Читать книгу Как выжить евреям - Яков Рабинович - Страница 8

Евреи, которые родились и выросли в Германии, были патриотами и защитниками своего фатерланда; после того как они получили право служить в немецкой армии, многие юноши, несмотря на некоторые дискриминационные законы, охотно шли служить. «Как немец я пошел на войну… чтобы защитить свое отечество, как еврей – чтобы добиться полного равноправия моих собратьев по вере».

Из завещания лейтенанта-резервиста Иосифа Цюрндорфера (1886–1915): «Ко времени прихода Гитлера к власти наша семья жила в Берлине. Отец мой, Артур Абрагам, работал врачом противотуберкулезного диспансера в Нойкельне. В конце июня 1933 г. он получил уведомление за подписью бургомистра окружного ведомства, в котором сообщалось: “На основании § 3 Закона о восстановлении профессионального чиновничества от 7 апреля 1933 г. предлагаю врача социального обеспечения доктора Артура Абрагама отправить в отставку. Основание: доктор Абрагам родился в Нью-Йорке, имеет гражданство земли Гессен и не является лицом арийского происхождения. Доктор Абрагам женат и имеет сына в возрасте 3 лет. Он не участвовал в мировой войне и не является сыном погибшего на войне. Упомянутые в § 3 исключения на него не распространяются”. Неоднократно перечитывая этот документ, я не раз задумывался: “А что было бы с нашей семьей, если бы мой отец или дед оказались участниками Первой мировой войны? И какова судьба лиц "неарийского происхождения", принимавших участие в той войне? Много ли их было? Как они воевали? Сохранилась ли хоть какая-то память о евреях, павших на той войне?”».

Случайно услышанное недавно сообщение о смерти в Шотландии последнего участника Первой мировой опрокинуло все мои представления о времени: оказывается, все это было совсем недавно, ведь свидетель тех событий умер только вчера. Факт смерти старого ветерана подтолкнул меня еще раз перелистать «Историю Первой мировой войны» и задержать взгляд на одной из ее страниц, посвященной участию немецких евреев.

В первый же день войны на призывной участок явился самый пожилой немецкий доброволец, еврей по происхождению, 68-летний генерал Вальтер фон Мосснер. История производства его в генералы такова. Известно, что в старой прусской армии еврей не мог стать офицером. Таков был неписаный закон. Небезынтересно, что Мосснер был сыном известного берлинского банкира, который в свое время оказал королю Пруссии колоссальную услугу: во время революции 1848 г. он помог будущему кайзеру бежать в Англию, снабдив его деньгами и предоставив свой конный экипаж.

Сын старого банкира служил простым солдатом в боннском королевском гусарском полку. Он был прекрасным наездником, хорошим товарищем, всеобщим любимцем; умен, спортивен, хорошо сложен – этакий бравый кавалерист с картинки. Однако дорога в офицерство ему была заказана по одной лишь причине: он – еврей. Памятуя об услуге старика Мосснера, кайзер Вильгельм I решил выяснить, почему офицеры полка противятся приему сына банкира в свои ряды. Только после этого он был произведен в офицеры.

Во время войны 1870–1871 гг. он участвует в боях в звании лейтенанта. Впоследствии становится флигель-адъютантом кайзера и, наконец, командиром дивизии. Ему присваивают дворянский титул и назначают начальником военной крепости Страсбург. В 1912 г. он вышел в отставку. Генерал Вальтер фон Мосснер прошел всю мировую войну и только в ноябре 1918 г. сменил военный мундир на цивильный костюм. Он умер в апреле 1932 г. в возрасте 86 лет, не дожив нескольких месяцев до прихода Гитлера к власти.

А самым молодым немецким добровольцем оказался тринадцатилетний еврей Иосиф Циппес, который в 1918 г. сумел каким-то образом проникнуть в ряды новобранцев и попасть на фронт. Через два месяца он подорвался на мине и остался без обеих ног. С 1914 по 1918 г. в рядах немецкой армии сражалось 96 тысяч евреев. Много это или мало? К началу Первой мировой войны на территории Германии проживало около 550 тысяч евреев, включая мужчин, женщин и детей. Если считать, что в каждой семье было как минимум два ребенка, то окажется, что большая часть мужчин-евреев были призваны в армию. Десять тысяч из них записалось добровольцами, две тысячи были произведены в офицеры и девятнадцать тысяч – в унтер-офицеры. Из 96 тысяч военнослужащих-евреев погибло или пропало без вести двенадцать тысяч, то есть каждый восьмой. Тридцать пять тысяч немецких солдат и офицеров, исповедовавших иудаизм, были отмечены орденами и медалями.

