Читать книгу Кто я? Книга 1. Сын врага народа - Юрий Михайлович Стальгоров - Страница 5

Флорентий Владимирович Стальгоров – это мой дедушка, отец моего отца. Он родился в 1886 году в Смоленске. Флорентий Владимирович окончил школу, затем окончил сельскохозяйственное училище. В 1909 году работал управляющим имением смоленской княгини Марии Клавдиевны Тенишевой, деревня Полуево Рославльского уезда Смоленской губернии. В 1909 году он женился на крестьянке Селезневой Елене Родионовне – сельской красавице. У нее был жених, рассказывал мне дядя Володя, их старший сын, но она вышла замуж за Флорентия Владимировича. Я спросил дядю Володю: «Почему же она вышла замуж за твоего отца, если у нее был жених?». Дядя Володя сказал, что Флорентий Владимирович был барином, а крестьянской девушке выйти замуж за барина чрезвычайно престижно. Они в дальнейшем прожили всю свою жизнь достаточно нормальной супружеской парой, родили троих детей: в 1910 г. Владимира, в 1911 г. Михаила и в 1918 г. Анатолия.

В то время, до 1918 года, фамилия Флорентия Владимировича и его двух сыновей Владимира и Михаила была Штальберг. После революции, в 1918 году семья Флорентия Владимировича жила в Смоленске, и все уже были с фамилией Стальгоровы. Когда в мае 1918 года родился самый младший сын Анатолий, его зарегистрировали как Стальгорова Анатолия Флорентиевича. После рождения Анатолия Флорентий Владимирович уехал в Сибирь, где воевал у адмирала Колчака под фамилией Штальберг. В конце 1918 года, в ноябре-декабре он был начальником штаба Второй сибирской дивизии. В начале 1919 года он вернулся в Смоленск. Когда я жил у дедушки с бабушкой, мой дедушка рассказывал, как он ехал домой из Сибири от адмирала, хотя я почему-то считал, что ехал он с Дальнего Востока и что он был моряком. Дядя Володя сказал, что мой дедушка никогда не был моряком. Правда, дядя Володя мне не говорил, что Флорентий Владимирович служил у адмирала Колчака.

Дедушка мне рассказал один эпизод из его путешествия из Сибири в Смоленск. Ехал он по железной дороге, а потом где-то на какой-то станции ещё в Сибири он по какой-то причине не смог сесть в поезд и пошел пешком по железной дороге, «по шпалам». А в руках у него было два чемодана. Ему нужно было пройти через тоннель, а где-то в середине тоннеля он попал между двумя встречными поездами. Дедушка говорил, что если бы в его руках не было чемоданов, то он однозначно попал бы под колеса любого из поездов. Он завертелся, как юла, между поездами так, что чемоданы стучали о вагоны, но касались поездов только чемоданы. И воздушный вихрь, образовавшийся между поездами в это время, его не свалил ни под какой поезд. После этого он вышел из тоннеля, посидел, отдохнул, дошел до следующей станции, там сел на поезд и благополучно поехал дальше. Я не знаю, что он вез в чемоданах, но в одном из них была шуба из меха обезьяны. Когда я жил у бабушки с дедушкой, обычно я спал на печи и укрывался этой шубой. С 20-х годов дедушка жил уже в Белоруссии, в городе Осиповичи. Дедушка работал мастером участка линейно-технического управления, так называемое ЛТУ Осиповичской конторы связи. В 1939 году он начал работать почтовым агентом, то есть клерком в почтовом отделении. Впервые я увидел Флорентия Владимировича в 1937 году, когда мы с мамой приехали после ареста моего папы в Осиповичи. Мне было почти 4 года. Я запомнил единственный эпизод, когда бабушка Лена мыла своего мужа, моего дедушку, в оцинкованном корыте во дворе дома. Это был конец августа, и было тепло. Дедушка был полностью неподвижен, и бабушка его переворачивала с боку на бок, как мертвого. Дедушка очень болел, его болезнь называли воспаление седалищного нерва – ишиас. Они жили в коммунальной квартире (я не помню, сколько комнат там было) в доме на первом этаже.

В начале 1938 года дедушка с бабушкой переехали в свой собственный, построенный дедушкой дом. Моя мама говорила, что они с моим папой и дядей Володей помогали строить этот дом, по-видимому, деньгами. Во время переселения дедушки с бабушки из коммунальной квартиры в собственный дом (это было в начале 1938 года) я жил с мамой в деревне Галынка. В 1938 году я приехал в начале лета и жил в этом доме с дедушкой и бабушкой до весны 1940 года. Дом был небольшой, усадьба соток двадцать. И, конечно, в 1938 году там практически ничего ещё не росло, ничего не было. Дедушка высаживал там фруктовые деревья и ягодный кустарник. Потом усадьба ещё более обустраивалась. В 1941 году там появились два улья с пчелами. Дедушка с бабушкой жили, на мой взгляд, достаточно дружно, хотя иногда бывали случаи, когда дрались.

