Читать книгу Золушка в белом - Ю Ли - Страница 7

7

В конце августа Камила переехала в город. Жилье они нашли почти сразу же. Это было муниципальное общежитие, куда она поселилась с одной калмычкой. Если разделить плату на двоих, то выходило не так много. Первый платеж Марго внесла из личных сбережений, и вопрос жилья казался решенным.

Новую знакомую по комнате звали Баян. Камила была едва знакома с ней. Баян училась с ней в параллельной группе. Это была невысокого роста девушка одного возраста с ней. Несмотря на то что внешне Баян выглядела хрупкой, это была очень темпераментная девушка. Так и чувствовалась в ней горячая калмыцкая кровь. Почти весь день Баян сидела, уткнувшись в смартфон, с наушниками в ушах. У Баян была страсть к пению, и она была уверена, что и голос у нее для этого подходящий. Поначалу они жили дружно. Камила готовила еду на двоих, и Баян в скором времени привыкла к этому. Первый конфликт возник из-за того, что Камила осторожно попросила Баян не петь, потому что она хочет немного позаниматься. На это замечание Баян отреагировала очень остро. Она надулась и больше не разговаривала с Камилой, игнорируя все ее вопросы.

Однажды Баян пришла домой и спросила, что есть покушать, и Камила ответила, что там лежат макароны. Баян перерыла весь холодильник, после чего Камила ответила, что макароны лежат в мешке под столом и она может себе их сама приготовить. Баян ничего не ответила. Она демонстративно включила телевизор, достала майонез с хлебом, сделала себе чай и пообедала. Камила делала уроки и была возмущена тем, что Баян включила телевизор, да еще на такую громкость. На следующее утро Камила встала рано и так же включила телевизор, правда, не на всю громкость. Так и началась между ними тихая, но очень холодная война. Камила не знала, как себя вести и что делать. Каждый день Баян по три часа болтала по телефону и при этом постоянно материлась, что очень резало слух Камиле. Но уйти было некуда, и она делала вид, что ей все равно. Через месяц у Баян также появился друг, который стал частым гостем в общежитии. Происходили эти свидания в основном в отсутствие Камилы. В один из дней Камила сделала замечание Баян, чтобы та говорила по телефону чуть потише. На что Баян отреагировала очень бурно, сказав, что сама знает, как ей жить и что делать, и пусть лучше Камила, зануда, за собой следит. Вот это и стало последней каплей для Камилы. Случилось это почти в конце ноября. Все это время Камила старалась учиться очень прилежно. Впереди ее ждала первая сессия, которую она надеялась закончить хорошо, чтобы получать стипендию. Поэтому ей было не до скандалов. Она молчала и ждала, что само как-то уляжется, но во время последней ссоры с Баян у нее созрел план. Больше она не будет это терпеть, и раз не получилось по-нормальному договориться, то она поступит иначе. Камила решила: бесполезно что-либо говорить, но и платить Баян той же монетой ей не хотелось. Она пошла другим путем: по утрам Камила больше не включала телевизор, не делала никаких замечаний, не просила помыть за собой посуду. Она лишь выжидала время. Спустя несколько недель Камиле удалось найти по объявлению жилье. Где-то в отдаленном Тракторозаводском районе старенькая бабушка сдавала комнату для одного человека. С ней и договорилась Камила. Она каждый день после университета, пока Баян не было дома, перевозила в своем рюкзаке учебники и вещи. А так как вещей у Камилы было немного, то через две недели ей осталось перевезти лишь матрас и посуду. Баян ни о чем не подозревала. Все так же шумела и пела, материлась по телефону дни напролет, приводила парня в их комнату и жила вполне довольная положением вещей. Камила выждала еще две недели. Она знала, что в конце декабря они должны будут внести плату за жилье за следующий месяц. Также в конце декабря начинаются зимние каникулы, и Баян уже готовилась к отъезду в Калмыкию. А после каникул начиналась первая сессия.