К числу добровольцев следует отнести около тридцати раввинов, в обязанности которых входило проводить богослужения, в том числе и для военнопленных евреев, посещать раненых в госпиталях, участвовать в похоронах и распределять религиозную литературу. Раввин мог иметь в своем распоряжении повозку, двух лошадей, достаточное количество фуража, ездового, бесплатное питание и право на расквартирование.

В ряде случаев раввинам удавалось отмечать с солдатами еврейские праздники. Вот только два коротких сообщения из газеты Im Deutschen Reich.

Первая заметка, датированная 1914 г., – о праздновании Иомкипура евреями одной из воинских частей действующей армии. «Те, кто не был на передовой в этот день, собрались и пошли под руководством еврейского офицера в ближайший городок. Так как в Северной Франции не было синагог, то богослужение провели в одной из католических церквей. Многие солдаты до этого постились. Полевая кухня обеспечила нас праздничным обедом. Проповеди читались дважды: до и после обеда. Евреи, воевавшие на Восточном фронте, получали увольнительные и отмечали праздник с местными жителями».

Во второй заметке рассказывается о том, как на Западном фронте в 1916 г. отмечали еврейскую Пасху: «Мы отправились в город Б., где в местной ратуше уже был накрыт стол на шестьдесят персон. Мацу и вино доставили из Франкфурта. Читали отрывки из Торы. Людей пришло больше, чем ожидалось. Пришлось некоторым есть из одной тарелки. Но это никого не смутило. Главное, мы были вместе. Ночь мы провели на трехъярусных нарах, на которые была постлана свежая солома. Укрылись мы теплыми одеялами. На другой день праздник продолжился. Мы пели еврейские песни».

С конца 1914 г. война приняла позиционный характер и продолжалась более трех лет. Сохранились письма еврейских военнослужащих, повествующие о жизни в окопах. Вот одно из них. Пишет Иоахим Бойтлер: «Пять дней как не подвозят горячую пищу. Жажда нестерпимая. Несколько дней льет проливной дождь. Кругом топкая грязь, сапоги сползают, шагаешь босой по этому болоту, иногда проваливаешься по пояс. Подштанники и брюки покрыты коркой грязи. Летят гранаты, шрапнель, рвутся мины, от которых людей подбрасывает кверху либо засыпает землей. Окопы перепаханы и напоминают картофельное поле. Всюду убитые, раненые, корчащиеся в предсмертных судорогах лошади. Добавьте к этому аэростаты и около пятнадцати постоянно находящихся в воздухе самолетов, которые с удивительной точностью расстреливают нас. Французы ежедневно предпринимают попытки атаковать. В ход идут гранаты и пулеметы. И жизнь наша тогда превращается в ад. Но вы обо мне не беспокойтесь. Меня беда пока что обходит стороной. Выручает солдатская дружба».

Тяготы фронтовых будней, смерть боевых товарищей для солдат-евреев дополнялись еще и проявлением дремучего антисемитизма, который исходил главным образом от офицеров.

Вот некоторые выдержки из дневниковых записей солдата Юлиуса Маркса: «1 декабря 1914 г. Линк опять напился и придирается ко всем. Этого нельзя выдержать. Люди раздражены. Служба – и без того нелегкая – становится невыносимой. Недавно он опять поносил евреев. Я решил обратиться с жалобой к командиру батальона и просил отправить меня на передовую. “А вы что думаете, на передовой лучше? Мой вам добрый совет: делайте вид, что это вас не касается”.

12 мая 1916 г. После обеда мы занимались учебным гранатометанием. Среди нас был один новобранец, который прежде в руках гранату никогда не держал. Руки его немного дрожали. Старший лейтенант начал над ним издеваться: “Шварценберг, еврейчик, стало быть? Посмотрите, как он дрожит. Трус несчастный! Но это даже хорошо, пусть другие сами убедятся, сколь трусливы эти суки-евреи”. Я поправил старшего лейтенанта, сказав, что Шварценберг вовсе не еврей».

