Читать книгу Ника. Реально, как во сне - Юлия Александровна Фомина - Страница 6

Прошло несколько дней. В один прекрасный день, когда ничто не предвещало, Ника вернувшись с утренней встречи, застала дома плачущую соседку тетю Галю. Мама утешала ее, рассеянно капая валерьянку прямо в чай с вареньем.

– Здравствуйте, теть Галь! Что случилось?

Тетя Галя кивнула, закрыв ладонью расползшийся от рева рот и еще сильнее зарыдала.

Ника посмотрела внимательно на убитую горем тетю Галю и подумала, что у нее скорее всего украли деньги из сумочки. От тети Гали исходил своеобразный запах, схожий с запахом желудочного сока. Как если бы человека, чтобы забрать у него дорогое, пришлось вывернуть наизнанку.

Тетя Галя была моложе матери Ники года на три. Она рано овдовела, долго маялась одна с двумя дочками. Теперь они выросли, вышли замуж и тетя Галя, почувствовав себя свободной в полной мере, решила на седьмом десятке лет тоже устроить свою жизнь. В погоне за ускользающей, мягко говоря, молодостью, она продала дачу и наполнила дом тренажерами, гардероб зачем‑то шубами – их численность уже перевалила за двадцать. Увлеклась йогой. Посещала массажистов. Использовала корректирующее фигуру белье и все время искала убойную по обещанному эффекту косметику.

Оказалось, что мама отдала тете Гале оставшуюся сиротливо лежать на тумбочке после ухода Кати рекламную листовку салона красоты. Она же являлась пригласительным билетом на бесплатный сеанс безоперационной методики омолаживающих процедур, в качестве ознакомления с израильской косметической линией. Листовка обещала посетительнице незабываемые ощущения.

Тетя Галя, посетив салон, вернулась домой счастливая. С чемоданчиком полным волшебных кремов мэйд ин Израиль. А уж на утро она вспомнила, что чемоданчик достался ей не просто так. Она с ужасом смотрела на собственноручно поставленную ей подпись в банковском договоре о кредите в пятьдесят тысяч рублей, где с учетом переплат и ежегодного страхования жизни, она в течение последующих трех лет должна будет отдать что‑то около двухсот тридцати тысяч рублей.

Подорвавшись, схватив чемодан и подписанные ею накануне бумаги, она рванула в злосчастный салон красоты. Но улыбчивая девушка на ресепшн только развела руками. Все честно – она прошла бесплатные процедуры. Вот ее подпись и паспортные данные. А то, что она решила приобрести товар и составила договор с представителем банка, как нельзя кстати, находившимся прямо в салоне красоты – это уже ее личная инициатива. Сотрудники салона не могут принять назад товар, оплаченный по кредиту.

Представителя банка почему‑то в салоне не оказалось, но деятельная тетя Галя нашла на бланке договора адрес банка и рванула через квартал, с чемоданчиком наперевес и бумагами в банковский офис.

В офисе банка, посмотрев на подписанный договор развели руками, сказав, что их представитель пока что не предоставлял экземпляр банка и поэтому они не могут даже принять заявление, поскольку данный договор еще не утвержден главным банкиром их офиса.

В совершенно расстроенных чувствах, тетя Галя вернулась домой, где не нашла ничего лучшего, как излить горе в мамину чашку чая. С вареньем.

Ника поняла, что бабку надо спасать. Выспросив адрес, она получила точно такую же листовку‑приглашение. Тете Гале дали таких целую пачку – для подруг, с обещанными бонусами за каждую.

Плана конечно же никакого у Ники не было, и она решила действовать по обстоятельствам.

Салон красоты «Пёрфект лайн» находился в бойком месте, на Садовом Кольце. Тетя Галя, уверовавшая и послушная, ждала условного сигнала, сидя тут же – в уголке. Располагался салон удобно от метро. Хотя и на машине до него добираться было просто. Интерьер впечатлял. Девушки заученно улыбались не переставая.

В салоне красоты было несколько посетителей. Все с такими же листовками. Женщины ревниво осматривали друг друга, переживая за то, что собирается очередь, а косметолог, наверное, один и вообще либо не успеют, либо халява кончится.

Ника слушала всех – охранников, косметологов, промелькнувшую тетку‑управляющую. Картина сложилась ясная. Можно было действовать.

Улыбчивая девушка модельной внешности на высоченных «шпильках» начала предлагать чай.

«…Барбитурат вроде в нужном количестве… Много их… Надо было, наверное, побольше положить… Ничего же не случится, если чуточку больше… Зато наверняка…»

Улыбчивая остановилась перед Никой.

– Я чая не люблю, – попыталась отделаться от напитка с «начинкой» Ника. Все понятно – бабок опаивали напитком с наркотиками, а тот черноволосый тип за приоткрытой дверью строчит на компьютере договор с паспортными данными «зарегистрированных по акции».

– Тогда могу предложить Вам кофе. Есть так же вода, соки, газировки.

– И каждый напиток содержит барбитураты? Ну такие же, как в чае, которые пьют те женщины? – Ника ответила ей не громко, но тетки насторожились. Успевшая отхлебнуть чай, понюхала его и поставила на журнальный столик, – извините, девушка, но я здесь не за этим.