Камила хорошо спланировала, как отомстить своей обидчице, которая по-хорошему не понимает. Прямо накануне отъезда Баян Камила сообщила ей, что платить она за комнату не будет, так как завтра же переезжает в новую квартиру. Она знала, что Баян не согласится внести плату одна, так как получалась очень большая сумма. Поэтому она ожидала взрывной реакции со стороны соседки. И не ошиблась. Баян вскочила, раскричалась на все муниципальное общежитие, обматерила ее с ног до головы, назвав Камилу последней тварью. Потом Баян сообщила об этой новости маме. Крики не умолкали еще минут тридцать. Баян метала посуду и пыталась как можно сильнее уколоть Камилу словами. Та же сидела с невозмутимым видом, будто и не слышит ничего. А когда позвонила Марго, то Камила нарочно громко сказала, что все у нее хорошо, что все идет по плану, а эта глупышка Баян кричит и мечет. Баян, услышав это, тут же взяла себя в руки, и брань умолкла.

Мама Баян была разгневана не меньше дочери. Она тут же позвонила Марго и нажаловалась на Камилу.

– Ваша дочь подставила нас! – кричала она в трубку. – Сейчас где мы возьмем такую сумму, чтобы заплатить за жилье полностью, и где сейчас, перед Новым годом, мы найдем новую квартиру?! Как вот нам быть?

Марго тут же встала на защиту дочери. Камила уже обо всем успела ее предупредить, так что Марго была к этому готова.

– А что тут удивляться? – спокойно ответила Марго. – Камила просила Баян по-хорошему вести себя нормально. Вместо этого ваша дочь обматерила ее с ног до головы, и что Камила должна была делать? Она у меня такая, я знаю. Все может долго терпеть, но если довести ее, то она вот так и поступает.

– Моя дочь не матерится! Не выдумывайте! Зато ваша Камила одевается вульгарно.

– Она не одевается вульгарно, – строго ответила Марго. – Я сама ей шью такую одежду. А вот ваша дочь встречается с парнем, и когда Камила на выходных приезжает домой, то Баян приводит его в комнату и они спят вместе.

– Вы врете! – яростно вскричала мама Баян. – Такого не может быть!

Она повесила трубку и тут же связалась с Баян, которая в это время стояла над Камилой и сыпала проклятия на ее голову. Камила же преспокойно сворачивала чистые плотенца в рулон и делала вид, что ничего не слышит.

– Баян! – послышался в трубке строгий голос.

– Да, мама?

– Ты что, встречаешься с парнем?

Баян тут же побледнела и отошла в сторонку.

– Я тебя спрашиваю! – уже гневно звучал голос матери. – У тебя есть парень? Он что, ночует с тобой в общежитии по выходным? Быстро говори!

– Мы просто встречаемся, у нас ничего не было… – принялась оправдываться Баян.

– Значит, ты меня обманывала!

Голос разъяренной женщины звучал так громко, что Баян тут же обулась и выбежала на улицу.

Камила чувствовала, как к ней подступают муки совести. Ей стало душно. Через двадцать минут зазвонил телефон. Это была Марго.

– Камила, все в порядке? – спросила она.

– Да. Баян ушла куда-то.

– Мне сейчас мама ее звонила. Прощения попросила. Сказала, что стыдно ей за дочь, и добавила, что вам лучше действительно разъехаться.

– Так и сказала?

В это время в комнату вошла Баян. Глаза ее были красными, плечи опущенными. Она выглядела такой печальной, что Камиле стало невыносимо стыдно. Но она уже не могла повернуть назад.

На следующий день Камила позвонила хозяину комнаты и сказала, что съезжает, так как не смогла поладить с соседкой. Камила говорила очень вежливо, она извинялась за доставленные неудобства, и обещала сделать все, чтобы хоть как-то помочь. Хозяин комнаты был также обходителен. Он попросил ее выписаться из комнаты, дабы ему не платить налог за нее. И в этот же день Камила послушно сделала все, что он ей сказал.