Лейтенант запаса Фриц Майер писал родителям незадолго до своей гибели: «Сегодня сильнее, чем когда-либо, пылает в нас любовь к отечеству. К сожалению, бесчестные голоса клеветников на родине никак не угомонятся. Но это не лишает нас мужества, хотя все это очень печально. Чего они еще добиваются? Им мало нашей крови? Или они хотят на пролитой крови моих соплеменников выстроить свою расовую теорию? Вражеские пули, слава Богу, не ведают границы между людьми разных вероисповеданий».

Вместо того чтобы подавлять проявления бытового антисемитизма в действующей армии, правительство занялось переписью евреев. И все это с подачи депутата рейхстага Вернера Гессена, обратившегося 17 июня 1916 г. к тогдашнему военному министру с запросом: сколько евреев находится непосредственно на фронте, сколько в тыловых и интендантских частях, сколько в управлении гарнизонов и, наконец, сколько евреев комиссовано и признано негодными к военной службе. Средства массовой информации распространяли всевозможные небылицы о трусости евреев, об их предательстве, неумении и нежелании воевать.

На той войне не было ни победителей, ни побежденных. Восточный фронт развалился сам по себе, и Германия заключила выгодный для себя Брестский мир. На Западном фронте немецкие войска, несмотря на целый ряд неудач, продолжали удерживать позиции не на своей, а на чужой территории. И тут немецкое военное командование решило заключить перемирие со странами Антанты, посчитав дальнейшее ведение войны нецелесообразным. Последовавший затем Версальский договор (1919) оказался столь унизительным для Германии, что многие политики усмотрели в нем угрозу для будущей Европы. Кто же оказался наиболее последовательными немецкими патриотами? Евреи.

Известный экономист, в будущем министр иностранных дел Веймарской республики Вальтер Ратенау заклинал немецкое правительство занять на переговорах более жесткую позицию. Тогдашний рейхсканцлер, принц Макс фон Баден, охарактеризовал обращение Ратенау как «рвущий душу крик большого патриота». Гамбургский банкир Макс Марбург, член немецкой делегации на переговорах о перемирии, обратился к рейхсканцлеру со следующими словами: «Несмотря на то что мой единственный сын через четыре недели может оказаться в окопах, я настойчиво прошу вас не соглашаться на перемирие, по крайней мере сейчас». Но к голосам этих людей никто не прислушался. Поверженная Германия приняла все условия Версальского договора, который еще долгие годы сидел занозой в сознании немецкого народа.

В начале 1919 г. был создан Имперский союз фронтовиков-евреев со своим печатным органом – журналом «Щит». В задачу союза входило возведение памятников и уход за могилами павших на войне евреев, забота о здоровье ветеранов, их материальная поддержка, забота о вдовах и детях погибших солдат, особенно о сиротах, а также социальная защита участников войны. Однако главная задача союза состояла в том, чтобы правдиво информировать людей о действительном участии евреев в мировой войне, ибо средства массовой информации либо замалчивали, либо преуменьшали заслуги евреев в военных действиях. Цифры погибших откровенно занижались.

Огромная заслуга Союза фронтовиков-евреев и его президиума во главе с доктором Лео Левенштейном заключалась в том, что им удалось издать уникальный по своему значению документ, в котором приводятся имена и фамилии с указанием дат и места рождения всех двенадцати тысяч погибших на войне евреев.

4 ноября 1939 г. гестапо распустило Имперский союз фронтовиков-евреев; все его имущество, оцененное в 17,7 миллиона рейхсмарок, было конфисковано.

