Читать книгу Большая игра в маленьком городе - Юлия Тутова - Страница 13

Таранов не сомневался: по своей наивности Лиза звала его ходить по лезвию ножа. Подставить подножку Эдуарду с его репутацией весьма опасного человека, а заодно и всей его влиятельной родне? Конечно, они не спустят такое на тормозах! Левандовские влиятельны, могущественны и считают себя правящей городской знатью, провинциальным королевским двором, в котором судьбы подданных вершатся на их усмотрение. Условия, в которых они прошли свой путь к положению, деньгам и власти – условия периода первичного накопления капитала, экономического хаоса, социальной нестабильности и правового беспредела – либо ломали, либо закаляли. Для населения экстремальные реформы стали испытанием, требующим экстренно освоить все азы выживания в совершенно новых и непривычных условиях. Человеческих судеб за это время было исковеркано немало, а те, кто успешно остался на плаву, научились выживать, прагматично приспосабливаясь к любой ситуации и выжимая из неё по максимуму в свою пользу. К таковым относились и братья Левандовские.

На волне реформаторской стихии они открыли строительную фирму буквально на обломках обанкротившегося предприятия. Тогда это казалось проектом заведомо проигрышным: ну кому при царившей почти поголовной нищете и безденежье будет нужно что-то строить? Однако Левандовским благодаря собственным усилиям, давним, ещё доперестроечным, связям и определённому везению удалось отыскать клиента: один из крупных и влиятельных новоявленных дельцов затеял строительство агрокомплекса. Проект оказался очень удачным и прибыльным, Левандовские прозвучали, а дальше всё поехало и покатилось. Конечно, то была лишь видимость лёгкого успеха – на деле за ним стоял ежедневный изнурительный труд, и финансовые потери, и угрозы краха, и бандитские «наезды», и вынужденная малоприятная необходимость заручаться поддержкой влиятельных лиц, которые сменяли друг друга, будто картинки в калейдоскопе. Все фундаментальные технические и финансовые функции в этом семейном бизнес-начинании лежали на старшем брате, дипломированном инженере с опытом общественной деятельности, тогда как Игорь взял на себя задачу пилота-гонщика, маневрирующего в стремительно движущемся потоке, моментально ориентирующимся в переменчивой реальности и принимающим тактические решения, от которых существование фирмы зачастую зависело больше, чем от всех остальных факторов. Респектабельный, авторитетный, решительный, жёсткий Николай Александрович и гибкий, пластичный, цепкий Игорь, умеющий оценивать обстоятельства, лавировать и располагать к себе людей, одновременно дёргая за нужные нитки, составили тот жизнеспособный тандем, который и привёл их в конечном итоге к нынешнему успеху.

И вот теперь с этими людьми пытается играть в свои детские игры Лиза? Глупость! Таранов мысленно хохотнул от её идеи. Что бы там она ни рассказывала, никакой большой выгоды ей не светит. Просто тешит себя сладкими иллюзиями: типа, да я вот выйду замуж за самого крутого парня в городе и сама стану вся такая же крутая. Но, во-первых, Эдуард Левандовский вряд ли попадётся на её удочку, во-вторых, даже если и попадётся каким-то невероятным образом, то не придаст ровно никакого значения фиктивному браку, так что рассчитывать на что-нибудь посерьёзнее одной только фамилии Лизе отнюдь не придётся. Ну а в третьих, и это уже железобетонно, его родня уж явно не поймёт и не одобрит такой его шаг, как бракосочетание с рядовой подчинённой отца. Так что провал её авантюры, можно сказать, предрешён, а значит, и помогать ей в том, что выглядит безнадёжным, не имеет большого смысла.

Однако Таранов испытывал к Лизе некоторую слабость, что мешало сразу и без оговорок ей отказать. Обычно он не заводил дружбу с женщинами и вообще не понимал её смысла, но те отношения, которые у него сложились с этой девушкой, можно было назвать именно дружескими. С ней было приятно общаться и проводить время. С ней можно было обсудить местные новости и выслушать её достаточно разумное мнение. Заодно с ней можно было и порисоваться, расхваливая свои деловые успехи: она воспринимала эти самовосхваления благосклонно и, кажется, не сомневалась в его талантах бизнесмена. К тому же ему нравилось ощущать себя нужным ей как старший брат и товарищ, который может прийти на выручку советом или ни к чему не обязывающей услугой. Он познакомился с ней, руководствуясь тем, что она подруга Кати Левандовской, да к тому же симпатичная, а, узнав её лучше, заинтересовался ею как личностью: она не была ни смазливой пустышкой, ни хитрой стервой, как большинство окружавших его женщин, зато отличалась напором, честолюбием и ясным логическим умом. Таранов не исключал, что Лиза способна далеко пойти, и хотел бы увидеть, чего она, в конце концов, добьётся – преодолеет условности и рамки или же окажется ещё одной жертвой стандартов и болота.

