Читать книгу Тихий ветер - Юлия Ларосса - Страница 5

С первых минут война учит спать чутко и недолго. Как только голова касается подушки, уже пора вставать. Два часа военного сна равны семи часам мирного. Если где-то вдали услышишь ни с чем не схожий свистящий звук стравщиков, то сон мгновенно прерывается, даже когда разум обессилен, а тело обмякло от усталости. Их тихое жужжание подобно смертоносному новому виду гигантских ос, которые одним своим укусом-налётом способны уничтожить целое поколение семей, целый квартал.

Мысли крутились в голове и прогоняли сон, пока я плелась из очередной палаты к раковине в туалетной комнате для медперсонала. Я усердно мыла руки, пытаясь смыть не только невидимые бактерии, но и всё дежурство.

– Наступление Чёрной Армии Якоба Кайзера набирает обороты. После захвата Африки он обратил свой взгляд на северную часть Европы, а именно на Финляндию, Швейцарию и Нидерланды…

Быстрая речь хладнокровного диктора звучала из динамиков, которые размещались на потолках каждой комнаты. В общих залах громкость была на максимуме, а в палатах – наоборот.

– Знамён с грифоном становится всё больше. Президент Цезарь Власто отдал распоряжение об эвакуации военных из Австралии. Но Америка по-прежнему держит нейтралитет. Мухаммед Ойльм ведёт переговоры с Китаем, но пока безрезультатно. Авин Баар продолжает вкладывать средства в сооружение второй Великой Стены вокруг территории Израиля и Палестины…

Продолжая мыть руки, я глянула на себя в зеркало. Обрезанные волосы были собраны в хвост, доходивший до плеч. Опухшие веки и тёмные круги под глазами, которые на исхудавшем и бледном лице стали казаться ещё больше… Медицинская повязка съехала на шею, где висел фонендоскоп. На левом плече крепилась рация, которая была у всех врачей, – чёрный прибор с тремя кнопками: «Вызов», «Приём» и «SOS». Размером он был чуть меньше спичечной коробки и крепился на тонком ремне, который обхватывал ключицу и проходил под рукой. Рация помогала всегда быть на связи, но от долгого ношения натирала кожу.

На белой форменной рубашке висел мой бейдж с надписью: «Вивьен Мессарош. Врач-хирург второй категории». Странно было получить такое звание согласно высоким оценкам в дипломе и срочной практике. Специалистов не хватало, а я зарекомендовала себя с хорошей стороны в первый месяц службы. Так и взлетела по карьерной лестнице.

– Очередная «чистка» общества прошла в Мадриде. Казнили сто сорок пять тысяч человек, в том числе двенадцать тысяч детей. На этот раз людей собрали на стадионе «Сантьяго Бернабеу». С помощью самолётов распылили химическое вещество. Паника способствовала возникновению давки. Выживших нет.

Ужас от этого сообщения проник в сознание и окутал ледяным холодом. Прикрыв глаза, я глубоко задышала, пытаясь вслушиваться в шум воды, бегущей из крана, а не в мрачные слова диктора.

– Управление Верховного Комиссара ООН по правам человека в лице Натана Нувеля снова выдвинуло обвинения в адрес главнокомандующего Чёрной Армией Якоба Кайзера. Но публичного ответа не последовало…

Это чудовище не скрывает своих преступлений, в отличие от предшественников. Фашисты тайно разворачивали концентрационные лагеря, в которых убивали миллионы, прятали данные о казнях и отрекались от содеянных преступлений до последнего.

Но Якоб Кайзер открыто и даже с гордостью заявляет, что чистит общество. И самое ужасное – его действия находят отклик в других воспалённых умах. Гитлер совершал ошибку, скрывая геноцид, отчего некоторые его командиры и солдаты сомневались и стыдились, выполняя приказы фюрера. Чёрный Якоб сделал такие убийства честью, гордостью. А вместо слова «убийцы» стал употреблять другое – «освободители». По его мнению, мы должны быть благодарны за то, что он нашёл решение проблемы перенаселения.

