Читать книгу Демайсо. 2 - Т. де Каминос - Страница 12

– Всё ли готово? – озабоченно вопросил адмирал, завершая ранний завтрак.

– Так точно, милорд! – отозвался Джулиус. – Всё под контролем, не исключая и самых незначительных мелочей. Вчера я зарядил аккумуляторы у немецкого электрошокера и опробовал его. Потрясающая штука, сэр!

– Это правда! – подтвердила мисс Лайтвуд, поднимаясь из-за стола. – Всё проверено и дважды перепроверено. Бельё для Марион на ночь было развешано в камерах с частями растений, подобранных в согласии с вашими пожеланиями. Белые розы и гладиолусы, фиалки и незабудки, алое и эстрагон, сосна и хлебное дерево. Каждый из восьми предметов туалета будет благоухать неповторимым девственным ароматом. Простите, Роберт, но я должна идти. Вот-вот приедет визажист.

– Что-то я не вполне понимаю, любезный Джулиус, о каком электрошокере вы говорите? – заинтересовался адмирал, ловко расправляясь с розовым грейпфрутом. – И как его опробовали?

– Накануне вечером я побывал в пивной Иоганна, – с видимым удовольствием пояснил дворецкий. – Там как раз приключилась небольшая заварушка. Рокеры и хакеры… нет, сэр, брокеры и байкеры передрались из-за девчонок. Электрошокер показал себя с наилучшей стороны. Вымбовку я даже не вынимал из упаковки.

– Брокеры всегда не к добру! – насторожился адмирал. – Они не понимают, когда надо остановиться. С девочками всё в порядке?

– Всё отлично, сэр! Юные леди передают вам мириады поцелуев и спрашивают, когда вы посетите «Выхлопную трубу»? Они мечтают горячо обнять вас. Кстати, сэр, Иоганн установил там бесподобную электронную шарманку. Она не только играет, но и поёт хором. Любые ваши музыкальные прихоти мгновенно исполнятся! Тысячи мелодий, сэр!

– Разве я говорил о шарманке? – задумался Пенфилд. – Но тысячи мелодий? Весьма солидный репертуар!

– Благодарю вас, сэр! Я лично занимался этим. Байкерам пришлись по вкусу цыганские напевы. Но, конечно, преобладает классика – матросские песни со всего света.

– О! Кажется, вы превзошли самого себя, милый Джулиус!

– Поверьте, сэр, они так и бередят душу! Посетители заливаются слезами, как малые дети! Они катаются по полу и рвут одежду! Даже свою, сэр! А девочки в это время распевают на разные голоса, словно серафимы: «Бездельник, кто с нами не пьёт…», и всё такое! Вам непременно надо это услышать, сэр!

– Otium cum dignitate! – воздел руки адмирал. – Сеять культуру и просвещение в массах разнузданной молодёжи – разве это не прекрасно? Вы сказали, что малютки поют изо всех сил? Это не может повредить их беременностям?

– Что вы, сэр! Малышки из Аргентины уже на сносях, поэтому занимаются только стриптизом и упражнениями у шеста, а поёт квартет из Франции. Особенно чарующий голос у Луции. Знаете, сэр, я старый моряк и много чего повидал. Моё сердце ожесточилось в битвах, сэр! Но когда я слушал пение сестёр, мои глаза не раз увлажнились! Да, милорд! Я вышел из «Выхлопной трубы» весь в потёках от слёз, но умиротворённый до крайности.

– Post et non propter! Но о каком певческом квартете вы толкуете? Разве я не приказал держать французских бесовок под арестом? Кто посмел их выпустить?

– Сэр! В одну из ночей, когда в замке все мирно спали, адвокат разместил в садовом домике двух беглянок из Лондона. Он познакомился со смертельно испуганными девицами в саду некоего знатного вегетарианца, в прошлом – таксидермиста-любителя. Девчонки божились, что, снедаемый ностальгией, кровожадный вегетарианец гонится за ними по пятам с самыми недобрыми намерениями. Они уверяли, что только вы можете их спасти. Услышав это, адвокат отважился им помочь. А француженок пришлось переселить в клуб. Но, сэр, они совершенно переменились! После назидательной беседы с мистером Демайсо они уподобились кротчайшим голубицам. Да, сэр! Мистер Демайсо красноречивее Иоанна Златоуста и убедительнее канонерки! А вот и он, милорд!

– Вы опоздали к завтраку, голубчик! – добродушно проворчал хозяин замка, откидываясь на спинку кресла и с наслаждением раскуривая «La Flor de Cano». – Нехорошо!

