Читать книгу Избранное - Юрий Саваровский - Страница 2

Так называется стихотворная книга поэта Юрия Саваровского, изданная перед жарким летом 2010 года. И название вполне соответствует творческому пути, который пройден ее автором, отметившим недавно свое 75-летие.

Сорок лет тому назад Мытищинское ЛИТО имени Дм. Кедрина получило отличное пополнение в лице двух выпускников Ленинградской Военной академии связи – Бориса Давиденко и Юрия Саваровского, направленных на службу в Подмосковье. Как оказалось, оба высокообразованных офицера писали стихи, которые хорошо воспринимались и коллегами по ЛИТО, и слушателями наших выступлений – особенно в воинских частях. Новички довольно быстро вошли в число тех, кого мы теперь называем «плеядой семидесятников» (Григорий Кружков, Вячеслав Макаров, Александр Лисин, Нина Шевцова, Юрий Дегтярев, Александр Сытин…). Юрий Саваровский стал победителем нашего конкурса на лучшее стихотворение памяти Дмитрия Кедрина. Борис Давиденко напечатался в газете «Красная Звезда». Намечались у него и другие публикации. Но в начале 80-х тяжелая болезнь оборвала жизнь этого талантливого человека. Потеря давнего друга в известной степени повлияла на то, что Юрий Саваровский стал как бы отходить от литературных дел. И уже в новом веке он собрал и издал за собственный счет хорошую стихотворную книгу Бориса Давиденко «Лесной гарнизон».

В 1988 году, отработав 20 лет в закрытом оборонном НИИ (при общем стаже службы 32 года), Юрий Семенович Саваровский ушел в отставку в чине подполковника. И занялся обустройством дачного участка в Загорском районе. Плотницкие работы по строительству дома, рассчитанного на все сезоны, выполнил сам, проявив при этом и умение, и художественный вкус.

Неизбывную творческую энергию начинающий отставник направлял еще и на другое свое увлечение – на живопись. И сама деревня, где он обосновался, и ее окрестности во все времена года давали много тем для картин. Более того, постоянное и непосредственное общение с природой вновь пробудило в его душе поэтические струны.

Надо сказать, что дружеских связей с кедринцами Саваровский никогда не терял. Просто встречи стали более редкими. Но когда он иногда показывал нам новые стихи, то мы, не забывшие его лучших давних строк, наводили его на мысль об издании книги. Так и появился в 2001 году дебютный поэтический сборник Юрия Саваровского «Баррикады доброты». В предисловии к нему я писал, что основной стихотворный жанр автора – это «выплеск души, разволнованной или красотой увиденного, или глубиной прочувствованного». На книжных страницах куда солиднее смотрелись те же стихи о Кедрине, или помеченная 1968 годом замечательная миниатюра про горы Крыма.

И очень кстати пришлись такие новые вещи как «Гроза на даче», «У костра», да, пожалуй, весь раздел «И снова за перо» стал доказательством авторской состоятельности Юрия Саваровского.

Издав в следующем 2002 году еще одну книгу («День за днем»), он не только поверил в нужность того, что сочинил. У человека появилась уверенность в далеко неизрасходованном творческом потенциале.

Дальнейшие события вполне подтвердили наличие этого потенциала. В том же ритме вышли еще две книги. А когда для написания пятой потребовался двухгодичный период, автор даже встревожился и назвал её «Молчание Музы». А Муза «намолчала» там страниц на полтораста. Но дело, надо понимать, не в арифметике. Вернее, не только в ней, поскольку и творческую активность нельзя сбрасывать со счетов. А Юрий Саваровский и накануне своего семидесятилетия работал по-молодому жадно, и после солидного юбилея не давал себе поблажки.

Вопрос «о чём писать?» никогда перед ним не стоял. Есть постоянно меняющийся внешний мир, есть неисчерпаемый внутренний, тоже, кстати, не застывший. А если их как-то еще совместить?

В какой-то период Юрий Саваровский воспринимался друзьями-литераторами преимущественно как стихотворный пейзажист. Причем, живописавший одну и ту же местность в окрестностях Загорска. Но если посмотреть шире, то можно говорить, что именно природа Подмосковья, такая типичная для среднерусской полосы, долго была для него основным источником вдохновения. Поэт обращался к ней во все времена года и год за годом. Тем не менее, нельзя сказать, что он сам себя перепевал или топтался на месте. Во всяком случае, такого впечатления не возникало. Настоящему русскому человеку исконный наш пейзаж не приедается, как не приедается, если вдуматься, хлеб.

Конечно, привлекательности стихотворных «картин» Юрия Саваровского способствует не только его умение распоряжаться словами. Сказывается и то, что он свой человек и в мире красок. Приведу несколько примеров его словесной живописи:

Тут же, для полноты картины, стоит отметить, что Юрий Саваровский умеет живописать не только красоты Подмосковья. В своей книге «Город детства», посвященной малой родине, поэт тепло вспоминает Омск и Прииртышье. И если сам Иртыш у него «желто-голубой» (от факта не уйдешь!), то берег его – «светлый». А еще перед глазами памяти – «безбрежный ковыль, покрывающий степь серебром».