– Стравщики принялись атаковать санитарные поезда. За последние двое суток они разбомбили больше десятка железнодорожных составов, скидывая бомбы с особой жестокостью. Выживших нет. Есть достоверная информация, что приказ находить и истреблять поезда с ранеными принадлежит полковнику Валенти. Это и доказывает, что лучшие офицеры Кайзера не имеют никаких морально-этических ценностей. Они не опустят оружие, даже если перед ними окажутся безоружные дети и старики…

За последние несколько недель раненых прибывало всё больше. Грузовые машины везли живых и тех, кто не дождался нашей помощи. Поэтому совсем не радостно, что сбылась наша с мамой мечта.

Возможно ли стать закалённой войной настолько быстро? Да, ведь выбора нет, ты – военный врач.

Я вытерла руки застиранным полотенцем и вышла в непривычно пустой коридор. Временная передышка могла закончиться в любую минуту. Стоит ли попытаться поспать? Сколько сейчас? Полночь или около двух?

Неспешно прошла мимо ординаторской, которую делила с медсестрой Анной во время дежурства. Разумеется, её снова нет на месте – проводит время с одним из своих обожателей, который непременно её судьба. На эту неделю. Поднялась в грохочущем лифте и вышла из корпуса в тихую и тёплую летнюю ночь, которая дарила желанный, но обманчивый покой.

Вдалеке виднелась компания солдат. Они весело переговаривались, иногда ветерок доносил до меня их смех.

Я хотела незаметно постоять у входа, чтобы подышать свежим воздухом, но белая форма была явно заметна в темноте. С сожалением я увидела, как один из мужчин отделился от толпы и направился в мою сторону. Бояться нечего, ведь здесь меня знают почти все. Дочь генерала Мессароша и сестра офицера разведки, которая к тому же и военный хирург, защищена своей известностью.

Солдат приблизился, и я узнала в нём лейтенанта Пакоша, который ещё полгода назад был для меня просто Даниэлем, другом старшего брата.

– Добрый вечер, Вивьен!

В лунном свете я заметила его белозубую улыбку. Мне пришлось заставить себя улыбнуться в ответ.

– Здравствуй, Даниэль. Ты вернулся сегодня?

– Да, несколько часов назад, – сделал он ещё пару шагов, приближаясь ко мне. – Но скоро снова уезжаю.

– Снова? – переспросила я, понимая, что говорю обычным светским тоном, тогда как его голос с уютной хрипотцой явно намекает на нечто более интимное.

– Да, завтра, – вздохнул Даниэль и снова шагнул в мою сторону. – На рассвете. Поэтому, вернее сказать, уже сегодня.

Его глаза блестели в темноте, словно он пытался взглядом сказать что-то большее. Но я уже привычно и всё так же настойчиво отказывалась даже от попытки понять и принять знаки его внимания.

– Я получил очень важное задание, – тихо продолжил он, неустанно скользя взором по моему лицу. – Невероятно сложное и ответственное. Завтра мы с твоим братом отправляемся выполнить его.

Пакош говорил это с таким воодушевлением и гордостью, что мне на миг показалось, будто он хвастался, а не делился переживаниями.

– Я намеревался спуститься к тебе. Хотел поговорить. Но ты сама вышла ко мне.

«Не к тебе, Даниэль. Я вышла не к тебе».

– О чём же? – насторожилась я.

Лейтенант снова вздохнул и провёл рукой по светлым волосам.

– Я хотел признаться тебе на тот случай, если выполню задание, но не вернусь.

– Лучше выполни его и вернись вместе с Клаусом! – резко одёрнула я его.

Но Даниэль вдруг схватил меня за плечи и притянул к себе. Пара секунд, и его влажные губы накрыли мой онемевший рот. Я застыла и напряглась, едва сдерживаясь, чтобы не оттолкнуть парня. От него немного пахло спиртным и сигаретами.

Наконец он отстранился, но не отпустил меня. Лейтенант сжимал мои плечи и тяжело дышал в ухо.

– Я влюбился в тебя три года назад. И всё никак не мог набраться храбрости, чтобы признаться в этом, – хриплым и дрожащим голосом заговорил он. – Не отвечай мне сейчас! Пусть желание узнать твой ответ даст мне ещё больше упорства, чтобы вернуться!

Резко развернувшись и так и не оглянувшись, лейтенант ушёл в ночь.