ВЕРСАЛЬСКИЙ МИРНЫЙ ДОГОВОР О СУДЬБЕ ЕВРЕЕВ ПАЛЕСТИНЫ

В 1919 г., когда в Версале обсуждались условия мирного договора, в Париж прибыло несколько еврейских делегаций с целью добиться гарантии гражданских прав для их соплеменников в разных странах. Единой общей линии у них не было. Представители еврейских организаций Англии и Франции требовали равноправия во всех областях общественной жизни, но противились требованию предоставить евреям права национального меньшинства. Они мотивировали это тем, что евреи не представляют собой особой нации, являясь интегральной частью населения тех стран, в которых они проживают. В противовес им делегаты еврейских общин Восточной и некоторых стран Центральной Европы, представители «Еврейского американского конгресса» и – в первую очередь – деятели Всемирной сионистской организации настаивали на признании за евреями прав национального меньшинства в каждой стране, где они составляют значительную часть населения. Это означало бы: 1) признание за ними права пользоваться языками иврит и идиш во всех сферах их культурно-общественной жизни; 2) предоставление еврейскому меньшинству автономии в области просвещения и в некоторых других областях внутренней культурной жизни; 3) предоставление им возможности соблюдать субботу как день отдыха, вместо воскресенья.

Некоторые делегаты, как, например, доктор И. Тон из Галиции и М. Усышкин из Украины, требовали также пропорционального представительства еврейского населения в правительственных органах в соответствии с их долей в населении страны. Для еврейского народа в целом они добивались права представительства в Лиге Наций, для выбора которого должен быть создан Всемирный еврейский конгресс.

В конце марта 1919 г. еврейские делегации из США и из Восточной и Центральной Европы организовались в «Комитет еврейских делегаций при мирной конференции» (Comity des Delegations Jives auras de la Conference de la Paid). Членам американской делегации удалось заручиться поддержкой некоторых дипломатов. Английская делегация настаивала на предоставлении еврейскому населению прав самоуправления.

Еврейские делегации сумели склонить представителей разных стран к утверждению плана создания еврейского «Национального очага» в Палестине, основанного на обязательстве английского правительства, сформулированном в декларации британского министра иностранных дел Бальфура.

В результате обсуждения на мирной конференции в печати и в мировом общественном мнении обозначились три принципиальные тенденции в связи с определением правового положения евреев: а) обеспечение во всех странах политического и гражданского равноправия евреям – как отдельным личностям; б) предоставление им «национальных прав», включая право на культурную автономию в тех государствах, где еврейское меньшинство составляет значительную часть населения; в) создание «Национального очага», то есть предоставление евреям права на национальную независимость в Палестине.

Требование о предоставлении равноправия евреям как отдельным личностям было выражением общепринятого в политической жизни Европы принципа, но признание «прав национального меньшинства» и создание политического центра – «Национального очага» – было совершенно новым явлением – результатом политических и социальных сдвигов, вызванных мировой войной, но они наткнулись на сильное сопротивление. В первую очередь протестовали страны Восточной Европы. Укоренившаяся в их среде ненависть к евреям нашла теперь еще одну точку опоры в том, что «навязанные» им договоры о защите национальных меньшинств являются якобы вмешательством в их внутренние дела. Только влияние западных держав в этих странах затормозило в некоторой мере антисемитские выпады, против которых статьи законов и договоров оказались недостаточной преградой. По мере того как слабело влияние западных держав, политическое и правовое положение еврейского народа ухудшалось. Этому также способствовал рост нацизма в Германии и прогерманская ориентация некоторых государств Восточной и Центральной Европы. Требование же создания еврейского «Национального очага» в Палестине вызвало протест палестинских арабов, поощряемых некоторыми элементами в британской армии и в английской администрации на Среднем Востоке. Усиление арабского националистического движения, выразившееся в Палестине в антиеврейских погромах, побудило английское правительство дать ограничительное толкование понятия «Национальный очаг», и были совершены даже попытки лишить его какого-либо национально-политического значения. В тридцатые годы, когда нацисты развили интенсивную политическую деятельность в арабских странах, английские власти встали на путь умиротворения арабов за счет своих политических обязательств по отношению к евреям.

Все это привело к тому, что эпоха, открывшаяся целым рядом знаменательных политических достижений еврейского народа и появлением в мировом общественном мнении новых концепций, признавших его устремления, завершилась тем, что были расшатаны основы, на которых эти достижения зиждились.