В день, когда она съезжала, Баян уже собирала вещи. В комнате стоял кавардак, который Камилу уже больше не касался. Оставался один день до Нового года. Баян пыталась с кем-то договориться по телефону, чтобы хоть где-нибудь оставить свои вещи. Когда позвонил хозяин комнаты, Баян, разгоряченная последними событиями, говорила с ним грубо и даже на повышенных тонах, чем навлекла на себя еще и его гнев. Хозяин пригрозил, что если она не выпишется из общежития сегодня же, то он устроит ей очень «сладкую сессию», так как он сам работает врачом и у него много знакомых в университете.

Камила собрала свою постель, в последний раз взглянула на сидящую посередине бардака Баян и вышла из комнаты, ничего не сказав на прощание. Внизу ее ждала машина. Алексей приехал, чтобы помочь ей перевезти матрас и посуду. Камила все загрузила и села в машину.

– Как дела, дочь? – спросил он. – Куда едем?

– Хорошо, папа. Вы поезжайте, я вам буду подсказывать.

Машина тронулась с места.

– Как твоя соседка? – спросила Алексей.

– Она сейчас вещи пакует. С мамой разругалась и с хозяином тоже. Хотела домой уехать, но теперь ей нужно квартиру искать.

– А потом у вас экзамены, а она должна будет переезжать?

– Да.

– Ты так все специально спланировала?

– Угу.

– А зачем ты так сделала? – с досадой спросил Алексей.

– Потому что я ей говорила по-хорошему, а она только материла меня и не слушала. Нельзя так поступать с людьми. Если человек молчит, это еще не значит, что он слабый и можно его унижать как хочешь, – оправдывалась Камила.

– Ты-то у нас точно не слабая… – Алексей вздохнул. – Лучше бы тоже ей каждый день все выговаривала и кричала…

– Тогда я была бы как дворняжка. Мне что, нужно было стать такой же, как и она?

– Дочь, ты считаешь, что ты правильно сделала? – Алексей бросил на нее строгий осуждающий взгляд.

Камила опустила голову и, уткнувшись носом в шарф, промолчала.

– Ты мне скажи только, что права, и я не буду с тобой больше спорить, – спокойно сказал Алексей.

Камила пристыженно покачала головой.

– Ты испортила ей главный праздник в году, – с сожалением произнес Алексей. – Она не поехала домой, как планировала. А когда поедет, то ее мама устроит скандал, сама знаешь за что. Во время сессии все будут готовиться, а она будет искать квартиру. Хозяин дома ей пригрозил, что если она не выпишется, то он устроит ей разборку прямо в университете. Она еще совсем юная, поэтому не держит себя в руках. В ней еще нет такой выдержки, как у тебя. Она просто глупо поступила, что была такой несдержанной и грубой, а ты что сделала? Это же очень подло.

Камила покраснела. Ей хотелось нырнуть в свою пуховую куртку с головой и спрятаться там до лучших времен. Она услышала то, что уже сама где-то внутри понимала, но голос совести она пыталась заглушить своей правдой. А теперь Алексей, не ругая ее, не упрекая, просто сказал то, что есть на самом деле. И это было невыносимо. Лучше бы на нее накричали и упрекнули как следует. Тогда бы она почувствовала себя более обиженной и хотя бы немного оправданной. А теперь у нее просто нет шансов спрятаться от голоса совести, который будет ее преследовать постоянно.

– И что же мне теперь делать? – тихо спросила Камила.

– Что тут теперь сделаешь? Прощения просить уже слишком поздно. Но ты же сама прекрасно знаешь, что все плохое и хорошее обычно возвращается приумноженным. Поэтому впредь поступай с людьми по-доброму. Если ты хочешь быть врачом, то одних только знаний недостаточно.

– Хорошо, – прошептала она в ответ. – Я больше так не буду делать.

– Конечно, не будешь. Ты же моя дочь. А моя дочь – порядочная девушка. – Алексей легонько похлопал ее по шапке и улыбнулся.

Он пытался ее утешить и поддержать, но Камиле не стало легче. Совесть уже глубоко вонзила свои зубы в ее душу.