30 июня 1941 года немцы заняли Осиповичи. Дедушка стал работать в русской полиции и служил там до конца июня 1944 года, целых три года. Трудно мне объяснить, почему он пошел в полицию. Я вижу в этом поступке комплекс причин: во-первых, он по происхождению немец; во-вторых, он родился и вырос в привилегированном сословии дворян и в гражданскую войну воевал против советской власти; в-третьих, его сын Михаил был безвинно репрессирован советской властью в 1937 году и умер в тюрьме; в-четвертых, он остался на оккупированной немцами территории, и ему нужно было как-то прокормить жену и двоих малолетних внуков. Он жил в городе, продукты можно было получить только по карточкам, выдаваемым оккупационными властями. Я считаю, что все вышенаписанное и явилось причиной для его поступления на работу в русскую полицию. Службу моего дедушки в полиции, на мой взгляд, можно оправдать и тем, что русская полиция все же защищала мирных граждан от криминала – от воров и бандитов, которые все же имелись на оккупированной территории. А немцы не особенно старались бороться с уголовными преступниками. Да, это была оккупационная власть, да, она прислуживала немцам, да, им приходилось идти на борьбу с партизанами. Дедушка дома рассказывал, что как-то их послали на борьбу против партизан. Во время боя партизаны кричали: «За Родину! За Сталина!». И дедушку очень поражало, почему это кричат «За Сталина!», когда Сталин уничтожал русских людей. 25—26 июня 1944 года наши войска начали вести бои, в том числе за освобождение города Осиповичи.

26 июня начался сильный артиллерийский обстрел и бомбежки Осиповичей. Не знаю, как бомбежка, но сильный артиллерийский обстрел велся по площадям. Получалось в основном по мирному населению. 27 июня во время сильного артиллерийского обстрела были убиты жена Флорентия Владимировича и его внук Эдуард, а также была ранена и контужена его внучка Ольга. 27 числа Флорентий Владимирович похоронил свою жену и внука. Внучку свою Олю, раненую и контуженую, он завернул в одеяло и положил на крыльцо своего соседа Василевского. По-видимому, с Василевским об этом он договорился заранее. Как вспоминает его внучка Оля, он сел на коня и ускакал. 28 июня 1944 года в Осиповичи вошли наши войска, и город был освобожден от немецких оккупантов. Флорентий Владимирович не отступил с немцами, а убежал в Смоленскую область к родственникам своей жены.

В сентябре 1945 года Флорентий Владимирович написал письмо своему старшему сыну Владимиру, который в это время служил в штабе Забайкальского фронта. Он спрашивал у него совета, что ему делать дальше, объяснив при этом, что все три года оккупации служил в русской полиции. Мой дядя Володя ответил своему отцу, что ему надо сдаваться властям. Всё – война кончилась, и лучший вариант сдаться. В марте 1946 года дедушка сдался, и его арестовали. Следствие шло до октября, в нем все искали криминал – издевался ли он над людьми на оккупированной территории, выдавал ли связи какие с партизанами. Во время оккупации в городе Осиповичи немцами были уничтожены 13 690 евреев. Немцы предварительно собрали их в местное гетто, затем всех расстреляли. Флорентия Владимировича проверяли, не участвовал ли он в этих расстрелах. Установлено, что не участвовал. Если бы он участвовал, его бы судили за массовое убийство. А так его судили по Указу Президиума Верховного Совета Белоруссии за работу в оккупационных правоохранительных органах, в полиции. За такую службу указом предусматривалось 15 лет лагерей. Этим указом предусматривалось конкретно 15 лет, без увеличения или уменьшения срока. Ему дали 15 лет и поместили в Озерлаг, в Тайшетский район Иркутской области. В 1946 году Флорентию Владимировичу исполнилось 60 лет. Конечно, до 75 лет, если бы он был здоровым, он вполне мог бы досидеть. Но сидеть в тюрьме, в Озерлаге и работать там с такой болезнью, как воспаление седалищного нерва, просто невозможно. Обострения ишиаса проходят без температуры, поэтому заключенного не признают больным и заставляют работать. Однако при таких обострениях человек не может ни ходить, ни сидеть, ни что-либо поднять. Даже лежать больно. Вот и мой дедушка не вынес этого. Флорентий Владимирович умер в августе 1949 года и похоронен на кладбище вблизи деревни Шевченко Тайшетского района Иркутской области, могила №Е-43. Хочу добавить, что в 1954 году всем осужденным по этому Указу была амнистия, и бывшие полицейские и бургомистры вышли на свободу, кто выжил. 4 октября 1954 года я был призван в армию и ехал из Челябинска в город Киров поездом Владивосток-Москва. Более половины пассажиров вагона, в котором мы ехали, были амнистированными полицейскими и бургомистрами из Прибалтики. Освобожденные ехали домой. Все они были враждебно настроены против советской власти и вообще против России как имперской державы. Если бы мой дедушка дожил всего лишь до 1954 года, он так же вышел бы на свободу. Притом ему было бы не 75, а 68 лет. Вот так закончилась жизнь Флорентия Владимировича. Все же он старался быть самим собой и при советской власти, и при оккупационной власти, не зверствовал, не грабил, работал честно и добросовестно.