Читать книгу Егорка и Змей Добрыныч - Юстасия Тарасава - Страница 9

Избушка деда Гордея и бабки Агафьи стояла на заросшем ивами берегу Порозихи. Стояла она лет сто, а то и больше. Крыша накренилась, двери покосились, земляной пол травой зарос. Густой ивняк обступил ничейную избушку и надёжно скрыл от посторонних глаз. Кто не знает, что за деревьями домик спрятался, тот и не заметит, мимо пройдёт. А кто знает, тот и подавно стороной оббежит. Потому что поговаривали, что водится в ней привидение. Дескать, живший здесь раньше дед Гордей незваных гостей не любит и является, чтобы их прогнать. Как-то раз хотели в заброшенной избёнке рыбаки переночевать, и будто бы прямо из-под земли вырос дед всклокоченный, с бледно-зелёным лицом, в саван одет. И ка-ак завоет! Все врассыпную, а зелёный дед хохочет, словно филин ухает. И ловит убегающих. Да шустрый такой дедок, даром что привидение. А руки-то у него ледянущие, дотронется – как снегом обожжёт. Как те рыбаки до деревни добежали, сами не помнят. А рассказывают – над ними смеются. Мол, вот смельчаки так смельчаки, вчетвером быстрее ветра улепётывали. Посмеялся народ, посмеялся, но избушку стороной обходить стал. А потом нашлись отчаянные головы, решили доказать, что привидений не бывает, и отправились в той избе переночевать. Большим отрядом пошли, человек тринадцать. Пришли, печку растопили, начадили, ужин согрели, а как стемнело, лампу керосиновую, с собою принесённую, зажгли. И не страшно. Решили всю ночь не спать, караулить. Как вдруг в полночь что-то загрохотало, завыло, захлопало. Проверяльщики друг к дружке прижались для храбрости, дышат в полвдоха, шевельнуться боятся. Во дворе вдруг яркий свет из-под земли хлынул, а из него дед показался, и лицо у него не зелёное вовсе, а сиреневое. И смеется гулко. Жуть! Тут дай бог ноги, опомнились уже возле самой деревни. На этом проверки и кончились. Смеяться перестали, разговаривали об избушке только шёпотом, и не на ночь глядя. Дорогу в ту сторону позабыли, раз не любит дед Гордей, когда его дом гости непрошенные тревожат.

Тогда ещё не бабушка, а мама Прасковьюшка знала правду, да помалкивала. Неизвестно, чем бы дело обернулось, если бы в деревне узнали, как она Володьку-Егозу в бане от пакостной синюшной краски отскребала, как отец его высек за баловство, приговаривая: «Тебя в школе учат дураков пужать до полусмерти? Я те покажу химию!» С того дня Володьке запретили химичить в летней кухне, убрали колбы и реактивы под замок, «саван» распороли обратно на простыни, и Прасковьюшка спрятала их на самое дно сундука. Домочадцы повздыхали, поохали, но никому не сказали. Вскоре Володька-Егоза выпилил дыру в крыше сарая, чтобы за звёздами наблюдать. После сарая был сад, в котором Володька на яблоньки прививал пророщенные из косточек мандарины. Затем растущий кристалл медного купороса в стекляшке… Выдумки неугомонного Володьки порою сменяли друг друга быстрее, чем день и ночь. Известная малому кругу посвящённых правда об избушке деда Гордея так и не выплыла наружу. И хорошо, потому что благодаря своей жутковатой славе избушка сохранилась в целости и сохранности. И теперь именно сюда бабушка Прасковьюшка привела Егорку и Змея Добрыныча. Вихорёк опасливо плёлся позади.

– Не боишься, Егорушка? – ласково спросила бабушка, когда они подошли к ветхой избёнке.

– А чего бояться? – удивился Егорка. – Нет ведь никаких привидений. Это же папа делал баскервильскую мазь. Ты не знаешь, её больше не осталось?

Мальчик заглянул под прогнившую лавку у крыльца, надеясь среди ржавых жестянок и смешных пузатых флакончиков найти банку светящейся в темноте краски. Но Володька-Егоза хорошо умел хранить свои изобретения. Разочарование, вспыхнув искоркой в Егоркином сердце, тут же погасло. Он посмотрел на Змея Добрыныча и не смог удержаться от смеха. Правая голова осматривала окрестности как царь свои войска на параде, Средняя радовалась долгожданному пристанищу, а Левая явно побаивалась, норовя при каждом шорохе нырнуть под крыло.