Что касается роста еврейского населения в Палестине, то за десять лет, предшествовавших Первой мировой войне, в Палестину переселилось приблизительно 25–40 тысяч человек, в первую очередь молодежь. И хотя значительная часть их не выдержала испытаний и вернулась, но все же для еврейского населения страны это было большим сдвигом. В 1914 г. ишув (еврейская община в Палестине) насчитывал восемьдесят тысяч душ, из них двенадцать тысяч в сельскохозяйственных поселениях, сорок пять тысяч – в Иерусалиме, десять тысяч – в Яффе, семь тысяч – в Сафеде, пять тысяч – в Тиберии и три тысячи душ в Хайфе. В 1909 г. вблизи Яффе был основан квартал под названием «Ахузат-Баит», который развивался быстрыми темпами. Организатором строительства нового города был М. Дизенгоф, он организовал группу мечтателей, насчитывающую всего шестьдесят человек, в которую входил и сам Дизенгоф. Они назвали его Тель-Авив (Холм Весны), потому что именно такое название дал городу своей мечты Теодор Герцель в книге «Еврейское государство». В 1921 г. Меир Дизенгоф стал первым мэром Тель-Авива и оставался на этом посту (за исключением 1925–1928 гг.) до конца жизни, проявив незаурядный талант организатора. В годы Первой мировой войны Дизенгоф старался защитить местное население от турецких преследований. Во время изгнания еврейского населения из Яффе (1917) он стоял во главе эмиграционного комитета, проживая в Хайфе, а затем в Дамаске, Дизенгоф организовал помощь еврейским изгнанникам. В должности мэра Дизенгоф энергично содействовал развитию Тель-Авива. Он способствовал открытию иностранных посольств в городе, был инициатором строительства морского порта, учебных центров, культурных заведений…

Известный еврейский ученый, статистик Лехницкий опубликовал результаты подсчета евреев за 1919–1925 гг. Оказывается, на земном шаре числится 14 831 000 евреев. В Европе живет 9 232 567 человек, в Америке – 3 884 089, в Азии – 596 022 и 426 253 человека – в Африке. Больше всего евреев находится в США (3600 тысяч человек). По подсчетам Лехницкого, в Палестине в 1919 г. было всего 83 794 человека. Теперь эта цифра почти удвоилась. В Польше в 1921 г. насчитывалось 2 829 456 человек. В Англии, вразрез с весьма распространенным мнением, вдвое больше евреев, чем во Франции. В 1921 г. во Франции было 150 тысяч человек, а в Англии – 286 тысяч. В Германии еврейское население достигает 575 тысяч человек. Остальные евреи живут в России.

Одним из пионеров был Аарон-Давид Гордон (1856–1922), учение которого легло в идейную и нравственную основу стремлений еврейских рабочих Палестины. Он считал, что главным фактором, дающим людям моральное право на землю родины, является земледельческий труд, и лишь возвращение евреев к физическому труду, отчуждение от которого в силу исторических обстоятельств продолжалось много лет, приведет к истинному возрождению народа. Созидательная работа, физический труд стали высшей ценностью в учении Гордона.

Рабочие являлись в то время наиболее активным и энергичным элементом еврейского населения страны, и вполне естественно, что идеология их организации наложила глубокий отпечаток на облик всего ишува. Некоторые из рабочих лидеров играли впоследствии ведущую роль в руководстве палестинского еврейства, а позднее Государства Израиль, как, например, Берл Кацнельсон, Ицхак Бен-Цви, Давид Бен-Гурион, Иосиф Аронович, Иосиф Шпринцак и другие.

Тридцатые годы были периодом быстрого роста и развития еврейского населения страны. Палестина стала важнейшим убежищем для европейских евреев, спасавшихся от преследований фашистских режимов.

В начале 1934 г. в Палестине жило 250 тысяч евреев. В 1939 г. еврейское население насчитывало около полумиллиона душ, часть которых прибыла нелегальным путем, из них 132 тысячи проживали в Тель-Авиве и свыше 120 тысяч в сельских поселениях. Число еврейских сельских поселений достигло в конце 1938 г. 233, из них 68 кибуцев и 71 мешав; в 1939 г. было основано еще 18 новых пунктов. События 1936–1939 гг. не оказали значительного влияния на развитие сельского хозяйства: в эти годы было создано 55 новых поселений; в марте 1938 г. – в тяжелых условиях – был заложен кибуц Ханита в городах у северной границы, где проходили коммуникационные линии арабских банд. Ханита стала символом героизма поселений этой эпохи, созданных по системе «хома-умагзал» («крепостная стена и сторожевая вышка»). Это были сооруженные в быстром темпе укрепления, имевшие не только экономическое, но и политико-стратегическое значение. Политическое значение новых населенных пунктов особенно возросло после опубликования плана раздела страны. В мае 1939 г. было создано двенадцать таких поселений, из которых семь было заложено в один и тот же день – 23 мая. Молодежь принимала активное участие в озеленении края, холмы вдоль дороги из Тель-Авива в Иерусалим были засажены лиственницами и соснами.