***

Первая сессия закрылась успешно. И хотя училась Камила на бюджетной основе, все равно учеба требовала множество затрат, таких как ежедневные ксерокопии, покупка методических пособий, сшивка рефератов и так далее. Денег на все не хватало. Просить у родителей она не решалась. На работу устроиться оказалось не так просто: не везде требовались ночные санитарки. Тогда Камила стала снова думать, как ей выпутаться из сложившейся ситуации. И вот тогда на нее как с неба свалился давний знакомый из Средней Азии. Его звали Миша, и он совсем недавно приехал в Москву зарабатывать деньги. С документами, как и у всех приезжих, у него было не все в порядке. Миша искал выход, чтобы спастись от депортации. Хорошие друзья посоветовали ему заключить брак с тем, у кого есть российское гражданство. Совершенно случайно Миша нашел контакты Камилы в интернете и связался с ней. Он не стал юлить и разыгрывать любовь ради собственной выгоды. Вместо этого честно, как есть, предложил Камиле сделку.

– Мы заключим брак максимум на три года, – сказал он. – Я заплачу тебе деньги. Кроме появления в ЗАГСе, от тебя больше ничего не потребуется. Потом, когда я получу гражданство, мы по-тихому разойдемся.

– Мне нужно подумать, – ответила Камила.

Она действительно думала несколько недель, а потом просто благополучно об этом забыла. Миша больше не объявлялся, и Камила решила, что он нашел другой выход. В это же время Алексей по выгодной цене продал весь укроп, и на несколько месяцев Камилу оставило беспокойство о деньгах.

Первый семестр прошел как во сне. Камила даже не успела как следует познакомиться со всеми. Ее группа состояла из двенадцати человек. Поначалу Камила была замкнутой, как и в школе. С девушками ей было очень некомфортно, потому что они были как на подбор красавицами. Одевались очень изысканно и дорого, часто обедали в ресторанах или кафе и говорили о косметике, одежде, брендах, в чем Камила разбиралась так же, как балерина в тракторах. Но зато она с легкостью нашла общий язык с тремя парнями, с которыми у нее впоследствии завязалась теплая дружба.

Камила помнила, как в первый же день учебы она подошла к одному парнишке с кудрями на голове, торчащими во все стороны. Его звали Шура. Он был обычный деревенский парень, который с радостью согласился показать ей дорогу в морфологический корпус. Там обычно у первокурсников проходили занятия по анатомии. Это был добродушный парень с открытой душой, готовый всем протянуть руку помощи. Но также он мог быть и легко ведомым, когда рядом оказывался кто-то сильнее. У него была обаятельная улыбка и добрый смех. Одним словом, это был хорошо воспитанный, работящий деревенский парень. Камила сразу же прониклась к нему доверием. Они держались вместе весь день, а на следующее утро к ним присоединились еще два парня: Дима и Лева. Дима был высоким сероглазым парнем со стильной прической. Он был красив лицом и хорошо сложен. Но вопреки стереотипу, что все красивые парни гордые и самолюбивые, Дима оказался эдаким простачком. Такое чувство, что он даже не подозревал, что он красив. Когда же девушки из параллельной группы строили ему глазки на лекциях или в коридоре, он смущенно отводил взгляд, и на лице его даже проскальзывало недоумение. Чего это, дескать, вдруг девчата на него так смотрят? Нередко бывало такое, что, когда у него звонил мобильный телефон, он начинал отплясывать прямо на улице или на лестнице. И совершенно не важно, кто ему в этот момент звонил, он не лишал себя удовольствия покривляться под музыку добрые десять секунд, пока кто-то на другом конце трубки слушал долгие гудки и ожидал его ответа. Пусть весь мир подождет, пока Дима танцует под свой любимый трек. Он много болтал, шутил, с удовольствием ел сладкие блины или покупал огромную шаурму. Хорошо поесть было для него главной целью в каждом дне. Также как и вкусную еду, он любил кого-нибудь передразнивать. За это Диму и невзлюбили почти все девчонки группе, считая его юмор грубым и тупым. Бывали дни, когда девочки обсуждали очередное украшение и косметику, а Дима, сидевший чуть поодаль, тихо кудахтал в унисон с каждой их фразой. Девушки делали вид, что они этого не слышат. Но однажды он все же получил хорошую затрещину огромным учебником по своей красивой голове. Случилось это так: одна из красоток рассказывала на перерыве о том, как ее достала вся эта балльно-рейтинговая система в этом долбаном университете. Она была и без того разгневана, когда Дима, уткнувшись в смартфон, начал кудахтать после каждой произнесенной ею фразой, копируя интонацию. Девушка же пыталась игнорировать эти куриные кривляния, продолжая возмущаться. Демонстративно взмахнув головой, откидывая свои прямые черные волосы, она выпалила:

