Читать книгу Ценностный подход - Юлия Келлер - Страница 13

Вечера становятся для меня настоящей пыткой. Вчера после работы я прошла пешком три станции метро только для того, чтобы оказаться дома на час позже обыкновенного. Может быть, поэтому, а, возможно, из-за нервного перенапряжения, которому подверг меня господин Юн, я уснула сразу, как только оказалась в кровати. Никакого «Декстера» и книжек перед сном. Я не видела никаких снов, проснулась на удивление разбитой, словно прикорнула на минутку, а тут уже вставать. Наверное, мне придется неделю отсыпаться – так я нанервничалась в связи с последними событиями.

На улице неожиданно похолодало, и мне пришлось надеть свой новый плащ. Как обычно, опаздывая, я залетела на проходную и чуть не врезалась во Владлена, который успел среагировать и отойти в сторону. Мы снова не поздоровались, и я почувствовала себя странно. Каждый день подходить к человеку, улыбаться ему, целовать его, а теперь пробежать мимо, словно вы просто парочка незнакомцев, вроде тех, кто годами может работать на одном предприятии в соседних цехах, но не иметь представления, как зовут другого.

Никита уже ждал меня с кофе и печенюшками. Вообще-то я не фанатка сладкого, но закусить хоть чем-то этот вкус горячего ракетного топлива – огромный соблазн.

«Почему я все время забываю купить нам сюда нормальный кофе?» – спрашиваю я то ли Никиту, то ли себя.

«Потому что тогда это не будет вкусом заводского утра, понимаешь. Ты приходишь сюда пить не обжаренные семена арабики, а мутную гадость, потому что это – традиция, а традиции, как известно, добавляют нам человечности».

«Нет, все дело в том, что я просто забываю. Последнее время моя память оставляет желать лучшего».

«Подсознание отбрасывает ненужные тебе вещи, – пожимает плечами Никита, – то, что тебе действительно нужно, ты не забудешь».

Вероятно, он прав, и от его правоты желание пожевать печеньку и перебить горечь во рту становится непреодолимым. Я тяну руку к пачке, но Ники меня останавливает, накрывают своей ладонью мою руку.

«Давай сходим погулять вечером. Я знаю, что ты кайфуешь от такой погоды».

Каким бы удивительным ни показалось совпадение, но именно в этот момент от Владлена приходит смс. Оно высвечивается на экране, и я читаю его почти против своего желания: «Классный плащик». Так оно и случается: тебя бросает парень, ты переживаешь, чуть ли не умоляешь вернуться, но он непоколебим, а стоит тебе, спустя некоторое время, всего лишь пройти мимо, как тут же он отвешивает комплимент.

«Да, мы можем пойти, – говорю я, хотя изначально планировала найти любой повод, чтобы отказаться, но плащевая тема разозлила меня, – только сам придумай куда».

Съесть печеньку я так и не удосуживаюсь, как и ответить на сообщение. Всё время до оперативного совещания я думаю о том, что же со мной произошло за сутки? Чувствую, как изменилось что-то важное внутри, но не могу определить, что именно. Возможно, я поняла, что Владлен – тот, о ком не стоит сокрушаться. Есть же и другие. Фарбер вот. Да, у него есть девушка, но он – пример того, что на одном парне со средними, кстати говоря, умственными способностями, что называется, не сошелся свет клином.

Сегодня мы встретимся с Никитой. Начинать новые отношения на работе я точно не собираюсь, но отвлечься не помешает.

«Крутой плащик», – замечает Никита, когда я выхожу из здания завода после работы.

«Ты уже решил, куда мы пойдем?» – интересуюсь я, хотя на самом деле мне хочется спросить, не сговорился ли мой спутник с Владленом.

«Да, пошли».

Мы спускаемся на безлюдную из-за штормового ветра набережную, над которой висит угрожающе хмурое небо. Кафе или лучше сказать заведение, которое выбрал для нас Никита, находится в ста метрах от Волги. Хотя помещение закрыто со всех сторон, людей там тоже мало. За столиками в разных углах зала сидят три парочки. Мы, естественно, занимаем четвертый угол, дабы не особенно выделяться. Я заказываю кофе и салат, а Никита устраивает себе ужин по полной программе с шашлыком, картофелем-фри и десертом к чаю. «Здесь довольно сносно готовят, – уверяет меня Никита, – зря ты не хочешь попробовать что-то ещё. Салат – пустая еда».

Так, первый звоночек, который не сулит мне ничего хорошего. Вполне может оказаться, что мне предстоит провести вечер с сундуком банальностей и пошлостей. Пока я опасливо выжидаю, какую тему для разговора выберет Никита, он успевает выпить чай и заказать ещё.

Думала, что мы будем говорить о нашем прошлом, ища точки соприкосновения, как обычно происходит на свидании. Но происходит не так. Наверное, дело в том, что эта встреча у нас далеко не первая, и мы уже успели наговорить друг другу много того, из чего можно сделать выводы, каков человек. Но, вероятно, я не слишком много понимаю в людской сущности или просто прежние изречения Никиты слушала невнимательно, потому что он казался мне неплохим парнем. Может быть, он даже таковым и является, но прожевав половину своей порции шашлыка, Никита заявляет:

«Я знаю, что ты переживаешь, но этот придурок тебя не достоин».

