Читать книгу Избранное - Юрий Саваровский - Страница 14

Ветер-пёс с цепи сорвался.

Разметал по полю стог,

Всё кружило лето в вальсе,

А теперь вот сбилось с ног.

Вьётся змейкою дорога

От деревни в ближний лес,

Ели вытянулись строго

От земли и до небес.

Залихватски свищет зяблик

За растрёпанным кустом,

Поле вспаханное зябнет

В сером мареве густом.

Долго долбит древо дятел,

Ищет гусеницу в нём,

Вдоль опушки дурень-дядя

Бродит без толку с ружьём.

Дед трусит с большой корзиной,

Полной «дунек» и чернух,

Бородой трясёт козлиной,

На затылок сбив треух.

Я, здесь тоже не последний,

Лиру в осени ищу

И с себя за эти бредни

Обязательно взыщу.

По садам и огородам,

Начиная с посевной,

А потом почти полгода

Ветер шастает хмельной,

Ветер нищий, подневольный,

Приземлённый, не с высот,

Ищет, кто здесь хлебосольный,

Кто стаканчик поднесёт,

Жаждет выпить на похмелье

Он в обители земной,

Потрясёт при всех Емеля

Продырявленной сумой.

Надорвёт от просьбы голос,

Просвистит в свою дуду

И пойдёт купаться голым

В застоявшемся пруду.

Похмелится из колодца

На желудок, на пустой,

А потом ко мне набьётся

На ночлег и на постой.

Люблю на даче чаепитье,

Когда весь дом – и млад, и стар,

Сбираются, как в общежитье,

За стол, где пышет самовар.

Когда дымок древесных углей

Под летним небом кудри вьёт

И нос щекочет, будто с ульев

По капелькам стекает мёд.

И запах мяты и ромашки

Тревожит в предвкушенье люд,

И на столе танцуют чашки,

И рожицы сияют блюд.

И заварной, пузатый чайник,

В косоворотке расписной,

Ворчит, как маленький начальник

У самовара за спиной.

Но за столом один лишь барин,

Хотя он вовсе не из бар,

Природной щедростью одарен,

Глава семейства – самовар.

Как Фёклы, Стешки, Глашки, Дашки

Бегут, задравши сарафан,

Так размалёванные чашки

Спешат под самоварный кран.

Он кипятком из всех наполнит,

Дополнит чайник заварной.

Начнётся чаепитье в полдень

И лишь закончится с луной,

Когда угаснут в топке угли,

Допьётся самовар до дна,

Останется лишь старый бублик

И сушка старая одна.

Пятьдесят – и уходи в отставку.

Вот такая в жизни хренатень,

Заводи для развлеченья шавку

И гуляй с ней по три раза в день.

И никто тебя не остановит,

И никто не учинит разгон,

Так тебе вольготно в этой нови

Без отяжеляющих погон.

И без напряженья нервных клеток,

Вот пойду и для себя куплю

Порцию отваренных креветок

С кружкой пива ровно по рублю.

А потом включу я телевизор

И улягусь, как домашний кот,

Буду слушать, как любимый Визбор

Под гитару песенки поёт.

Наевшись отменного плова,

Задумался крепко мулла:

Так в чём же всей жизни основа,

И чем же так жизнь мне мила?

Вольготно на солнышке греясь

И гладя пузырь живота,

Позвал он соседа еврея

И так вот спросил у жида:

«Скажи мне премудрый Иуда,

За что все так любим мы жизнь?»

«За то, что в довольстве желудок» —

Ответил догадливый жид.

«Не ждал я ответа иного,

Твои справедливы слова.

Как может без жирного плова

Варить у меня голова?

Не ведаю жизнь я иною.

А дальше в чём жизни резон?»

И жид, подавившись слюною,

Дополнил: – «Где плов, там и сон»

Мулла, от зевоты совея,

Промолвить едва лишь успел:

«Всё верно». Прогнал он еврея

И тут же вовсю захрапел.

Бьётся градусник на нуле.

И всё больше и больше света,

Пара яблок на скучном столе

Как улыбка прошедшего лета.

Потихоньку сжимается снег,

И зима укрощает свой норов.

Сколько ж рук потянулось к весне,

Сколько радостных видится взоров!

Вот и ладно, пора бы прозреть,

Сбросить зимнюю тьму и ненастья.

Как обидно сейчас умереть,

Не обнять это новое счастье,

Не познать, не допеть, не дожить,

Буйства трав и цветов не дождаться,

В заточенье холодном души

С наступившей весной попрощаться.