Читать книгу Лиловый рай. Книга третья - Эля Джикирба - Страница 13

Стиву было бы проще и легче играть на собственных чувствах, если бы он уловил хотя бы толику недовольства или раздражения в момент своего появления на пороге дома Джанни. Но, как он ни вглядывался, на их лицах не было и следа ожидаемого им разочарования, зато светилась самая искренняя, неподдельная радость.

– Выключите эту чёртову музыку! – потребовал он, делая вид, что что-то попало в глаз, чтобы скрыть от них своё волнение. – Не слышно же ни фига!

– Сам Стивви к нам пожаловал, – торжественно объявил Майкл. – Я не верю своим глазам. А ты, Джо?

Джанни улыбнулся и молча развёл руками в ответ.

– Неужели вы ещё любите меня, сукины дети? – с наигранной грубостью спросил Стив.

Вскоре они расположились у зажжённого камина, Вишня подкатил столик с напитками, а Майкл сбегал наверх и принёс гитару. И Стив впервые услышал, как он поёт.

Майкл спел им много разных песен. Пел и те, которым научила его Тересита, и песни времён бурной молодости Джанни и Стива.

Стив рыдал не стесняясь и шутливо требовал, чтобы Майкл принял участие в каком-нибудь телевизионном проекте. Потом они играли в «Монополию» и травили анекдоты. Говорили о женщинах. Об их красоте и грации, о выразительности взгляда. «Она так может посмотреть, что заводит с полоборота, скажи, Джан?» Делали поправку на собственную извечную погоню за идеалом, отмечали силу и горечь разочарования после расставания, вновь говорили о женской красоте и магии и пришли к единодушному выводу, что Господь создал своё лучшее творение по остаточному принципу.

Долго смеялись по этому поводу.

– Стив, а ты любишь свою жену? – спросил Майкл.

– Не знаю. Уже не знаю. Всегда любил, а сейчас не знаю. Нам трудно вместе, это факт.

– В чём причина ваших трудностей?

– Я думаю, она не смогла простить мне, что я выскочка. Я же вылез, как чёртик из табакерки, да и зацепил её сразу, она и охнуть не успела. Ещё она мечтает, чтобы я был подкаблучником, исполнял её требования по первому зову и занялся политикой, как её рогатый папаша. Прямо зациклилась на этой идее. Говорит, что надо соблюдать незыблемые семейные традиции. А я не хочу – и всё!

– Почему?

– Хотя бы из-за тебя, к примеру… Но о политике это я так, к слову сказал. Дело, конечно, не в ней. На самом деле мы с Маршей очень разные, но оба не желаем мириться с этим непреложным фактом.

– Два упрямца, – добавил изрядно выпивший Джанни.

– Ты считаешь, что я неправ? – моментально отреагировал Стив.

– Да. Не можешь жить – разводись. Всё-всё, я замолчал!

Они сидели возле потрескивавшего дровами камина почти всю ночь. У длинной барной стойки звенел стаканами Вишня, поблёскивала разноцветьем пышных веток по-холостяцки скупо украшенная ёлка, тихо перебирал струны гитары Майкл. Замолк было на мгновение, но Стив попросил его продолжать, если он, конечно, не устал.

– Я устал, но, так и быть, ради тебя сыграю, – улыбнулся Майкл.

– Играй, малыш. Играй. Так приятно тебя слушать. Правда, Джан?

Джанни кивнул. Он был сильно пьян, но сдержан и молчалив. И абсолютно счастлив.

«Идеальная ситуация для проявления идеальной дружбы, – борясь со сном, думал он. – Жаль, что так быстротечна. Всего лишь на одну ночь».

Вновь говорили о женщинах. Вернее, говорил в основном Стив.

– Как же они хороши! Открываешь журнал – а там на весь разворот глаза. И смотрят так, что внутри всё переворачивается. Как у них получается так смотреть – загадочно? Всю жизнь задавал себе этот вопрос.

– По улицам вообще-то ходят совсем не загадочные создания, да и в журналах существует фотошоп и прочие ухищрения.

– Это масса, Майкл. Те самые миллионы обывательниц, в глубине души жаждущих приобщения к элите. А в журнале – женщина-мечта, и я рад, что существует фотошоп и прочие, как ты выразился, ухищрения. Я хочу смотреть на красавицу и верить, что встречу такую когда-нибудь. Я за это их и люблю. За обещание. Чудесные создания. Правда, Джан? Подтверди, мать твою!

– Да, они чудесны. Что ты уставился на меня, как на инопланетянина? Я же подтвердил.

– «Д-я-а-а, они чюдестны», – передразнил Джанни Стив. – Смотри на этого педика, Майкл. Он даже не в состоянии нормально восхититься очевидным.

Джанни мог бы рассказать им о всплывавшей в его воображении в моменты приближения оргазма картине. И не имело никакого значения, где и с кем настигала его высшая цель плотской любви – в постели с его подругой немецких кровей, с покорными и страстными смуглянками, доставляемыми для услады на остров, или просто в моменты мастурбации, которую он ненавидел и к которой прибегал в самых редких случаях, – картина была одна и та же.

Девочка лет шестнадцати, с детским лицом и густой порослью на лобке. Не набоковская Лолита, тоненькая и несуразная, а девоженщина. Из тех, что рано созрели и готовы к спариванию чуть ли не с пелёнок. У неё низкая упругая попа, толстые ноги и пухлый рот будущей нимфоманки. А рядом он, зрелый и мудрый наставник, открывающий малышке путь во взрослый мир. Она смотрит на него влажными глазами, её рука ласкает готовую к спариванию вагину, стекает ниточка слюны по круглому подбородку.

«От таких картин, видимо, и бежали в пустыню средневековые схимники, – анализировал он свои видения. – Селились на скалах, питались собственными экскрементами и укрощали не плоть, как могли бы сказать они сами, если бы захотели говорить на столь щекотливую тему, а свою буйную фантазию».

От тревожных мыслей, что он просто тайный педофил, избавляла собственная реакция на девочек с аналогичной его фантазиям внешностью, которых он мог встретить в любом месте – на улице, в магазине, в кафе или на прогулке в Центральном парке.

Её просто не было, этой реакции. Скользнувший взгляд, автоматическая фиксация сходства, никакого волнения, никаких страстей.

Как расскажешь про такое? Пусть даже самым близким ему людям?

Кстати, Стив сразу предложит ему воплотить фантазию в реальность.

– Не строй из себя целочку, – скажет он, блеснув шальным взглядом. – Отцеубийце ни к чему подобные кривлянья. Будь собой.

Но в том-то и дело, что Джанни не хотел быть собой.

– Почему же тогда многие из них такие страшные? – услышал он вопрос Майкла.

– Не бывает страшных баб, Майкл, – пустился в разъяснения Стив. – Чего смеёшься? Ты просто не умеешь их готовить. Вот смотри. Берёшь страшную бабу и сильно любишь её. И она на твоих глазах превращается в красавицу. Вот и весь рецепт. Так просто. Правда, Джан? Правда, это просто?

– Для некоторых – да.

– И для тебя было бы просто, если бы ты хотя бы раз проявил добрую волю, чёртов педик. Надо было всего лишь проявить добрую волю. Это я тебе говорю – твой сыночек, ха-ха.

– Ну и сыночек у тебя, Джо, – ввернул Майкл.

Потом Стив рассказал о той самой светловолосой девушке, о которой говорил когда-то Джанни, и они дружно признали в ней Маршу, только на порядок моложе.

«И на несколько порядков добрее», – добавил Джанни под молчаливое согласие Стива.

– Майкл, а тебе что нравится в женщинах? – в свою очередь, спросил Стив.

– Мне всё в них нравится.

– В смысле? Можно подробнее, чтобы я понял, хе-хе-хе?

– Можно. Но я сейчас только про хорошеньких женщин буду говорить, Стивви, ты уж не взыщи.

– Я постараюсь, – подмигивая Джанни, сказал Стив.

– Мне всё в них нравится. И как они ходят, и как стоят, и как прикусывают нижнюю губу, и как смеются, и даже как плачут. А ещё я балдею, когда они закуривают сигареты. Не курят – а именно закуривают, хотя курящих женщин я не очень-то люблю. Я же брезглив.

– А при чём здесь брезгливость?

– Мне начинает казаться, что их лёгкие под завязку забиты никотином, а в горле скапливается мокрота.

– О мой бог! Майкл, тебя определённо надо показать специалисту!

– Отстань. Со мной всё в порядке. Ну да, я псих, а кто сейчас не псих? Да я и не говорю, что не пойду с такой женщиной. Ещё как пойду. Но моя жена, например, курить не будет. Я решил это давно.

– А что тебя больше всего привлекает в них? Грудь, губы, глаза – что именно?

– Они тёплые… внутри, – смущённо морща нос, сказал Майкл. – А ещё их запах. Они так пахнут, что у меня иногда всё плывёт перед глазами. Я становлюсь как пьяный, понимаешь?

– Ещё как, малыш, ещё как!

Они заснули уже под утро прямо там, где сидели. Майкл устроился на диване, а Джанни и Стив – в креслах.

Не спал лишь Вишня. Убрав разбросанные во время ночного бдения предметы, он загрузил в посудомоечную машину грязную посуду и вышел на улицу – коротать оставшееся время с двумя парнями, сопровождавшими Стива во время его внезапного визита.

– Это было лучшее Рождество в моей жизни! – сказал Джанни рано утром, когда они продрали глаза под пиканье будильника на смартфоне Стива.

– И моё, если, конечно, не считать твоего храпа, – отозвался Стив. – Чёрт возьми, не хочу возвращаться домой. Хочу жить здесь, с тобой и мальчиком. Ладно, хватит лирических отступлений. Береги мальчишку, а я поехал. А, и вот ещё что. Пусть немедленно возвращается домой. Погуляли – и хватит. А ты езжай в свою Италию. Не вижу причин нарушать сложившийся уклад жизни. Это приказ, если кто не понял.

Он с отеческой нежностью посмотрел на спящего Майкла и двинулся к выходу.

– Заметил, как он скрытничает со мной? – уже дойдя до двери, спросил он.

– Ты о той, что из аэропорта?

– О мой бог, ну конечно, о ком же ещё? Тебе, поди, всю душу вывернул при этом.

– Вот и не вывернул. Он и со мной немногословен, так что ты зря щекочешь себе нервы.

– Тем не менее он более откровенен с тобой, чем со мной, – упрямо повторил Стив. – И не думай, что я ничего не вижу. Я всё вижу, всё. Думаешь, не понял тогда, на острове, что вы все что-то скрывали от меня?

– Скрывали? И кто это – «мы», позволь поинтересоваться?

– Скрывали-скрывали. Кто, спрашиваешь? Ты, Майкл и этот сукин сын Оскар. Думаешь, я ничего не заметил? Думаешь, Стив не видит дальше своего носа, потому что стал жирным богатым ублюдком?

– Ну, есть немного.

– Хватит, Джан! Что там было? Колись, если ты мужик, конечно.

– Ничего такого, что стоило бы твоего внимания, Стивви.

– Ты же знаешь, я не отцеплюсь, пока ты мне не скажешь.

– Без проблем. Оскар спустился в каюту к Майклу и уговорил его.

Стив подошёл к Джанни очень близко. Медовые глаза сузились, голос охрип от волнения, кожа на лице приобрела характерный для эмоциональных потрясений бледный оттенок.

– На что уговорил? – тихо спросил он.

– Да не переживай ты так. Я бы доложил тебе, если бы посчитал нужным. Он уговорил Майкла на минет.

– На… Так, стоп! Кто кому делал минет?

– Стив, что с тобой? Оскар Майклу, конечно. А ты что подумал?

– Вот с-с-сукин сын! Почему ты скрыл это от меня?

– Майкл попросил. Не позорь, говорит, меня перед Стивом.

– Ему понравилось?

– Нет. Он сказал, что вообще не очень любит этот вид сексуального общения.

– Не любит? Впервые такое слышу. А-а, я понял. Брезглив, и всё такое.

– Да. Что-то в этом духе. Но он сказал, что борется с собой.

– И как после этого не показать его специалисту? Приеду после каникул и займусь его психикой. Нет, ну каков сукин сын этот Оскар! Погоди, а с Артуро он не из-за этого подрался?

– Не подрался, а избил. Да, из-за этого. Заявил ему прямо в лоб, что отсосал Майклу, Артуро вспылил, хотел его ударить – ну и огрёб по полной. Я же говорил с ним, и с Оскаром говорил. Предложил ему убираться в отставку, и он, как видишь, так и сделал.

– Теперь всё стало на свои места. Ладно, чёрт с ним, с этим Оскаром. Он парень умный, будет молчать, и вообще… Майкл тоже о нём вроде не вспоминает. Или вспоминает?

– Нет. При мне, во всяком случае, ни разу не вспомнил.

– Вот и отлично. И ещё. Я скажу тебе кое-что сейчас.

В это время с крыльца в дом заглянул Вишня. Увидел, что Джанни и Стив беседуют, стоя почти у порога, и так же осторожно прикрыл за собой дверь.

– Ты хотел что-то сказать.

– Да. Я сейчас понял, что мне противопоказаны визиты сюда в ситуациях, подобных сегодняшней.

– Не понял.

– Я нанёс визит в твой дом, ну, не нанёс, а просто вломился к тебе без приглашения, а потом сидел тут всю ночь в вашей славной компании.

– И что?

– А то, что мне нельзя так поступать.

– Интересно, почему?

– А потому, что и вы, и всё, что с вами связано, – часть другой жизни. И главный офис той, другой жизни – не здесь, у тебя дома, а на острове. И смешивать две такие разные жизни – это приближать момент выбора, а в том, что когда-то он наступит, я с некоторых пор перестал сомневаться. Прошлое не отпускает меня, а я ещё и сознательно помогаю ему затянуть меня в свои сети.

– Вот оно что.

– Не говори больше ничего. Я знаю, что ты скажешь. Да, я думаю только о себе. Да, я законченная эгоцентрическая скотина. Да, всё остаётся по-прежнему. Майкл у себя, и общаетесь вы только на острове. Пока, во всяком случае, будет так. Счастливого Рождества, парни. Рад был пообщаться.