– Мне чертовски неловко, господин барон! – заверил Демайсо, усаживаясь за стол и подавая знак дворецкому, что готов к приёму пищи. – Я встал до рассвета, но обострённое чувство долга заставило меня пойти в садовый домик и позаботиться о чудных подружках, которых я по случаю спас от неминуемой гибели. Я отдал им остатки ужина, те, что не заплесневели, разумеется, а ещё – средних размеров луковицу и две горячие лепёшки.

– Боже праведный!

– Увы, милорд! Только две! К несчастью, моя рука, безжалостно вырванная из сустава вашими янычарами, не позволяет переносить тяжести. Будь я у себя, то им была бы доставлена корзина, набитая самыми жирными устрицами и выдержанными винами. Кстати, сэр, не подумайте, что я беззастенчиво транжирю ваши припасы! Лепёшки я испёк на каминных углях, а муку закупил в деревне оптом. Мне продали её со скидкой. Возможно, зерно, из которого её смололи, перезимовало в поле или было засорено спорыньёй.

Пенфилд подавился табачным дымом и побагровел. Адвокат с аппетитом принялся поедать крошечный гренок, густо намазанный сливовым повидлом.

– Дорогой мистер Демайсо! – сказал пришедший в себя адмирал. – Вы самый необычный человек изо всех, с кем я встречался в последнее время! Вне службы, разумеется.

– Да, милорд! – охотно согласился адвокат. – Ваше суждение весьма глубокомысленно. Жертвы вегетарианца интересуются, когда вы сможете принять их для беседы. Им не терпится поведать о своих душераздирающих несчастьях и просить покровительства. Я заверил, что в случае чего и сам смогу защитить их от любой напасти. Если, конечно, какое-нибудь чудо поможет мне обрести навсегда утраченное здоровье. А пока вся надежда на вас, милорд! Кстати, утром я гулял вдоль ограды и заметил на ней плакаты, повествующие о преимуществах однополых браков. Их фотографировали какие-то юркие прощелыги. От вашего имени я надавал им пощёчин и отобрал микрофильмы и слайды. Прощелыги неохотно разошлись, но угрожали, что вскоре вернутся с подкреплением.

– Это переходит всякие границы! – вскричал адмирал. – Куда смотрела охрана? О чём думали собаки?

– Престарелые ветераны вместе с собаками спали в сторожке, – доложил адвокат. – Кое-кому кажется, что вы поступаете негуманно, заставляя немощных старцев работать в ночную смену. Слухи об этом циркулируют в деревне, сэр. И местные жители этого не одобряют. Они негодуют, сэр! Кажется, они создают комитет по защите инвалидов от чрезмерной эксплуатации. Викарий готов стать председателем. Активистки движения готовят петицию в Европарламент. При комитете будут аккредитованы журналисты местных изданий и сотрудники Би-Би-Си.

Адмирал побледнел.

– Не беспокойтесь, милорд! – хитро улыбнулся адвокат. – Я, как могу, противодействую этому. Я подготовил обращение в дюжину лондонских газет. В нем от вашего имени предлагается новое и единственно правильное толкование ряда положений законов о хронических больных, инвалидах и защите занятости. Здоровое общество не должно превращать жизнь инвалидов в нескончаемое празднество. В деревне я организовал коллоквиум, посвящённый сорокапятилетию учреждения промышленных трибуналов. Во время дискуссии мне, скромному эрудиту и ритору, удалось полностью завладеть вниманием аудитории и показать на вашем примере, что синергизм либерализма и рабства в новом тысячелетии приоткрывает завесу над тем, что ждёт человечество в итоге денудации современной демократии. Боюсь только, что мои призывы к абсолюции относительно вас потонули в громе заключительных оваций. Но вас должна утешать мысль о том, что, хотя уделом пророков и гениев, опередивших своё время, были травля, нищета и безвременная кончина, зато далёкие потомки воздвигали им памятники и называли их именами дирижабли. Пусть сегодня рабство кому-то кажется диким. Завтра оно, очищенное в горниле атлантической цивилизации, вновь станет частью нашего образа жизни!

– Рабство? – ужаснулся адмирал. – Но в охрану добровольно вступили лично преданные мне ветераны битвы за Фолкленды! Что же это делается?

– Право, не знаю, милорд! Надо хорошенько подумать. Впереди длительные судебные тяжбы, и без юридической поддержки вам не обойтись. Я, разумеется, целиком в вашем распоряжении! Но полковник Стентон требует, чтобы я ежедневно все силы отдавал розыскам истинного владельца новой пивной, которая превратилась в форпост разврата. Полиция семь раз закрывала это жуткое заведение, но оно каждый раз возрождается, как феникс из пепла!