Но этот удобный устоявшийся характер их взаимоотношений внезапно и решительно разрушило её заявление о том, что она хочет выйти замуж за Эдуарда Левандовского. Выслушав её, в первое мгновение Таранов даже не поверил, что Лиза говорит серьёзно, но поняв, что она действительно не шутит, он запаниковал. Сначала то была интуитивная паника, но, покопавшись в себе глубже, он понял, что это ревность. С какой стати он должен дарить её кому-то, если вполне мог бы оставить себе? Он нравится ей, это заметно, – конечно, может, не до умопомрачения, но в какой-то степени она им увлечена. И она ему тоже нравится, как давно уже с ним не бывало: не просто как девочка для утех, а как умная, хваткая и надёжная союзница. Пусть то и не любовь, но и не заурядное вожделение. В попытке отговорить её Таранов нарушил даже собственное железное правило и рассказал тёмную историю из жизни клуба с участием Эдуарда. На Лизу его рассказ не произвёл сильного впечатления – она осталась при своём мнении. И Таранов оказался перед выбором: помочь ей в расчёте, что у неё ничего не выйдет с Левандовским, и она, несчастная и разочарованная, всё равно придёт к нему, чтобы выплакаться (нужно только быть наготове с жилеткой), или же признаться ей в чувствах иного рода и таким образом попытаться её удержать. В признании, однако, крылся большой риск: если она ответит взаимностью, так ли ему нужно это? Готов ли он взвалить на себя новый груз? И он со всей тщательностью оценивал оба варианта, размышляя, что же предпочесть. Впрочем, был и ещё один момент, оказывавший влияние на его решение: в глубине души, никому не признаваясь в этом, Таранов ненавидел Эдуарда. Он убеждал себя, что эта ненависть – реакция на несправедливость мироустройства (почему одни люди рождаются любимцами фортуны без всяких на то заслуг, тогда как другим надо буквально вымаливать каждую едва различимую улыбку судьбы?), а не порождение зависти. Тем не менее, определяющими здесь были не причины неприязни, а её последствия. Именно они задавали направление его мыслям. Именно они должны были подвести его к окончательному выводу.

***

– Ну что, подумал? Какой твой ответ? – спросила Лиза едва не с порога, проигнорировав попытку Таранова поцеловать её в щёку в знак приветствия. Весь день она провела как на иголках в ожидании того, что он ей скажет, и примчалась к нему, как только смогла вырваться с работы.

Лиза с удовлетворением заметила, что сегодня Таранов выглядит действительно лучше и одет по-божески – вместо вчерашнего клоунского наряда. У него же её поведение вызвало раздражение.

– Послушай, Лиза, я думал, ты остынешь за ночь и откажешься от своей задумки.

– Это и есть то, что ты намерен мне ответить?

– Я ещё ничего тебе не ответил. Но мне не нравится твоя спешка! Это что, вопрос сегодняшнего дня?

– Может, и сегодняшнего. Как ты не поймёшь? Если что-то затеваешь, то начинать надо в подходящий момент, а не когда придётся. Для моего плана сейчас как раз и есть самое подходящее время.

Они сидели за тем же столиком в дальнем углу пустого зала, что и вчера, однако на этот раз официантка возникла перед ними уже спустя минуту, с заученно любезной улыбкой. Бросив на неё безразличный взгляд, Таранов отрицательно качнул головой, и она молча исчезла, оставив их вдвоём перед всё той же проблемой.

– С чего ты взяла, что именно сейчас подходящее время? – спросил он, возвращаясь к прерванному разговору.

– Ну так я готовилась, наверное! Не на пустом же месте я это задумала! – Теперь уже и она пришла в раздражение.

– Успокойся.

– Ты срываешь мне все планы и говоришь «успокойся»?!

– Разве я сказал, что я отказался?

– Да ты вообще ничего конкретного не говоришь! Просто морочишь мне голову! Я не сплю ночами, у меня план в деталях, момент самый удобный… Я не могу всё вот так бросить. Если ты откажешься, я всё равно не откажусь. Я переработаю свой план, но не откажусь. А ты оставайся ни с чем.

Он подождал, пока она перестанет бушевать, и, наконец, изрёк, глядя на неё со значением.

– Я вообще-то хотел сказать, что, в принципе, мог бы тебе помочь.

– Неужели? – В голосе Лизы не было слышно особой радости. – Почему же сразу не сказал, а начал читать мне лекцию о спешке?

– Потому что я уточнил: «в принципе» и «мог бы».

– Ну и в чём загвоздка?

– Не злись. Давай просто спокойно обсудим, и всё – я дам тебе окончательный ответ. Только проясним несколько обстоятельств. Знаешь, Лиза, я сталкиваюсь с Левандовскими уже давно, и не в том свете, в каком имеешь с ними дело ты. Было время, когда я ничего для них не значил – ничего, просто пустое место! Но поскольку в этом городе – так уж сложилось – надо принадлежать или к группе Левандовских, или к группе Черняевых, мне пришлось немало потрудиться, чтобы войти в их общество. Да, ты права: я хочу закрепиться там, хочу повысить своё значение. И в этом смысле твоё предложение мне интересно. Но я повторю тебе ещё раз, что по той же причине опасаюсь интриговать против Левандовских.