Повисла пауза. Улыбчивая девушка, продолжая улыбаться спросила, будто не расслышав:

– Что?

– Я имею в виду психотропные добавки, для увеличения продаж путем подавления сознательных реакций. Относятся к группе лекарственных средств, производных барбитуровой кислоты, оказывающих угнетающее влияние на центральную нервную систему.

Девушка прочла это недавно на инструкции препарата. Видимо прочитанное так запомнилось, что она и сейчас повторяла мысленно описание. Нике не составило труда повторить.

Откуда не возьмись, подскочила высокая, широкая в плечах и бедрах женщина лет тридцати пяти, улыбающаяся совершенно другой – нехорошей улыбкой. Предложила пройти в ее кабинет – управляющего, чтобы она могла ответить ей на все возникшие вопросы и возможно решить на месте… если понадобится… ну, или обсудить…

Ника картинно всплеснула руками, глядя на нее:

– Анна Николавна, помилуйте, какие решения. Вы же должны понимать, что раз Вами заинтересовались. И тут простой взяткой не отделаешься.

– Я кажется… не успела представиться, – промямлила управляющая.

– А мне кажется, Вы меня так и не услышали, – Ника угрожающе качнулась вперед, впрочем, тут же откинувшись в удобное кресло в прежнюю расслабленную позу, – Думаю, мне представляться не нужно. Вы случайно обработали не того клиента. Мы долго наблюдали за Вашими делишками: в шкафу слева в подсобке две упаковки запрещенных веществ в коричневых баночках. В креме, который наносят в качестве пробного – сложный антибиотик, применение которого чревато тем, что после его разового употребления появляется временный «антивозрастной» эффект, но при этом вырабатывается стойкое отрицание любых других антибиотиков. То есть, ваши посетители рискуют умереть от любого чиха – любой болезни, требующей антибиотической терапии, потому, как ни один другой препарат на них уже не подействует. А пока врачи найдут причину – будет уже поздно.

Персонал, все так же улыбаясь, застыл. Не слышно было ни стука клавиш, ни возни в подсобном помещении. А Ника продолжала:

– А потом, когда Вы уже решите… ту проблему в Вашем подвале?

– Кк.. Какую проблему в подвале, – затравленно озираясь вопросила Анна Николаевна.

– Ну та девушка… У которой оказалась аллергия на антибиотики… Она же на косметологическом кресле скончалась… Вы ее уже пять дней держите в мусорном мешке в хлорке… И в чем там еще?

Теперь уже Анна Николаевна всплеснула руками. Тетки, не дожидаясь конца спектакля, шустро собрали сумочки и тихо засеменили к выходу. Никто их не останавливал.

– Кто вы? – без тени улыбки спросила Нику Анна Николаевна.

– А как Вы думаете? – вопросом на вопрос ответила Ника.

Анна Николаевна метнула взгляд на девушек, и тех как ветром сдуло. Ника же, продолжала «задумчиво» рассуждать:

– Я понимаю, что Ваше прошлое не дает Вам жить по‑другому. После восьми лет колонии, да по такой, как у Вас статье… Вы же только за примерное поведение всего восемь лет отбыли…

– Сколько? – зло и коротко спросила она Нику.

Ника вздохнула:

– Зовите этого Вашего любовника молодого… Как его? Николя?

– Николай, – взревела Анна Николаевна.

– Пусть аннулирует договор и выдаст этой, – Ника небрежным жестом показала на застывшую с выпученными глазами тетю Галю, – женщине необходимые бумаги. А Вас попрошу разобраться с той проблемой в подвале. Верните ее родным. И я думаю, Вы понимаете, что Ваша деятельность как минимум в Москве закончена. Вы же понимаете, что за Вами наблюдают?

Анна Николаевна, опустив вечно матовые глаза кивнула.

– Завтра этой конторы здесь не будет. Только не заводите дело.

Ника кивнула:

– Мы из другого ведомства. У нас дела не заводят.

Анна Николаевна в непритворном ужасе посмотрела на Нику внимательно и кивнула.

Уже через десять минут Ника с тетей Галей направились к далеко припаркованной машине. Деньги вернули, а чемоданчик с чудо‑баночками тете Гале подарили.

Удивительно, но тетя Галя чемоданчик взять не побрезговала. Ника бы точно не взяла. Но, что уж там…

Тетя Галя семенила рядом, заискивающе заглядывая Нике в глаза:

– Ника, а я, дура старая, думала, что Вы переводчицей работаете… А Вы… В КеГеБэ? – шепотом последнее спросила тетя Галя, с нескрываемым любопытством.

Ника кивнула. Так проще.

– Я понимаю, – часто закивала тетя Галя, поправляя сползающие по влажной переносице очки, – Никому нельзя рассказывать. Я – могила.

Ника посмотрела на нее, как можно серьезней, хотя на самом деле, ей лопнуть хотелось от смеха.

Забегая вперед, тетя Галя, завербовав себя в надежного Никиного осведомителя ежедневно стала строчить ей доносы, опуская анонимные письма в почтовый ящик. Бабка собирала сплетни по всей округе, надеясь, что с такими КГБ-шниками, как Ника, скоро на земле наступит справедливость и коммунизм.