Площадь под цитрусовые расширилась в тридцатых годах до 150 тысяч дунамов, причем доля евреев в экспорте апельсинов достигла в 1939 г. шестидесяти процентов. Были созданы различные общества по оказанию помощи земледельцам, учреждения долгосрочного кредита «Тиува» – для сбыта сельскохозяйственной продукции, «Мекорот» – общество по водоснабжению и т. п. Увеличилось число сельскохозяйственных школ, развивалась и исследовательская работа в области агрономии, как теоретической, так и прикладной. В еврейском хозяйстве укоренилась форма так называемого смешанного хозяйства, то есть такого, в котором каждая единица включает разные отрасли: птицеводство, животноводство, фруктовые и другие насаждения. Эта система должна была положить конец зависимости сельского хозяйства от одной отрасли – цитрусовые, цены на которые подвергались конъюнктурным колебаниям на мировом рынке. Главной же целью такого способа ведения хозяйства было обеспечить снабжение еврейского населения продовольствием. Опыт доказал, что всякое политическое напряжение влечет за собой перебои в снабжении ишува и, следовательно, необходимо добиться независимости в этом отношении. В конце тридцатых годов новая форма ведения сельского хозяйства доказала свою целесообразность.

Не менее быстрыми темпами развивалась и промышленность. В 1937 г. в руках евреев было около 5600 промышленных предприятий и ремесленных мастерских с валовой продукцией на сумму девять миллионов фунтов стерлингов в год, в них было занято тридцать тысяч рабочих. Поташная компания увеличила свое производство с 9 тысячи тонн в 1932-м до 63 тысяч тонн в 1939 г. стоимостью в 428 тысяч фунтов стерлингов. О росте индустрии свидетельствует также производство электроэнергии, которое достигло в 1939-м 25 миллионов кВт/ч (три миллиона в 1931 г.). Импорт еврейского капитала в 1933–1939 гг. составлял 63 миллиона фунтов стерлингов, часть его была ввезена в виде товаров вновь прибывшими иммигрантами из Германии. Был достигнут значительный прогресс в области здравоохранения и народного образования. Открылись профессиональные училища, увеличилось число учительских семинариев, увеличился прием в университеты студентов (около тысячи студентов) и Политехнический институт (свыше пятисот абитуриентов). В целях абсорбции детей и молодежи из Германии было основано специальное учреждение «Алият Ганоар», предоставлявшее своим воспитанникам общее образование наряду с профессиональной подготовкой к сельскохозяйственному труду.

Массовое стремление евреев к профессиям, требующим высшего образования, и их из ряда вон выходящая активность в области культуры, несомненно связаны с тем, что они главным образом сконцентрированы в больших городах, в Палестине ситуация была иной, стремление к знаниям, овладение сложными техническими процессами требовали определенных знаний, навыков. Однако основная причина этого процесса кроется в многовековой традиции еврейского народы высоко ценить ученость и посвящать свои силы интеллектуальным занятиям – традиции, берущей свое начало еще в эпоху древности. Она, прежде всего, выражалась в готовности родителей, даже из бедноты, идти на любые жертвы для того, чтобы дать образование своим детям. Эта тяга была столь велика, что она преодолевала все препятствия, стоявшие на пути еврейских девушек и юношей к их поступлению в университеты, а также в последний период властвования Сталина и в последующие годы в СССР. Ведь была введена процентная норма для приема в вузы евреев.

Все современные государства ценят по заслугам своих научных работников-евреев. Упадок немецкой науки в гитлеровской Германии после изгнания евреев послужил им должным уроком.