– Фу, как же меня достала уже эта химия!

– Фу, ко-ко-ко-ко-ко! – тут же голосом настоящей несушки закудахтал Дима, сидя на последней парте.

Наверное, это было последней каплей, потому что одногруппница встала, взяв учебник по химии, весивший около трех килограммов. Приблизившись к Диме, она со всей силой треснула ему по голове.

– Доигрался. Так тебе и надо, – хладнокровно произнес парень, сидевший рядом с ним.

Это был Лева, самый невозмутимый из всей этой тройки. Он вечно ходил с каменым лицом, а серо-голубые глаза скрывал под затемненными очками. Лева был на четверть еврей и очень гордился этим. У него были вьющиеся волосы, белая кожа, выдающийся нос. Его родители были доцентами в политехническом университете, и склонность к хорошей учебе была у него в крови. Но Лева был ленив как кот. Он пропускал лекции и семинары или приходил почти под конец занятий. Ничего не учил, когда его просили ответить, он чудным образом мог выкрутиться несколькими умными фразами. Нередко его равнодушное лицо вообще ничего не выражало, но бывали моменты, когда он мог смеяться и кривляться не хуже своего друга Димы. И угарал он чаще всего тогда, когда было совсем не смешно. Лева подшучивал над своими одногруппниками с невозмутимой маской, и порой было трудно догадаться, было это тупая шутка или он говорил всерьез. На занятиях Камила в основном сидела рядом с Левой, и вот она уж точно не понимала, когда он шутит, а когда говорит серьезно. Она вообще для них была как ребенок. Заливалась смехом над каждой фразой, задавала им кучу своих вопросов, на которые они не могли дать ответа. Пошлые шутки она не понимала, и очень скоро парни к этому привыкли и в ее присутствии старались воздерживаться от грязных высказываний. Бывали случаи, когда кто-нибудь из них бросал очередное неприличное словечко, и Лева тут же останавливал их, прося при детях не выражаться. Или же Дима своими огромными ладонями закрывал Камиле уши, прежде чем бранить весь мир. Когда между девушками и парнями в группе произошел раскол, то Камила в ней не принимала участие. Группа разделилась на оленей, кур и Камилу. Оленями называли всех мальчишек, в том числе и эту троицу, с которой постоянно ходила Камила. Когда мальчишки грубо выражались, что все девушки – курицы, то, глядя на нее, добавляли: «Но ты не девушка, ты просто Камила».

Как-то раз преподавательница по биохимии, которая была особо строга и устраивала контрольные тесты каждый день, чуть было не выгнала Камилу за дверь. А все потому что ее громкий пронзительный детский смех раскатился по всей лаборатории. Причиной тому стал, как всегда, Лева, который постоянно издавал бесформеные звуки во время общего шума. В этот день преподаватель, как всегда, устроила устный опрос. Ее массивная, тучная фигура медленно семенила по классной комнате, переваливаясь с ноги на ногу как каромысло. Черные короткие волосы обрамляли ее суровое лицо, а огромные очки придавали ее выражению какую-то злобность.

– Только вчера я вам расписала всю эту формулу, а вы ее уже не помните! – гневно выпалила она.

– Освальд, – тихо произнес Лева, глядя в свой конспект.

– Какая валентность тут? – опрашивала она студентку у доски. – Вы не туда кислород вписали.

– Освальд, – повторил Лева чуть громче.

