Читать книгу Валерия. Роман о любви - Юлия Ершова - Страница 37

I

Радуницу ещё не отыграли. Созреет утро, и кладбища опять заполнятся посетителями.

Cо свистом пули мчатся автомобили по кольцевой. Есть ли хоть в одном из них человек на борту, разглядеть невозможно. И джип Яновича не отстаёт, даже преуспевает.

Летящий внедорожник растянул китовый оскал по ширине капота и внушил своему обладателю чувство победы над любыми трудностями. Вращая руль, как колесо судьбы, хозяин мнит себя властелином мира. Вчерашнее досадное происшествие в гараже, которое едва не стоило жизни человеку, шальному джипу не зачлось. Царственный строй рулевого не сломали трели только что включённых мобильников и бульканье айфонов, переполненных гневом требующих немедленного ответа абонентов. Янович ухмыляется: «Соскучились, дворняжки?» – и выхватывает из строя звонящих тот гаджет, градус возмущения у которого приближается к взрывоопасному.

– Я всё утопчу. К обеду… – говорит он ровным сильным голосом и отвечает на другой звонок. – Родина сильна и прекрасна…. – обрывает он следующего абонента, не желая слушать его ропот. – С галимого металла чушку ЛС не выльешь…. Ну вот, уважаемый, дождались: биржа вниз – доллар вверх. Вот она – ваша жадность проклятая!.. Я же говорил тебе, м… чок: микс – жирный. Медь вниз пошла. К обеду посчитаю… Мне нужно пару машин за быстрые деньги.

Каждый ответ – сражение на поле бизнеса, столкновение мнений, даже от интонации зависит процент прибыли. Напряжение растёт, звучат упрёки и угрозы, но ни один мускул не слабеет на его лице. Правда, два абонента заставили-таки властелина покрыться холодным потом. Первой дозвонилась Снежана, она хлюпала носом и повторяла только одно слово: «Папа». В ответ Янович заорал и орал, пока трубку не перехватила няня. Анастасия Сергеевна тоже слова подбирала с трудом, давя таблетку валидола во рту, но и эти слова оказались лишними. Едва прозвучало «Полина», Янович понял, что его жена опять опустилась в алкогольный рай. Понял и вздохнул. В первую минуту разговора он пережил события на порядок страшнее.

– «Разберёмся» – это всё, что ты можешь сказать? – завопила ему в самое ухо дочь, сменяя у телефона Анастасию Сергеевну. – Она чуть не убила нас! До тебя когда-нибудь дойдёт, что нас нельзя оставлять?! С ней оставлять!

Отвечая ей, Янович пытался не жевать слова:

– Так и должно было случиться, но не сейчас, нет, гораздо позже. Месяца два-три она в норме. Ну кто мог знать? Обещаю…

Снежана орала, а её отец сильнее сжимал руль, морщины глубже пересекали его лоб. И на помощь, как всегда, пришла няня.

– Валерий Леонидович, ну держите себя в руках, мы всё преодолеем. Девочку нашу успокою, отправлю в институт и вам позвоню. Мы вас очень ждали. Очень. Всего доброго…

И тут же новый вызов, который не просто поднял давление – от него закипела кровь. Самое страшное, отчего затылок Яновича в одночасье поседел, только что произошло. Звонил кум, не лично сам, а через оговорённого посредника, который по плану включается в игру только в случае опасности, реальной опасности.

А пока Янович подавлял охвативший его с головы до ног ужас, его дочь досыпала утро на своей кровати, ноги на подушке, а голова на коленях няни. И та обняла её, как родное дитя, гладит её волосы и поёт, не попадая в ноты, жалостливую дворовую песенку, услышанную в детстве от бабушки: «Не влюбляйся в чёрный глаз, чёрный глаз опасный. А влюбляйся в голубой, голубой прекрасный». Песенка накрывает Снежану, она уже не хлюпает носом и не вздрагивает, но в глубине сердца живы воспоминания, которые тревожат её. Мама. Запой, скорая, больница… Вирусный алгоритм, пожирающий их семью, выстроился окончательно за день до шестнадцатилетия Снежаны.