– Я же не боюсь! А моя роль посерьёзнее твоей! – Лиза бросила на Таранова насмешливый взгляд из-под опущенных ресниц.

– Ну и напрасно! Я бы на твоём месте не был таким самоуверенным. Твой Эдик просто бандит, несмотря на весь свой внешний блеск. А ты сама лезешь в пасть тигру.

– Боже, какие страсти!

– Не смешно. Думаешь, сумеешь с ним договориться? Как я тебе уже объяснил, он не слишком щепетилен в делах, ни в личных, ни в профессиональных. Были такие и до тебя: думали, что сумеют его пленить своими прелестями. Ну, и где они? Он давно и думать о них забыл!

– Я не собираюсь никого пленять никакими прелестями! – оборвала его она. – Сколько можно об этом?!

– Конкретно под твоими прелестями я имел в виду ум. Ты же считаешь себя самой умной? Ты там ещё говорила о сотрудничестве. Так вот, с сотрудничеством может статься так же глухо. Рассчитывать на Эда – бесперспективно. Даже бесперспективнее, чем с его отцом. Даже чем с Игорем, хотя именно Игорь – креатура девяностых, он прошел огонь, воду, медные трубы и пронять его очень сложно. Но Эд ещё меньше ищет всяких возможных партнёров-нахлебников, чем его отец и дядя. Сотрудничество он ведёт только с теми, в ком заинтересован сам.

– Ну, так вот, ты сам и дал ответ: он должен стать заинтересован во мне.

– Легко фантазировать, когда не знаешь реальности.

Она не ответила, и он, подождав немного спросил.

– Так что, ты всё-таки не хочешь остановиться?

– Не хочу. Чего ты боишься, Дима? Ты же только сплавишь Ирку. Никто и знать не будет о том, что ты в чём-то участвуешь.

– Но я фактически подсуну им тебя. Мы ведь будем в сговоре.

– Но и выигрыш потом тоже будет общий.

Таранов по привычке закурил, пуская дым в сторону от неё.

– Ты обещаешь мне информацию? – уточнил он.

– Да, – кивнула она. – Я буду держать тебя в курсе событий и постараюсь, чтобы тебя привлекали к делам Левандовских.

– Хорошо, ты будешь меня поддерживать по ходу дела. Но ведь мы не знаем, выгорит ли оно. Что если ты ничего не добьёшься? Или попадёшься? А я-то всё равно окажусь замешан, независимо от результата. Я сильно рискую.

Она пока не вполне понимала, к чему он ведёт. На категоричный отказ это было не похоже. Но тогда что? Таранов, тем временем, продолжал.

– Поэтому у меня есть ещё одно условие, – сказал он, глядя на неё со значением. – В какой-то момент, если возникнет некая чрезвычайная ситуация, ты тоже поможешь мне. Считай, что я выиграл у тебя спор на «американку»: когда мне понадобится, ты выполнишь то, что я тебе скажу. Вот в обмен на это я тебе и помогу.

– Ничего себе! Да ты охренел, что ли? – Она не удержалась от грубости, услышав его требование. – А не слишком ли ты многого хочешь?

– Нет. Я беру ровно столько, сколько полагается. Не согласна – разговор закрыт. Это моё условие. Хочешь – можешь подумать, до завтра. – Он повторял её вчерашние слова и, похоже, полагал, что она начнёт сомневаться в целесообразности своего предприятия. Однако к его удивлению она произнесла всё с той же твёрдостью.

– Мне не о чем думать – только зря терять время. Я согласна, хотя ты просто редкостный подлец.

– Я подлец?.. – его брови поползли вверх в изумлении. – Я соглашаюсь помогать тебе в какой-то мутной афере, и я же ещё и подлец?

– Ну, а кто ты? – она пожала плечами. – Хочешь выжать из меня всё до последней капли и считаешь, что это по-дружески?

– По-дружески – это то, что я делаю для тебя! А с твоей стороны по-дружески будет просто согласиться на мои условия, без глупых комментариев.

– А я что, разве не согласилась? Чёрт возьми, Дима!.. И тебе не стыдно? Вот уж не ожидала от тебя!

– Раз я соглашаюсь подставляться, то и оплату за свои услуги беру максимальную.

– Это даже не максимальная! Это просто сверхнаглость.

– Ну, у меня монополия на данный вид услуг, не так ли? Тебе же больше не к кому обратиться? И потом, я сделал тебе вполне приличное предложение. Будь я действительно подлец, – он засмеялся, – я бы взял с тебя и кое-что другое.

– Да пошёл ты!.. – устало отмахнулась она. – Можешь считать, что я не оценила твоё великодушие.

– Я и не рассчитывал, что ты оценишь. Ладно уж, буду подлецом.

– Ты ещё и хам.

– Может, я просто твоё отражение? – спросил он не без иронии. – Тебе не кажется?

– Хватит умничать. Думай лучше, что ты скажешь Березиной. У тебя на это очень мало времени.

Он досадливо поморщился.

– Да уж придумаю. Не одна ты у нас такая творческая натура.