Камила ткнула его локтем.

– Тише, я ничего не слышу.

– Вы хотите прийти на отработку? – пригрозила она опрашиваемой.

– Освальд! – почти выкрикнул Лева.

– Замолчи! Я не могу сосредоточиться, – грозно прошептала Камила и, немного подумав, спросила: – А что такое Освальд?

– Освальд – это вот она, – ответил Лева, указывая на преподавательницу, которая стояла к ним спиной.

– А почему Освальд?

– Ты что, не знаешь, кто такой Освальд?

– Нет.

– Ну так это ее отчество.

– Разве? По-моему, она Людмила… – Камила почесала затылок.

– Освальдовна.

– Что-то я не помню. Всех их пока запомнишь.

– Камила Лазарьевна, вы так хорошо знаете материал? Чего там болтаете? – обратилась к ним химичка.

– Ой, нет. Извините, Людмила Освальдовна, – наивно произнесла Камила.

Лева округлил свои огромные глаза под очками. Дима тут же закрыл лицо руками, как если бы ему пришлось услышать что-то горестное. Шура в свою очередь толкнул Леву в плечо.

– Придурок, – промычал Шура.

Преподавательница, по всей видимости, плохо ее расслышала, так что Камиле удалось избежать наказания.

– Она Людмила Афанасьевна, если что, – дружелюбно и даже с неким сочувствием произнес Шура.

Камила толкнула Леву в плечо.

– Врунишка, – прошипела она.

– Я что, знал, что ты поверишь? – ответил Лева, сдерживая смех.

– Но тогда кто такой Освальд? – не унималась она.

– Дим, объясни ей, а то у меня уже нет сил, – взмолился Лева.

Дима, сидевший слева от нее, наклонился к ней и сказал:

– Освальд – это злобный пингвин. Ты что, даже мультики не смотришь?

Камила покачала головой. Какие мультики, если у них дома был старый черно-белый телевизор, да и то служил больше подставкой для кружевной салфетки? И тут же ее взгляд столкнулся со строгим взглядом Людмилы Афанасьевны. Она смотрела на Камилу, угрожающе подергивая подбородком, из которого торчало несколько седых волосков. И в этот момент Камила увидела невероятное сходство строгого доцента с пингвином. Темные волосы, белая кожа, округлая, сутулая спина, тучная фигура и, конечно же, перемежающаяся походка, ну, прям в точности как у этих толстых неуклюжих птиц. А так как фантазии ей было не занимать, то Камила тут же представила перед собой настоящего огромного пингвина с очками на все лицо, строгими глазами и огромным желтым клювом, который что-то говорит ей про ее невоспитанность и неуважение к предмету. Камила тут же разразилась смехом, который остановить была уже не в силах.

– Камила Лазарьевна, выйдите из кабинета и вечером придете на отработку, – строго сказала она.

– Ой, пусть она останется, – вежливо попросил Шура.

– Она сейчас успокоится, – добавил Дима и толкнул Камилу в плечо. – Успокойся.

– Извините, Людмила Осваль… Афанасьевна, – стараясь успокоиться, сказала Камила. – Я готова, сейчас могу все рассказать.

– Лева, идиот! – прошипел Шура. – Зачем так делать?

– А что я сделал? Она спросила – я ответил.

– Как будто не в курсе, что она ребенок.

– Я не ребенок, – возразила Камила, утихомирив свой смех.

– Долго там будете препираться? – злобно обратилась к ним доцент.

– Все-все… извините, – ответил Лева.

– Вот дура! – раздался голос со стороны окна.