В преддверии праздника мать плясала стрекозой, несмотря на отяжелевшее за шестнадцать минувших лет тело. Труженики и постоянные клиенты её салона красоты «Вселенная» с утра до вечера пили шампанское за здоровье мамы и дочи. На третий день торжества хозяйка пожаловала стопроцентные скидки верным посетителям, а персоналу – шальные премии. На радостях количество тостов и чмоков увеличилось в разы. Поэтому домой счастливая мать приплеталась за полночь, а после напряжённого третьего дня и вовсе с работы уже не приехала. Просто посидели коллективом в массажном отделении салона, то ли в конце дня, то ли в начале следующего, после чего тостующие забылись сном в обнимку друг с другом, а кто-то особенно везучий – с хозяйкой. К обеду в салон прибыли «константы», вечно бесплатные клиентки из «самых верхов», которые тоже в стороне не остались, и подняли вторую волну поздравлений, накрывшую мать именинницы с головой.

К утру, одолев стенания тела, Полина, рявкая на обласканных друзей, остановила массовые гулянья и заказала в интернет-магазине подарок для любимой дочери – чемоданчик то ли с косметикой, то ли с бижутерией.

Завтра праздник перенесётся под крышу дома. Гостей будет мало: сестра с дочерьми, обхохочешься, да, и кум заглянёт. А уж хозяйка постарается, чтобы стол ломился от закусок и напитков, да не каких-нибудь шампусиков-ликёрчиков, а настоящих, ядрёных джинов и коньяков. А сегодня надо было целый день глотать лимонную воду, пройти курс омоложения и покряхтеть на массаже.

Октябрь обесцветил небо. Ячейки железной сетки, оградившей от всего мира двор из трёх коренастых пятиэтажек, облепили сухие листья. Юная, ещё почти ребёнок, девушка в сером маленьком пальто и белой вязанной шапке, сползающей на глаза, раскатывала на качелях своего братика, на вид двухлетнего малыша, ножки которого, обутые в высокие кожаные ботинки, болтались, как верёвки, а сам он был привязан к спинке качелей толстым шарфом. Мальчик, которому на самом деле четыре года, не отрывая взгляда от сестры, заливался счастливым смехом, а когда качели взлетали особенно высоко, ещё и пузырил слюни.

Во дворе они были не одни, но не замечали никого. Около первого подъезда одной из пятиэтажек, в обтягивающих до треска джинсах и вздутой куртке цвета луковой шелухи, стояла молодая мама, выпятив подбородок в сторону качелей. Одной рукой она сжимала банку с пивом, а другой подёргивала коляску, напоминавшую мыльницу на колёсах. Толстыми мазками маскирующего крема, точно в тон куртки, было выкрашено продолговатое лицо молодой мамы.

Когда громоздкая фигура с причёской жены фараона, ввалилась во двор, молодая мама так вытянула шею, что едва не потеряла равновесие.

Захлопнув электронную калитку, фигура, покачиваясь на каблуках, двинулась прямо к качелям.

– Цветики мои, золотые, как же мама соскучилась. Подарков навезла! Завтра праздник, праздник, праздник! – громыхнула фигура за спиной девушки. Та замерла, а малыш начал ловить ртом воздух, теряя высоту. Весёлая игра закончена.

– Ну что же вы? – прохрипела фигура и с раздражением скрипнула кожей своего пальто.

Девушка повернулась и сморщила нос от кислых испарений, исходящих от подплывшей к ней дамы.

– Праздник, праздник! Будет снег и мишура!.. – без запинки выдала она. – Посмотри скорей, Мишутка, к нам Снегурочка пришла.

Снегурочка скривила напомаженные губы и махнула рукой около лица девушки, утопив в воротнике из серебристой лисы тяжёлый подбородок. Малыш пропищал что-то невнятное, подпрыгивая на остановившихся качелях, и дама почему-то улыбнулась и, качнув фараоньей причёской, кинулась обнимать малыша.