Впрочем, как раз на примере только что упомянутой книги, можно увидеть, что наш поэт может далеко уходить за рамки пейзажной лирики. И если продолжить линию сравнения с живописью, то перед нам и – жанр, бытовые картины. Причем, быт полусиротских 40-х годов видится Саваровскому преимущественно в черно-белой раскраске. «Нам в детстве не досталось эскимо» – это, пожалуй, самая щадящая примета того времени. Досталось же вот что – жмых, как замена коврижек, и тоскливые ожидания в холодном доме возвращения матери с работы. Всё хорошее – свет и тепло – было тогда связано, прежде всего, с ней.

Именно матери и погибшему на фронте отцу Юрий Саваровский посвятил лучшую из своих поэм – «Год 46-й». В ней много сильных мест, достоверных и в историческом, и в психологическом плане. Остановлюсь только на трёх. Глава «Толкучка» – средоточие городской жизни, по-своему колоритной, шумной и суетной. Продавцы, покупатели, нищие, фокусники, просто зеваки. Но последнее не относится к девятилетнему мальчишке. В жаркий день он продает речную воду – по одной копейке за кружку. Но в определенный час бежит на вокзал. Война закончилась больше года назад, а он еще надеется на возвращение отца…

В главе «Мама» представлено горькое застолье соседок по бараку – солдаток, ставших в большинстве своем вдовами. Они пели, «выплескивая души», а плясали сразу и за себя, и за своих солдат. А потом ревели, уткнувшись в холодные подушки. Будущему поэту запомнилось, что его мама пела «Катюшу», пела так, как будто «созывала годы до войны».

Для автора поэмы те годы – самое раннее детство. Посвященная им глава не случайно называется «Сон». Яркие картины семейного отдыха – за городом, в березовой роще, с живым отцом – воссозданы большей частью, особенно – в деталях, по рассказам матери, старшего брата и сестры. А вот ощущение полного счастья – это уже сугубо личное достояние, пронесённое через многие десятилетия.

То далекое время нынешние недоброжелатели России безудержно чернят. Но в народной памяти оно окрашено не столь однозначно, а для многих светлые тона вообще преобладают. И одни из весомых патриотических аргументов – предвоенный рост населения страны. Например, в семье Семена и Александры Саваровских было четверо детей. Переживаемая нами эпоха рыночных реформ ударила прежде всего по уверенности Россиян в будущем. Теперь уже и бездетность входит в моду, если неосознанно, то по факту.

Назвав в одном из стихотворений нынешнюю Россию «поникшей». Юрий Саваровский одним только этим неожиданным эпитетом передал и свою оценку происходящего со страной, и свою встревоженность. «Ощущаю России беду»; «Не узнаю теперь страны я, что светом полнила меня», «Всё свернулось в одночасье в меркантильную спираль» – это строки из разных стихотворений, но они, в общем, на одну тему. Только в одном случае – постановка вопроса, а в других – собственный ответ. Важно и то, что поэт, обращаясь к публицистике, не забывает о художественности:

Даже в пейзажной, вроде бы, зарисовке «Облака России» Юрий Саваровский очень быстро от благостного созерцания летнего неба переходит к мыслям о судьбе природных ресурсов страны, утекающих по трубопроводам за рубеж. Ведь и до воды очередь когда-нибудь дойдет…Воистину, «душа открыта до небес».

Такая самооценка могла бы показаться нескромной, если бы у автора не было других высказываний о собственном внутреннем мире, о своем месте в мире большом. А они есть. Например: «Тону я в отрицательных эмоциях», «И всё же я из лени соткан». Заметим, что это пишет о себе человек, издавший за 11 лет 10 книг. На одних отрицаниях такого урожая не вырастишь. Нужна подпитка веры, надежды и любви. И она в нужный момент все-таки происходит.

В любовной лирике Юрия Саваровского присутствует одна постоянная героиня – его Светлана, с которой он уже отметил «золотую свадьбу».

Огромный мир русской классической поэзии – еще одна пожизненная привязанность Юрия Саваровского. «Когда я добрался до Блока, мне было 14 лет… Как просто и точно сказано об очень немаловажном событии.

С Павлом Васильевым нашего товарища породнил Иртыш, с Дмитрием Кедриным – Подмосковье. А Пушкина, похоже, мы впитываем вместе с материнскими молоком. Пушкинские уроки гармонии, неравнодушия и служения добрым чувствам могут отзываться в современных книгах по-разному. У Саваровского иногда даже назидательно:

Знакомясь с рукописью этой книги, я выписал десятка два подобных авторских находок. Но для завершения разговора о стихах Юрия Саваровского приведу лишь одно очень характерное для него четверостишие.

По-моему, здесь удивительным образом соединились оба дара Юрия Семеновича – поэтический и художнический.

ЮРИЙ ПЕТРУНИН

руководитель ЛИТО им. Дмитрия Кедрина.

член СП России, лауреат литературной им.

Дм. Кедрина

премии «Зодчий»