Это был Кузин. Он был староста класса и ненавидел всех, а особенно Камилу за то что она верует в Бога. Ему было не лень растрезвонить всему потоку, что эта мелкая кореянка – сектантка и от нее нужно держаться подальше. Но после первой сессии всем стало ясно, что Кузин – сам избалованный и дерзкий человек, который любит внимание со стороны людей. В поведении его прослеживалось некое девичье жеманство, а в голосе – истеричность. Он презирал бедных людей и считал их недостойными учиться в высших учебных заведениях. Ведь это место только для элитных студентов. В основном его шутки были ниже пояса, и нецензурное русское слово из трех букв, он писал повсюду, где только придется. Кузин был бы рад, если бы Камилу выгнали из кабинета, но так как инцидент был исчерпан, то это раздосадовало его так сильно, что он решил все же добиться своего. Когда Камила вышла к доске, Кузин взял одну из огромных таблиц из общей пачки и написал большими буквами на оборотной стороне всем известное матерное слово из трех букв. Как только Камила повернулась к классу, он тут же поднял над головой таблицу, махая ею как транспарантом.

Камила, не глядя на него, продолжала описывать реакцию, приводя свои примеры. Увидев, что его благополучно игнорируют, Кузин схватил тетрадь со стола Камилы. Там аккуратно на всю страницу был описан цикл Кребса. Взяв оранжевый фломастер, он в самой середине кольца реакции написал огромными буквами свое излюбленное слово. И надо же было именно в этот момент Людмиле Афанасьевне попросить всех сдать тетради, чтобы она могла проверить, как они справились с домашним заданием. Камила подошла к своему столу и вытащила из-под учебника свою тетрадь, а ту, которая только что побывала в руках старосты, Камила передала своей одногруппнице Тиане. Камила попросила конспект у Тианы, только чтобы сравнить правильность своих записей. Тиана, ни о чем не подозревая, подала открытую тетрадь Людмиле Афанасьевне. О, что тогда началось! Изумленная Людмила Афанасьевна сначала округлила глаза, сняла огромные очки, потом снова посадила их на свой большой нос. Подняв раскрасневшееся лицо, она в гневе начала трясти подбородком. И прежде чем преподаватель успела что-либо выговорить, Тиана заглянула в свою тетрадь и тут же поняла, чья это проделка, ибо этим словом баловался только их староста. Она выхватила свою тетрадь и что есть силы треснула ею по лицу Кузина. На этом все не закончилось. Тиана взяла свою сумку от «Диор» и начала безжалостно избивать ею старосту, который прикрывал свою голову руками и бегал от нее по всему кабинету, моля кого-нибудь о помощи. Она бегала за ним по всей классной комнате, колошматя его то своими маленькими кулачками, то своей дорогущей сумочкой. Это продолжалось до тех пор, пока Кузин, пробегая мимо процедурного стола, не перевернул штатив с пробирками. Все реактивы тут же расползлись по кафельному полу вперемешку с битым стеклом. На этом весь этот вопиющий бардак закончился. Кузина выгнали из кабинета и отправили на вечернюю отработку. И, конечно же, во всем он обвинил Камилу и с этого дня возненавидел ее еще больше. Этим же вечером Камиле в районе десяти часов пришло сообщение на телефон, содержавшее в себе короткую фразу: «Бога нет, спокойной ночи». Камила сразу же поняла, от кого это. Она просто вежливо пожелала своему старосте спокойной ночи и набрала знакомый номер. Вечером она всегда сначала звонила Аннель.

– Что мама делает? – спросила Камила.

– Телевизор смотрит, – коротко ответила Аннель.

– Что у тебя нового?

– Я на этой неделе оканчиваю свои курсы. Нужно будет искать работу. А в деревне парикмахерская только одна. Наверное, нужно будет в городе поискать.

– Может быть, я поищу тебе здесь? Ты сможешь сюда переехать?

– Конечно. И мы снова будем жить вместе, как и раньше? – радостно предвкушала Аннель.

– Только мне сначала нужно будет переехать.

– А зачем? Ты же всего два месяца назад переехала туда.

– Мы тут с хозяйкой не поладили. Она хочет с кем-то общаться. А ты же знаешь, что я больше замкнутая, чем открытая.

– Эх… Что же теперь делать?

– Ничего страшного. Я найду другую квартиру.

– Но переезжать сейчас так неудобно. На улице такой мороз стоит. Может, до весны подождешь?

– Нет, не получается. Вчера она мне сказала, чтобы я собирала вещи и уходила уже сейчас. Я даже спорить не стала. Думаю, этого стоило ожидать.