– Не пойму, как вы уживаетесь такие разные? – улыбнулся Егорка.

– Отлично! – улыбнулась Средняя.

– Вот так и страдаю, – буркнула Левая.

А Правая промолчала.

Бабушка Прасковьюшка пошарила под крыльцом, достала порыжевший ключ и отперла амбарный замок на входной двери.

– Ишь ты, даже не щёлкнул, – она озадаченно повертела ключ в руках и снова вставила его в скважину. Замок молча показал свой ригельный язык. Бабушка Прасковьюшка потрогала его, потёрла пальцы, понюхала их и брови её приподнялись. Она вдёрнула замок в кольца и принялась открывать и закрывать дверь. Поводила дверь взад-вперёд и не услышала скрипа. В этой избушке много лет никто не жил, а замок и дверные петли машинным маслом смазаны. Загадка.

– Ладно, разберёмся, – пробормотала бабушка Прасковьюшка и первой вошла в дом.

Внутри всё было закутано мягким чехлом пыли. Домотканые занавески, латунный самовар с трубой, деревянные лавки вдоль стен, часы-ходики и резные узорчатые полочки.

– А-а-ап-чхи! – не выдержал Змей Добрыныч. Все три головы дружно расчихались.

Облака пыли взмывали к закопчённому потолку и опадали вниз свалявшимися ошмётками.

– Я де ба-гу, – прогундосила Правая голова.

– Ап-чхи! – вторила ей Левая.

– Здесь дадо пдибдать, – предложила Средняя.

– Точно! Прибрать тут не помешает, – согласился Егорка.

– Я де багу! – возмутилась Правая и потянулась обратно к двери.

Бабушка Прасковьюшка вынула из подпечка веник и молча подала его Змею Добрынычу. Правая голова скривилась, Левая зажмурилась и обе спрятались под крылья.

– Не хотите, как хотите! – сказала Средняя голова, взяла веник в зубы и стала подметать пол.

– У тебя же лапы есть, – напомнил Егорка.

– Моими лапами мести токмо лёжа. На нижних я стою, а верхние коротковаты, – смущённо объяснил Змей Добрыныч и снова взял веник в пасть. В комнате потемнело от пылевого урагана.

– Егорушка, – позвала из сеней бабушка Прасковьюшка, – вот тебе ведёрко, сбегай, черпни водички из Порозихи.

Егорка спустился к реке, представляя, что век назад точно так же шёл за водой его прапрадед, тогда ещё мальчишка. Каким он был, этот мальчишка-прапрадед?

В зеленоватом зеркале реки отражались растущие на другом берегу деревья. Раздался всплеск, будто камушек в воду бросили. Егорка огляделся. Никого. И снова всплеск. «Рыба плещется, – догадался Егорка. – Хвостом бьёт». Мальчик постоял немного, надеясь увидеть, как рыбы играют в догоняшки, но рябь больше не щекотала зеркальную гладь Порозихи. Егорка зачерпнул пару раз воду и осторожно вылил, но рыба ведром не ловилась. Даже самый малюсенький карасик, не то что щука говорящая. Егорка вздохнул и пошёл по тропинке. Вскарабкавшись на крутой берег, мальчик еле удержал равновесие, столкнувшись с незнакомым светловолосым парнем в пятнистой военной одежде.

– Та-ак, – парень оглядел Егорку с головы до ног. – Это кто тут у нас хозяйничает?

Егорка не успел подумать, как руки и ноги сами начали действовать. Он бросил ведро под ноги белобрысому и побежал к избушке. Пока тот перепрыгивал через катившееся ведро, Егорка успел заскочить в дом и закрыть дверь на засов.

– Егорушка, что случилось? – спросила бабушка Прасковьюшка. – Где ведро?

– Там, – мальчик махнул рукой в сторону окна, – я им отбивался.

– От кого? – опешила бабушка и принялась шарить по лбу в поисках очков.

– От одного типа. – Егорка подкрался к окну и осторожно отодвинул край занавески.

Тип в камуфляже шёл к избушке с ведром в руке и улыбался.