Читать книгу Большая игра в маленьком городе - Юлия Тутова - Страница 15

Николая Левандовского не приводил в восторг слишком уж свободный образ жизни сына. Лучше бы он слегка умерил пыл, остепенился и завёл стабильные отношения, чем метаться от юбки к юбке и иметь сомнительную славу ветреника. Тем не менее, Левандовский понимал, что со своим положением и внешностью Эдуард просто обречён на успех у женщин, и был готов закрывать глаза на его похождения, пока они не выходят за определённые рамки. Это было его главное и единственное требование к сыну, особенно ужесточившееся с началом противостояния с Черняевыми.

– Я, конечно, всё понимаю: тебе хочется и погулять, и развлечься, – сказал он как-то при подходящем случае. – Но я тебя очень прошу: развлекайся так, чтобы обошлось без скандалов.

Замечание задело Эдуарда: он не видел в своём поведении ничего предосудительного. Что такого страшного в том, что у него нет стойких привязанностей в отношении девушек? Лучше так, чем ложь и лицемерие для поддержания глупых иллюзий. Зато никакими явными глупостями он не страдает, к развлечениям относится лишь как к развлечениям, а не смыслу жизни. Да и вообще твёрдая способность контролировать и себя, и ситуацию была одной из его отличительных особенностей, на которую полагались даже его друзья.

– Пап, я умею думать!

– Да, но и напомнить не лишнее. Иногда из какой-нибудь чепухи возникают такие последствия, что никогда бы не подумал! Ты сам видишь, что сейчас происходит: Черняевы только и ищут, на чём бы нас поймать. Любая промашка попадёт в газету, а… – он подумал, как бы выразиться, – любая пикантная ситуация – это вообще для них подарок.

– Пикантная ситуация? Разве я такая скандальная личность?

– Я говорю, как есть, Эд. В жизни всякое бывает. Ты молодой, свободный… Девушки тоже попадаются разные – с разной моралью и принципами. Сейчас не время для ошибок, и я только попросил тебя об осторожности.

Эдуард предпочёл не вступать в спор с отцом, разумно полагая, что препирательства не пойдут ему на пользу. Насколько одарённый, настолько и амбициозный, он был полон честолюбивых замыслов и не хотел понапрасну терять возможность их осуществления, когда сама жизнь тому способствовала. Как раз в это время Левандовские затеяли большой проект по «Городскому коммерческому банку», налаживая партнёрство с немецкими инвесторами. Для Эдуарда это был исключительный шанс проявить себя: поскольку он свободно владел немецким и после окончания университета год обучался в Германии, получив достаточно полное представление об этой стране, ему доверялась значительная часть подготовки переговорного процесса. В случае же успешной реализации намеченного именно он смог бы вести данное направление в дальнейшем. Помимо этого, отец обещал задействовать его в избирательной кампании, предоставив официальные полномочия и познакомив, таким образом, с политическим закулисьем. И доверие родных, и открывающиеся разноплановые перспективы подогревали самолюбие Эдуарда, усиливая уверенность в своей исключительности. Единственное, что от него сейчас требовалось для осуществления блестящих планов, – это не подводить отца и результатами работы демонстрировать способность справляться с поставленными задачами, а в своём скором и непременном успехе Эдуард ни в коей степени не сомневался. Впрочем, несмотря на карьерные устремления, он не считал необходимым отказываться от остальных радостей жизни и, распрощавшись с Ириной, сполна пользовался представившейся свободой.

Сообщение Березиной, что её пригласили аж в Москву якобы на фотосъёмку для модного каталога (кто-то из бывших любовников вернул старый должок?) и она никак не может отказаться от такой редкостной удачи, прозвучало неожиданно, но не слишком огорчило Эдуарда. К её профессиональным способностям он отнёсся скептически, однако оставил своё мнение при себе и ни отговаривать, ни поощрять её не стал: пусть делает так, как считает нужным. Наверное, это его отсутствие интереса задело Ирину, но вряд ли сильно: во-первых, сама она по причине собственной поверхностности была неспособна на глубокие переживания, во-вторых, её сразу же поглотили радужные мечты о столичной жизни. В итоге расстались они достаточно прохладно, без лишних эмоций и сожалений, и всё свободное время после отъезда бывшей подружки Эдуард проводил то с друзьями, то в теннисном клубе – ещё одном объекте семейной собственности.

***

Ракетка метнулась вверх, ударив по подлетающему мячу. Удар вышел вскользь, и мячик, спружинив, упал на газон в нескольких метрах. Эдуард опустил ракетку и вытер вспотевший лоб. Партия на послеполуденном солнце продолжалась больше часа, и он ощущал усталость.

– Может, перерыв?

Его партнёр по игре и давний приятель Антон Пригоров отозвался с противоположной стороны корта.

– Можно и перерыв. Передохнём?

– Да. Ты иди, я сейчас подойду.

Эдуард прошёл в раздевалку, открыл электронный замок отделения камеры хранения и нашёл среди своих вещей мобильный телефон: вдруг звонил отец? На экране значилось два пропущенных вызова, но номер, с которого звонили, был ему неизвестен, и он не стал перезванивать. Положив телефон в нагрудный карман лёгкой «адидасовской» теннисной куртки, он вернулся на корт. Антон сидел в синем пластиковом кресле и пил спортивный напиток из бутылки. Эдуард придвинул другое кресло и тоже сел. Антон протянул ему ещё одну бутылку с напитком.