– Почему?

– Уверена, это мне за то, что я плохо поступила с Баян.

– Ты до сих пор переживаешь из-за этого?

– Да… Не то чтобы я прям сильно переживала, просто мне очень стыдно.

– Но ведь она тоже виновата.

– Мы обе виноваты были. А я очень подло поступила. Она хоть и наглая, но так бы не сделала. Она оказалась более порядочной, чем я.

– Ты снова себя грызешь. Тебя хлебом не корми, дай только пообвинять себя в чем-либо.

Камила засмеялась и попыталась переключиться на другую тему:

– Тогда я поищу тебе тут работу и жилье для двоих. Потом вместе переедем.

– Хорошо. Спасибо большое.

– Мне уже пора. Кто-то звонит по второй линии.

– Спокойной ночи.

Аннель положила трубу, и сразу же в телефоне зазвучал приятный мужской голос. Это был Миша.

– Привет, – поздоровался он.

Голос Миши звучал грустнее, чем в первый раз.

– Привет. Не ждала твоего звонка.

– Дел навалилось. Я все никак не могу решить свои проблемы с документами.

– Поэтому ты снова мне позвонил?

Миша грустно рассмеялся.

– Прости, что предложил тебе такое в прошлый раз. Я даже не подумал о тебе. Я вообще с этими проблемами и переживаниями перестал о ком-либо думать, кроме себя.

– Ты не один такой, – смягчилась Камила. – К тому же я понимаю, как это непросто. У меня была такая же ситуация с паспортом.

– Я знаю. В тот день, когда мы поговорили, я потом расспросил о тебе у общих знакомых. Мне рассказали о тебе много хорошего. Даже стало стыдно, что я тебе предложил такую аферу. Вот я и не стал тебе перезванивать.

– Тогда зачем ты мне сейчас снова позвонил?

– Хотел сказать тебе спасибо за то, что ты хотя бы обещала подумать.

– А я ведь вправду думала. Даже с родителями посоветовалась.

– Правда? И что они сказали?

– Они, конечно же, были не в восторге, но твою семью они знают и очень уважают.

– Это хорошо. Тем более что я как раз уезжаю к своей семье.

– Ты возвращаешься?

– Да, – с грустью ответил Миша. – У меня осталось несколько недель, а потом меня депортируют без права на обратный въезд. Не сложилось у меня тут. Хотел как лучше – помочь семье, а не вышло.

К горлу Камилы подобрался ком. Ей даже страшно было подумать, что такое могло случиться с ней или с кем-то из родных.

– Может быть, я еще могу тебе помочь? – спросила она.

– Нет, не надо. Ты еще так молода. Я не хочу портить тебе жизнь. Потом ты не сможешь никому ничего доказать и оправдаться.

Камила усмехнулась. Вот о чем она меньше всего заботилась, так это о том, чтобы постоянно оправдываться перед кем-то и что-то доказывать.

– Завтра я еще раз поговорю с мамой, и если ты не передумаешь, то мы можем помочь друг другу.

– А тебе это зачем?

– Мне нужны деньги.

– Так ты это ради денег? – рассмеялся Миша. – Я-то думал, что ты мне хочешь помочь.

– Об этом я тоже думаю, но о себе я думаю почему-то больше.

Они в унисон расхохотались.

– Мне правда нужны деньги, – снова заговорила Камила. – Жилье, дорога, питание, методические пособия, книги – все это стоит недешево. А мои родители и без того во всем себя ущемляют. Твоих денег мне хватит на целых два семестра, а потом я постараюсь найти работу.

– Я понимаю. Я могу заплатить даже больше оговоренной суммы.

– Нет. Больше не надо. Тебе ведь тоже за многое придется платить. Вся процедура получения гражданства стоит немалых денег, уж я-то знаю.

Камила почувствовала, как Миша улыбнулся. Ей тоже стало хорошо на душе. По крайней мере не нужно переживать, как протянуть этот учебный год. Все же первые два курса очень важны.