Не могу удержаться от глубокого вздоха, после чего отодвигаю тарелку с салатом в сторону – аппетит внезапно пропадает. Почему всем нужно обязательно в моем присутствии упомянуть, что Владлен меня недостоин? Да, мы расстались, да, я переживаю, но если человек хочет, чтобы я поскорее забыла об этой неприятной ситуации, не лучше ли ему вообще не затрагивать данную тему?

Может, я ему изменила, – предполагаю, глядя Никите прямо в глаза, – в таком случае он меня тоже недостоин?»

«А ты ему изменила?» – Курчатов-младший даже жевать перестает.

«Ты скажи мне, ведь ты без труда определяешь, кто кого достоин».

За резкость в голосе совсем не стыдно. Возникает непреодолимое желание просто подняться, развернуться и уйти. Но что-то удерживает меня на месте. Зато Никита удивлен моим взрывом. Он-то, наверное, думал, что достаточно будет полить грязью моего бывшего, чтобы расположить меня к себе окончательно.

«Может, поговорим о чем-нибудь более приятном?» – предлагаю я успокоившись.

Никита быстро и охотно соглашается:

«Да, я понимаю, если ты не хочешь обсуждать это. Я просто думал, что тебе нужно выговориться о том, как у вас всё плохо было».

После объяснительной речи Никита замолкает. Видимо, мы способны говорить только о работе и Владлене. Мне самой уже начинает надоедать тишина, в которой мы пребываем, но, промотав в голове всевозможные темы, прихожу к выводу, что не существует такой, подняв которую мы не сошлись бы в итоге в ожесточенном споре. Для меня такие дебаты – все равно, что ссоры. Они отнимают кучу энергии и ни к чему не приводят, по крайней мере, меня, поскольку, чем бы спор ни закончился, я останусь при своем мнении, только отношения с оппонентом ухудшатся безвозвратно. Как можно предположить, людей, с которыми я лажу и которых считаю достойными, единицы. Чувствую, после сегодняшнего ужина Никита тоже покинет эту категорию.

Насидевшись и намолчавшись вдоволь, мы выходим на улицу, где начинает накрапывать мелкий дождик. Ветер встречный, и капли больно бьют по лицу, так что мне приходится прикрыть глаза и нос ладонью. Как назло, в эту неподходящую минуту, когда у меня так мало свободных рук, в моей сумочке вибрирует телефон. Звонит Давид.

«Ксения, ты, случайно, не видела моё теплое одеяльце? – спрашивает брат недовольно. – Я весь дом перевернул».

Вообще-то, на плохую память он никогда не жаловался, но алкоголь исправно делает своё дело, и только благодаря ему Давид не может припомнить подробности нашего субботнего вечера.

«Я положила его в комод в маленькой комнате, в которой спала».

«В комод? Зачем?»

В трубке слышатся шаги и скрип открывающейся двери.

«Точно, он здесь. Ты его брала укрываться?»

Я смеюсь и говорю:

«Вот те и раз. Сам же накрыл меня ночью. Или ты так много выпил, что ничегошеньки не можешь вспомнить?»

«Накрывал? Я? – Давид будто некоторое время обдумывает такую возможность, но потом уверенно отрицает её. – Я к тебе в комнату не заходил. У меня нет такой привычки. Я заснул тогда на первом этаже и просыпался только затем, чтобы, пардон, посетить уборную, а на второй этаж и не думал подниматься».

Никита внимательно прислушивается к разговору, так, словно он его непосредственно касается, и это раздражает меня.

«Я бы и не вспомнил про одеяло, – продолжает тем временем Давид, если бы не здешний жуткий холод».

«Возвращайся в город».

«Ну уж нет, у меня осталась всего неделя отпуска, чтобы вдоволь настреляться и напиться горячего шоколада в полном одиночестве».

О том, что он может в любые выходные насладиться прелестями беззаботной загородной жизни, я предпочитаю не напоминать. Подумает ещё, что уговариваю его приехать потому, что он мне особенно нужен здесь. А это не так. Что за брат такой, которому для сестры жалко одного одеяльца? Мог хотя бы притвориться, что накрыл меня им, а теперь мне предстоит ломать голову над тем, кто же это сделал.

«Тогда не возвращайся», – говорю обиженным, даже в большей степени, чем есть на самом деле, тоном, после чего вещаю трубку.

В том, что касается отдыха, мы с братом совсем не сходимся. И дело не в том, что мне не нравится проводить время в домике у Волги. Конечно, это здорово, особенно летом в жару, когда больше ничем заниматься и не хочется, кроме как лежать в прохладной воде и думать о чем-то далеком. Однако все свои отпуска я провожу как можно дальше от нашего города с его однообразными многоэтажками и старыми домами с неприглядными фасадами. Я не знаю здесь ни одного места, где можно было просто отдохнуть душой, где взгляду было бы, за что зацепиться.

Наверное, это не слишком вежливо, но, пока мы идем Никитой по выложенной не так давно плитке, я размышляю над тем, где бы хотела оказаться сейчас.