Напряжёнными ручками мальчик тут же вцепился в дорогущий мех воротника и стал драть его, отчего ворс съёжился и на воротнике открылись гладкие плеши. Женщина в ответ дёрнулась и шлёпнула малыша по скорченным пальчикам, злобная гримаса исказила её припухшее серое лицо. Малыш тоненько заскулил.

– Не смей подходить к Мише, горе-мамаша! Отпилась? О детях вспомнила! Пошла вон! Не позорь нас, люди кругом, – крикнула девушка в сером пальто, заслоняя собой ребёнка на качелях. Синие глаза сверкнули гневом.

Мамаша выдвинула нижнюю челюсть из серебристого меха и отозвалась:

– Забываешься, малявка! – Из-под её воротника выполз пёстрой змеёй тонкий шарф. – Мать оскорбляешь? Дура ты! Мать тебе подарков на тыщу евро, а ты? Дура ты! – Переведя дух, она снова засипела. – Да, отметили вчера твой день! Так что? Право не имею? Друзей поддержать, шампанского бокальчик? Да меня полгорода поздравлять пришло, и не простые граждане с прожиточным минимумом, а… люди солидные, без красной икры обедать не сядут. Уровень у меня… а ты… – Женщина развела руками, удерживая равновесие. – Снежанка, ты представить не можешь, как высоко я вращаюсь. – Тёмные глаза влиятельной особы забегали, отчего начали казаться ещё чернее, а голос приобрёл заговорщицкий оттенок. – Да я каждую среду лично… с женой второго сына Самого… в моей сауне сижу, и на всех процедурах… вооружённая охрана по периметру.

Дочь выжала кислую улыбку. Сегодня фантазии матери устремились к высшим эшелонам. А вот в августе матушка спасала от смерти жену московского олигарха, которая скрывалась от киллеров, нанятых собственным мужем. И кто бы мог подумать: где самое надёжное укрытие от профессиональных служителей смерти? Конечно, только в мамином салоне. Киллеры за версту обходят.

Счастливое спасение праздновали недели две, с небольшим перерывом на уик-энд. «Знала бы, какая ты смешная и жалкая», – подумала Снежана, а вслух произнесла, почти не шевеля губами:

– Ступай уже домой!

Но собеседница команду не выполнила, только сильнее выпучила глаза и децибел в голосе прибавила:

– Я что, падаю? Валяюсь, деньги пропиваю? Смотри, на! – Дама распахнула сверкающую молнию, вытащила из сумки доказательство своей невиновности, пузатый лаковый кошелёк с блестящей цыганской застёжкой, и покрутила им в воздухе, как жонглёр, отчего наблюдательница с коляской-мыльницей чуть не свернула и без того чересчур вытянутую шею.

Из прозрачности окон в Снежану выстрелили взглядами десятки пар любопытных глаз, сканирующих семейную сцену, так, что по спине девушки забегали мурашки. «Скорее бы няня вернулась», – взмолилась небу девушка, пытаясь подарить улыбку нависшей над ней меховой туче.

– Конечно… мама… теперь я поняла. Дома поговорим! Ладно? Мы с Мишуном ещё гуляем… он на улице не был. Полдня на реабилитации…

Туча дёрнула фараоньей головой – то-то же! – и потянулась к подъезду, царапая каблуками тротуарную дорожку. В её распухшем кулаке всё ещё была зажата пачка прожиточных то ли минимумов, то ли максимумов.

Снежана домой не спешила. Но в конце концов она пересадила брата в коляску, не переставая мысленно просить помощи у неба и у отца, который опять в командировке. Братик жался к ней, заглядывал в глаза, но Снежана как будто не замечала, смотрела сквозь него, а руки её затягивали ремни на коляске. «Всё. Звоню крёстному, пусть разберётся со своей родственницей…» Пальцы её скользят в карман и хватают сотовый телефон, папин подарок на прошлое Рождество.

Крёстный телефонных разговоров не любил. «Языком – не молоть! – не уставал напоминать он Снежане и её отцу. – Все тёрки – при встрече». Это было законом всегда и для всех. Но Снежана правила нарушала, и это ей сходило с рук. И сегодня она кричала в трубку: