Читать книгу Лиловый рай. Книга третья - Эля Джикирба - Страница 2

С того дня, как в пустовавшей ранее комнате на втором этаже поселился Майкл, жизнь Джанни наполнилась смыслом, в котором не осталось места любимому им созерцанию. Потому что смысл, в котором есть место созерцанию, не может быть совместим с тем, в котором производится действие. Чтобы чувствовать себя счастливым, надо выбрать или созерцание, или действие, а не пытаться их совместить, поскольку любой наполненный созерцанием смысл подвергается насилию и перестаёт быть таковым, если соединить его смыслом, в котором есть действие.

Оба хороши по отдельности. Как сон и еда.

Майкл внёс в жизнь Джанни смысл, но одновременно стал частью его любимых книг, неспешных прогулок, спортивного режима и дома в лесу. Да что там говорить! Он стал частью его души.

Как вовремя произошла ссора со Стивом! Уже две недели, как Майкл здесь, а впечатление, будто был всегда. Правда, счастливое состояние не будет долгим, ведь Стив скоро не выдержит разлуки и сделает первый шаг к примирению.

Ещё он может без предупреждения заявиться к Джанни домой.

Вот это будут дела-а.

– Майкл, ты был в Италии? Я не понял сейчас, что такого смешного я сказал?

Они полетели в Европу втроём, Джанни, Майкл и Вишня, и сделали это очень вовремя, потому что звонок от Стива раздался в момент, когда Джанни только ступил на гладкое поле аэропорта да Винчи.

– Чёрт тебя дери, Джан, долго ты ещё будешь на меня дуться? Я знаю, что был не прав, знаю-знаю. Ну ладно, я прошу простить меня. Да, я вёл себя как законченный грёбаный мудак. Да, я сукин сын. Да, я тебя люблю и не могу без тебя дышать этим чёртовым воздухом ни минуты. Доволен? Давай подкатывай в город, посидим в ресторане, поболтаем. И на остров пора наведаться, давно я не трахал цыпочек в их бархатные попки.

Стив выпалил всю тираду не останавливаясь и лишь затем перевёл дух. Чёрт, как это трудно – признавать свою вину!

– Я в Италии, Стивви, – услышал он в ответ.

– Ах ты, сукин сын! Даже не сообщил.

– Только прилетел.

– И надолго?

– На месяц как минимум.

– Я так понимаю, ты не прощаешь меня?

– Я тебя простил в тот же день, Стивви.

– Тогда почему уехал так надолго?

– Я её давно планировал. В смысле – поездку. То есть составил план, и всё такое.

– Какой, к чёрту, план? Ты же наизусть выучил эту чёртову Италию! Сколько можно?

– Италия бесконечна, Стивви. Её невозможно выучить.

– Ладно. Я понял. Отдыхай, что я могу ещё сказать?

– Я позвоню.

Но Джанни так и не позвонил. Стив набирал его периодически и в разговорах не уставал удивляться внезапности его отъезда и почти нарочитому молчанию. В свою очередь, Джанни нервничал. Каждый раз, когда раздавался узнаваемый рингтон, ему казалось, что Стив вот-вот разоблачит его, и его опасения имели основания. Джанни знал, что с некоторых пор его голос звучит непривычно счастливо, а Стиву не нужно много, чтобы понять, что с ним что-то не так. Стиву хватит интонации, случайного смешка, нестандартно построенной фразы.

Как долго можно будет играть с ним в эти по-детски подлые прятки?

Их принимали за троицу путешествующих геев, и забавнее всего было видеть, как не умеющие скрывать своих чувств итальянцы шумно удивлялись, когда они приглашали подружек, тем более что из-за Майкла их пришлось приглашать постоянно.

Обычно Джанни не смешивал путешествие с развлечениями, но на этот раз он был вынужден сделать исключение. Так как Майкл заявил о своих желаниях сразу по прибытии в Рим, Джанни пришлось организовать общение с прекрасным полом чуть ли не с первого дня.

– За женщин я буду платить сам, – заявил Майкл, когда они обосновались в любимом Джанни отеле на одной из тихих улочек Трастевере. – Вы вроде не педики, поэтому сначала будем любить женщин, а уже потом разглядывать красоты.

Отель в Трастевере не был местом для богачей, но и Джанни не был богачом, а даже если бы был, вряд ли вёл бы себя иначе, поскольку не нуждался в иссушающих душу изысках пятизвёздочных отелей и роскошных вилл с вышколенным персоналом. Раздражали Джанни и швейцары в ливреях, и центр с его бессмысленным многолюдьем, и дорогие удовольствия. Потомок сицилийских аристократов по материнской линии, он предпочитал выбирать иные маршруты. Более простые с виду, но на деле наполненные подлинным знанием настоящего ценителя.

Его вполне устраивали и местный колорит, и относительный комфорт, и крошечные траттории, под завязку набитые говорливыми жителями близлежащих домов. Разве можно сравнить вечное с сиюминутным? Он же не Стив, чтобы искать признания у любовниц.

– А ещё пусть заново уберут мой номер. Здесь грязь.

Уборка и женщина. И это – впервые попав в Рим. Джанни, видимо, требует слишком многого от помешанного на чистоте бродяги с гонором и сводящим с ума взглядом.

– Майкл, а почему так внезапно?

– Что именно внезапно?

– Желание иметь женщину.

– Внезапно? Прости за подробность, но я устал мастурбировать. Две недели там, в твоём чудесном доме, только и делал, что дрочил. Да и у себя в гадюшнике… да, Вишня, нефиг ржать, тоже дрочил. Но в гадюшнике – какое точное слово, Джанни, я в восторге от него – терпеть всё равно было легче. Я там не расслаблялся ни днём, ни ночью. Мне там, честно говоря, было не до женщин.

– Ну ты и фраер, чувак, – захохотал Вишня. – Шепнул бы мне, я бы тебе всё организовал.

– Ты прав, – смеясь, согласился Майкл. – Я действительно фраер.

– А почему ты не гулял? Трудно было подцепить подружку или сходить к проститутке? Ты же говоришь, что тебе есть чем платить? – спросил Джанни.

– Я не мог гулять с девушками, потому что боялся последствий. Одна девушка у меня, правда, была, но я пожалел, что позволил себе расслабиться. Мне нельзя встречаться, чтобы не нажить проблем. Даже с проститутками. А как переехал к тебе, так и страх прошёл. И сразу же проснулось невыносимое желание.

– Я понял, – сказал Джанни. – Вишня, организуй нам девушек.

– Тебе тоже, шеф?

– Да. Чем я хуже вас обоих, чёрт возьми?

Он сделал вид, что не замечает выражения лица Вишни.

Ты впервые в Италии, ты вообще впервые в Европе, люди мечтают о подобной поездке всю жизнь, рядом с тобой такой гид, как Джанни, он столько хочет рассказать и рассказывает, невзирая на то, что рядом с тобой всё время какая-то девка, и ты меняешь их как перчатки, и, чёрт возьми, этот кошмар длится уже неделю!

– Майкл, кто-то говорил, что брезглив…

– Да, я брезглив, но желание секса сильнее. Потерпи. Наемся и возьму себя в руки.

– Ты уверен, что наешься?

Смеётся в ответ.

Ну ладно. Не теряй надежды, Джанни, кто знает, может, он услышит хотя бы слово из твоих рассказов?

Они смотрели Италию по выбранному Джанни стандартному маршруту. В конце концов, Майкл впервые здесь, и надо вести себя с ним как с обычным туристом, а это значит, что, кроме Рима, можно показать Флоренцию и Венецию – и ничего более, иначе будет культурный шок.

Через неделю, загрузившись в нанятый Вишней автомобиль, они оставили Рим и поехали на север. За окнами таяли в дымке последние римские холмы, и Джанни просто из вежливости спросил Майкла, понравился ли ему Вечный город. И услышал в ответ прекрасный рассказ, наполненный явными знаниями по истории, цитатами из рассказов самого Джанни и ещё множеством метких наблюдений, среди которых Майкл выделил усталость потомков древних римлян от туристических орд.

– Как варвары захватили Великий Рим, так и туристы захватили современную Италию, – резюмировал он. – А ещё итальянцы в основной массе небогаты, глобализация губит их самобытность, а мигранты уродуют быт.

И уже очень скоро Джанни, не обращая внимания на то, что Майкл давно взял инициативу в свои руки, отвечал на его вопросы, спорил с ним до хрипоты, сыпал цитатами из классиков, пел рыбацкие песни, которые слышал в детстве от матери, и не замечал или делал вид, что не замечает, как багровеет затылок занимавшего переднее сиденье Вишни.

Вот это да, шеф! Вот это да!

Когда они попали, наконец, в Венецию, Джанни уже был не в силах сдерживать своих чувств и, улучив момент, поцеловал Майклу руку.

Он сидел в этот момент в кресле с планшетом, на экране которого светился составленный им маршрут завершающего поездку броска на юг – в Неаполь и Сицилию, от соблазна совершить который он так и не смог удержаться, хотя поначалу считал это излишеством. Майкл тоже захотел посмотреть маршрут, встал рядом с Джанни и наклонился, чтобы взглянуть на карту.

Тогда-то Джанни и поцеловал ему руку так, как особо ревностные католики целуют руку папе римскому.

В буквальном смысле припав к ней.

В ответ Майкл тоже его поцеловал. Прямо в лысую макушку. Даже не поцеловал – приложился губами, бережно и нежно, как это мог бы сделать не сын, а, скорее, внук, и не к нему, сильному, дееспособному мужчине, а к кому-то старому и немощному. И Джанни едва не лишился чувств от накатившей на него волны нежности в момент, когда почувствовал лёгкое, как дуновение ветра, прикосновение его губ.

– У тебя бессонница, шеф. Что-то мучает тебя, я же вижу.

– Да, Вишня. Мучает.

– Могу я чем-то помочь?

– Нет, сынок. Иди. Я справлюсь.

Он справится с неизбежностью. Он справится. Ты справишься, Джанни.

Он млел, когда видел, как нравится Майклу крохотная частица прекраснейшей из прекрасных кухонь в мире. Крохотная, потому что Майкл почти не ел, и его нежелание вкушать пищу вносило ещё большее смятение в мысли Джанни.

«Ангелы не едят и не пьют. Да, но они ещё и не трахают девушек. Нет, он не ангел, конечно. Но, если бы он не был ангелом, он не выдержал бы такой диеты. Он же не ест практически ничего. Правда, пьёт много воды. А может, он морской ангел? Что за ерунда, Джо Альдони, ну что за ерунда! Интересно, а как на него отреагирует Артуро?»

При воспоминании об Артуро Джанни погрустнел, ведь встреча с ним могла произойти только на острове.

А кому принадлежит остров?

Правильно, Джанни. Тому, кто посвятил жизнь поискам своего идеала. Вот он, этот идеал, милуется с очередной девушкой, на этот раз она, кажется, русская, чёрт их разберёт, этих славянок, они все на одно лицо и все хорошенькие. И ангел милуется с ней в двух шагах от тебя – во-он там, на мелкой гальке рукотворного пляжа в маленьком прелестном отеле на такой же прелестной Искье. Кстати, он перестал тебя стесняться, ты заметил? И Вишня рассказал, что подсмотрел в итоге, как он занимается любовью.

Ты был рад слышать похвальные слова.

– Он прекрасен, как Аполлон, шеф, ну тот самый Аполлон, который в Ватикане стоит. Я ещё сфоткался возле него, а ты сказал, что я латентный гей. Я ещё спрашивал, что такое латентный, а пожилая леди вмешалась и сказала…

– Она сказала, что ты не латентный, а просто невоспитанный и сразу видно, что американец.

– Сама она кошёлка старая, вот она кто. Как я сдержался, чтобы не подсадить её на тех здоровых каменных зверей у входа, не знаю.

– Ты говорил о Майкле, Вишня.

– Он красавчик, шеф. Во всех смыслах. И у него классная задница.

– И кто ты после этого?

– Ха-ха-ха-ха-ха!