Читать книгу Ценностный подход - Юлия Келлер - Страница 14

Если я полагала, что свидание прошло неудовлетворительно, то, видимо, Никита большего и не ожидал. Иначе, каким образом можно объяснить появление на моем столе букета белых роз с запиской: «Надеюсь, наши ужины станут новой традицией»? В свою очередь, я искренне рассчитываю, что подобное больше никогда не повторится. Более того, я почти уверена, что ни за какие деньги больше с Никитой вне завода не встречусь. Может быть, в другой раз я бы пребывала в более поднятой настроении, и он смог бы сделать наше совместное пребывание чуть менее невыносимым, но меня не привлекает и такая перспектива. Сегодня ночью мне приснилось, что Никита собирается меня поцеловать, и я проснулась в три двадцать семь, за полтора часа до звонка будильника, из-за приступа непреходящей тошноты, которая, кстати говоря, до сих пор меня мучает. При таком раскладе не вижу смысла тратить и его, и своё время на бесполезное времяпрепровождение.

Стоит ли говорить, что цветам я не обрадовалась, и даже решила пропустить утренний кофе, и теперь вот подписываю гору паспортов. Инга сразу печатает для меня их около тысячи. Их поток огромен. Мне кажется, большая часть уходит на всякие исправления и прочее. В отправляемом потребителю паспорте не допускается никаких замазываний и зачеркиваний.

«Сейчас ещё десять – и всё», – думаю я, намереваясь отнести эту небольшую по меркам Инги, но давшуюся мне таким трудом стопку Фарберу или кому-нибудь из его замов.

Но тут дверь тихонько открывается, и в моем кабинете оказывается голова Владлена. Да, если быть точной, только его голова пересекает порог моего кабинета, в то время как остальные части тела дожидаются снаружи.

«Привет», – говорит Владлен, и лицо его озаряет улыбка, как будто служащая мне напоминанием того, чем именно он мне нравился, и даже нравится сейчас.

Не отвечаю. Мы несколько дней не здоровались, зачем начинать теперь?

«Смотрю, у тебя появился поклонник».

«А ты думал, – не выдерживаю, – что я настолько страшненькая, что никто больше на меня не позариться?»

«Никогда я так не думал», – отвечает Владлен очень серьезно, и мне не остается ничего другого, как сменить гнев если не на милость, то на терпимость точно.

Только теперь он целиком переносится в мой кабинет. Я подписала все паспорта, которые планировала, но продолжаю подписывать дальше, потому что, если честно, очень хочу услышать, что скажет Владлен, и узнать, зачем он пришел. Но он не торопиться с объяснениями, и мне приходится сообщить:

«У меня много работы, и оперативка через двадцать минут. Говори, зачем пришел, или, будь добр, возвращайся к станкам».

Намеренно говорю с ним начальственным тоном, как будто, пытаясь расширить пропасть между нами. И это странно, ведь ещё недавно я готова была сделать всё возможное, чтобы помириться.

«Ты сегодня пропустила кофе, – говорит Владлен, – обычно я вижу, как ты идешь в лабораторию. Помнишь, как мы раньше пили чай в обед?»

Да, я помню. Мы тогда ещё не встречались, и Владлен каждый день покупал шоколадку, которую мы делили на двоих. Будучи не особенной любительницей сладкого, я все же никогда не отказывалась от угощения, потому что мне была приятна забота и расположение человека, которого всегда считала более умным, добрым, светлым, чем остальные мои знакомые.

Наши чаепития тоже часто заканчивались крупным спором. Иногда мы за эти пятнадцать минут приходили к общему знаменателю, но порой я выходила из себя. Как я говорила, споры я не выношу. Владлен в той же степени, что и Никита, относится к числу людей, с которыми мне обычно просто не хочется соглашаться.

Должна признать, я вообще со многими людьми бываю столь же упряма, но если кто-то соглашается со мной, то, как у Оскара Уайльда в пьесе, «чувствую, что сказал какую-то чушь». Пожалуй, в этом моя главная проблема – в вечном желании противоречить. В конечном счете, я действительно не разделяю большую часть взглядов Владлена и Никиты, так что не стоит думать, что я не в себе.

Когда мы с Владленом начали встречаться, чаепития стали редкими, а позже я и вовсе заменила их утренним кофе в компании двух чужих мне молодых людей. Кстати, куда, интересно, подевался Данила? Уже давно его не вижу.

«Я могу приготовить тебе кофе, – предлагает Владлен, подсаживаясь ближе, – и принести его тебе утром. Прямо в постель».

Если бы он не сидел так близко и не говорил так внятно, я бы решила, что ослышалась и галлюцинирую, но нет – мой бывший парень действительно пошел по легкой, проторенной дорожке наименьшего, как ему, наверное, показалось, сопротивления. Но я отвечаю вполне уверенно, хоть и без некоторого промедления:

«Пожалуй, откажусь».

Несмотря на то что я говорю с легкостью, на самом деле мне становится жутко неприятно. В который раз при общении с бывшим парнем, ощущаю себя так, словно на меня вылили ушат грязи, а в запасе только пара влажных салфеток, и нет никакой надежды на душ.

«Почему? – спрашивает Владлен, явно удивленный отказом. – Мне казалось, что тебе нравилось, как я… ммм… готовлю кофе».