– Держи, я и на тебя взял. Где ты ходишь?

– Да мобилу забрал. – Он открыл бутылку и с жадностью глотнул.

– Смотри, какие, а? – Антон глазами указал на двух девчонок, на вид лет восемнадцати-двадцати, старательно разминавшихся рядом с кортом.

Девочки, подобные этим, помимо собственно тенниса были ещё одной из причин, почему теннисный клуб привлекал посетителей мужского пола. Эдуард и сам не однажды заводил здесь знакомства с юными красотками, ждущими приятной компании и развлечений.

– Ага, ничего так. Особенно та высокая, да?

– Ну! Классная фигурка.

Почувствовав, что их заметили, девушки засмеялись и стали разминаться ещё усерднее.

– Да, вполне, – согласился Эдуард.

– А вторая как тебе?

– Тоже ничего, но блондинка интереснее.

– Ага, буфера больше! – хохотнул Антон.

У Эдуарда зазвонил телефон. Он достал его – снова тот же неизвестный номер.

– Алло.

– Привет, Эд. – Женский голос в трубке был ему знаком, но он не мог вспомнить, кто его обладательница. Та сама ответила на этот вопрос. – Это Лиза Сорина.

– Привет, Лиза.

– Я не сильно тебя отвлекаю?

– Нет. – Он продолжал разглядывать девушек, которые слали парням ослепительные улыбки. – Что у тебя? Рассказывай.

– Помнишь, ты говорил, что если будет надо, мы можем поговорить. Если это ещё в силе, я бы хотела увидеться с тобой.

– Ну, давай увидимся. Завтра ты сможешь?

– Думаю, да.

– Я буду весь день на работе, хочешь – приезжай ко мне ближе к вечеру. Часов так после четырёх.

– Хорошо, я постараюсь. Но ты точно будешь у себя?

– Конечно. Если что-то изменится, я тебе позвоню.

– Спасибо, Эд. Тогда до завтра.

– Давай, пока. – Эдуард отключил телефон.

Антон посмотрел на него с насмешкой.

– И зачем тебе после этого блондинка? – спросил он.

– Ну, эта же брюнетка. – Эдуард подмигнул ему, указывая на свой мобильник.

***

С момента выхода первой публикации про «Городской коммерческий банк» прошёл месяц. За это время в «Прожекторе» напечатали ещё две статьи, в которых он снова упоминался. Правда, теперь это были не интервью, а короткие обозрения, вроде бы проливавшие свет на некоторые аспекты работы банка, но на самом деле больше чернившие Эдуарда. В связке с ним шёл и Игорь, которого газета традиционно преподносила как главного местного злодея. От семьи Левандовских не последовало никакой официальной реакции на эти материалы, но сотрудники «Строй-Модерна» почувствовали на себе их отголоски: последние несколько недель генеральный директор был не в духе, вспыльчив, чрезмерно придирчив и периодически устраивал своим подчинённым разносы по пустячным поводам. По утрам к нему часто приезжал брат, они подолгу о чём-то совещались – иногда вплоть до обеда, но обстановка оставалась накалённой.

В офисных «массах» росло недовольство, и люди всё больше ворчали.

– Понятно, что у них неприятности, но чего на нас отыгрываться? Лучше бы сына своего на место поставил. Левандовский сам его приучил, что с него спроса никакого, всегда прикроют. Привык считать, что всё ему позволено и что так всегда и будет. Пусть хоть раз получит по заслугам, может, меньше самомнения будет! Давно его надо было поставить на место.

Некоторые были лаконичны:

– У Эдика одни бабы и «бабки» на уме. А что с него взять? Живёт, как у бога за пазухой, на всём готовом – ни забот, ни хлопот.

Однако что бы конкретно не говорилось, в любом случае объектом сдерживаемой агрессии неизменно выступал Эдуард – даже когда он появлялся в офисе «Строй-Модерна», на него смотрели с оттенком неприязни. Разговоры, само собой, долетали и до Николая Левандовского, что только усиливало его раздражённую взвинченность.

Лиза тоже слышала, что болтали об Эдуарде. На её собственном мнении о нём это не сказалось: будучи давно знакома с ним, она не относилась к нему критично. Куда в большей степени её заботили собственные задачи, а вся эта масса негатива вокруг, скорее, только давала ей в руки новые карты. Именно сложность положения Эдуарда должна была подкрепить её аргументы в переговорах с ним: чем слабее его позиции, тем прочнее они у неё, и тем больше вероятность, что она окажется ему нужной. Березина уже неделю как отсутствовала. Таранов лично сообщил Лизе, что посадил Ирку в самолёт, ещё раз заверив, что никаких осложнений со стороны Эдуарда по поводу её отъезда не возникло. И Лиза, ещё раз всё взвесив, пришла к выводу, что пора браться за осуществление своих планов.

Она попробовала позвонить Эдуарду – в тот вечер, который они провели в «Орхидее», он дал ей свой номер телефона. Но он не брал трубку, и она уже почти отчаялась, когда ещё одна её попытка вдруг увенчалась успехом. Лиза не ожидала, что он пригласит её к себе в банк, ведь проще всего было бы увидеться в «Строй-Модерне». Однако его вариант оказался даже ещё лучше: по крайней мере, никто из сотрудников офиса не будет знать, что она с ним разговаривает и, соответственно, не станет об этом трепаться. К её радости, Бардин в назначенный день уехал по делам сразу после обеда, и она, отпросившись с работы на час раньше, отправилась к Эдуарду.