Его эвфемизм приводит меня в бешенство, но я стараюсь сохранять спокойствие, поскольку через пятнадцать минут мне нужно будет появиться на совещании, и я не хочу, чтобы меня там видели в разъяренном состоянии. По крайней мере, точно не желаю, чтобы такой меня видел Фарбер. Опять в моих мыслях появляется начальник сектора, и он является как раз тем, что значительно охлаждает мой пыл. Обращаюсь к Владлену уже скучающим тоном:

«Ты ведь обо мне ничего не знаешь, так? Всё это время ты думал так, как я хотела, чтобы ты думал, а на деле совершенно не представляешь, что мне нравится, а что нет, что важно, а что не имеет никакого значения. Я объясню: ты сказал мне несколько дней назад, что со мной неинтересно, верно?»

Владлен кивает. Одно из его неоспоримых достоинств – он никогда меня не перебивает, так что я могу продолжить свою мысль:

«Понимаешь ли ты, что теперь предложение провести вместе ночь выглядит оскорбительным? Словно говоришь: общаться с тобой, конечно, не о чем, но вот переспать можно».

«Я не это имел в виду», – объясняет Владлен.

Или я ему не слишком верю, или мне просто становиться всё равно, но особого значения его словам не придаю. Поднимаюсь со своего места вместе с паспортами, открываю дверь и бросаю через плечо:

«Тогда нужно было бы придумать что-то более соответствующее извинению и раскаиванию, что-то, отчего тебя не будет хотеться презирать».

Выхожу из своего кабинета и вижу, как в тридцати метрах впереди Фарбер открывает дверь в свой. Он поворачивает голову в мою сторону и на несколько секунд останавливает на мне свой взгляд, который как будто служит источником невероятной силы и уверенности. Вдруг я перестаю сомневаться и понимаю, что все то, что сказала минуту назад, было верно.

Наконец, мы обмениваемся с Фарбером легкими кивками головы, что на нашем языке обозначает взаимную или только мою персональную радость от встречи. Никогда до настоящего момента мне не приходилось видеть, чтобы человек открывал дверь столь продолжительное время, и то, что подобное случилось из-за нашего переглядывания, сильно льстит моему недавно пострадавшему самолюбию. Поэтому, когда Фарбер, как будто при замедленном воспроизведении видеозаписи, заходит в кабинет, я иду следом уже в сильно приподнятом настроении.

Видимо, почувствовав что-то, Владлен догоняет меня. Стараюсь вырваться, но он крепко держит меня за запястье.

«Хотя бы пообедать вместе мы можем? – спрашивает он так, словно действительно отчаялся. – Или и в этом предложении ты видишь желание нанести тебе оскорбление?»

Ответ я основательно обдумываю, пытаясь определить, будет ли унизительным согласиться. Очевидно, близость совещания не позволяет мне тянуть время, и я говорю:

«Ладно, пойдем сегодня в столовую вместе».

Когда я отхожу в сторону кабинета начальника сектора, понимаю, что согласилась идти с Владленом не потому, что во мне теплится надежда на то, что все у нас наладится, а просто чтобы от него скорее отделаться. Нежданно-негаданно оперативные совещания сделались для меня любимым времяпрепровождением на заводе.

Моё мнение не меняется даже тогда, когда я захожу в кабинет начальника и слышу, как он говорит мастеру сборочного участка уставшим голосом:

«Раиса, проведите, пожалуйста, сегодня оперативку вместо меня. Иначе я их всех здесь сейчас убью!»

Хорошее начало дня. Думаю, все, кто может просто следить за событиями, не принимая в них участия, оценят его именно с точки зрения увлекательного шоу. Так как Фарбер моим начальником не является, а ко всему остальному руководству сектора, за исключением, пожалуй, что Разумовского и Валерии, которая совещания не посещает, я испытываю не самые теплые чувства, занимаю место поудобнее, готовясь насладиться зрелищем.

Фарбер в гневе… как бы точнее выразиться: восхитителен или ослепителен? И то, и другое. До сих пор мне удавалось только исподтишка наблюдать за подобными эмоциональными всплесками, а тут такой подарок! Но как оказывается, обрадовалась я рано, поскольку, едва все расположились в одном из кресел, начальник неожиданно присмирел.

В кабинет один за другим заходят мастера, но Фарбер отмалчивается, и единственное, что выдает в нем его состояние – плотно сжатые губы, которые сжимаются в тугую узкую полоску. Да, теперь я уверена в том, что это признак злости.

Ведет оперативку действительно Раиса. По тому, как Фарбер, пребывая во взбешенном состоянии, разговаривал с ней, можно легко заключить, что к этому мастеру он относится крайне уважительно. Да, я полагаю, с Раисой нельзя по-другому. Твердая и жесткая в своих решениях, она по праву бы заслужила прозвище «железная леди», если бы это словосочетание уже не было использовано в другой стране на государственном уровне.

В том, как она перечисляет необходимые сборке в ближайшие несколько дней детали, не слышится и намека на какое-либо превосходство. Это замечательный человеческий тип, который даже при благоволении начальства знает своё место и с блеском его занимает.

Я никогда достаточно хорошо не общалась с Раисой. У нас происходило несколько рабочих столкновений, когда она ставила под сомнения заключения моих контролеров о браке, и, кстати говоря, в девяноста процентах случаев оказывалась права. На них наши взаимодействия и заканчивались, а теперь я понимаю, что у этой женщины стоит поучиться и по части технологии производства, и тому, как быть уверенной в каждом своем слове.