– Видите ли, сэр! – робко вмешался Джулиус. – Полиция и власти не отваживаются прикрыть клуб, так как местные жители, все поголовно, хотят оставить всё как есть.

– Хотят, хотят и никак не расхотят! – вознегодовал Демайсо. – Пока полчища юных правонарушителей безвылазно сидят в этом злачном месте, втуне поглощая самые крепкие сорта тёмного пива, уличная преступность драматически снижается. Это ведёт к деградации органов правопорядка и лишает адвокатов причитающихся им гонораров! Скоро суды графства будут завалены делами об упущенной выгоде! Недостаёт лишь ответчика. Но я уже нащупал след учредителя этого притона! Скоро, очень скоро его вытащат из логова, где, изнемогая от комфорта, он лелеет химеры больного подсознания, пропитанного ядом контрабандных табаков! Его, упирающегося и жалкого, навечно пригвоздят к позорной скамье подсудимых! Полковник Стентон выступит в суде как неутомимый истец и беспощадный обличитель, ведь неотъемлемые права на сокрытие интимных сторон личной жизни грубо нарушены в отношении как его супруги, леди Селины, так и друга семьи, сэра Арчибальда! Вдумайтесь, господа присяжные! Плеяда утончённых аристократов круглосуточно осаждена ордами презирающих гигиену люмпенов, испускающих удушливые облака перегара и лишённых всякого понятия о благонравии, законопослушании и отрадах семейной жизни! Стоит леди Селине, её супругу или даже сэру Арчибальду выглянуть из окна спальни, как они наталкиваются на очередную одутловатую харю, которая фамильярно подмигивает и требует рассказать, как прошла ночка!

– Cloaca maxima! – воскликнул потрясённый адмирал, пряча глаза.

Адвокат пристально поглядел на смущённого хозяина, склонил голову набок и прищурился.

Пенфилд попытался увильнуть от обсуждения опасной темы.

– Дорогой мистер Демайсо! Не знаете ли вы причин, по которым наш добрый викарий ополчился на меня?

– Это шутка, сэр? – изумился адвокат. – По слухам, вы замыслили воздвигнуть в центре деревни мечеть и синагогу и недоумеваете, почему викарий и его христолюбивая паства восстают против такого произвола? Многие прихожане уверены, что вы стали вольнодумцем после паломничества в африканские капища. Кое-кто подозревает, что это ваши агенты не дают прохода сельчанам, домогаясь субсидий на строительство, а вы никак не можете сообразить, почему торговцы объявили вам бойкот и отказываются отпускать товары в кредит? Милорд! Грядут тяжёлые времена! Скоро вам нечем будет соскабливать щетину с опухшего от голода лица! Деревня кишит дервишами и отшельниками, а вы не являетесь на воскресные проповеди! И задаётесь вопросом, почему викарий к вам охладел? А чудовищные транспаранты, которыми пестрят ваши заборы? И вас поражает нашествие репортёров? Да ведь они всего лишь надеются раскопать тут зловонные водопады сенсаций! Я давно собирался поговорить с вами начистоту, но сегодня вы сами дали повод. Простите, сэр, мою искреннюю горячность, но мне трудно смотреть, как вы преображаетесь в экстремиста и изгоя! И мне невыносимо думать о том, что могут говорить о вас люди за моей спиной! Однако, милорд, с юридической точки зрения к вам пока не так-то легко придраться, и, как отъявленный законник, я испытываю профессиональные позывы оказать вам поддержку. Я обратился к друзьям из приходского совета за содействием в скорейшем отчуждении земельного участка для застройки. Я столковался с дипломированным архитектором, который застроил Эльзас и Лотарингию прелестными летними синагогами. Этот чародей готов приступить к работе по первому зову. Я даже выдал ему из собственных средств небольшой авансик. И вот ещё что: можно прилично сэкономить, соединив храмы в одном величественном здании. Понимаю, милорд, это слегка против традиций! Но входы для мужчин и женщин будут раздельными, как в бане.

Демайсо откинулся на спинку кресла, горделиво огляделся и вытащил из кармана зубочистку.

Адмирал выскочил из-за стола и устремил на Демайсо пронизывающий взгляд, от которого у видавшего виды адвоката сердце провалилось в живот, а на лбу выступила испарина. Ничто не могло возмутить Пенфилда сильнее, нежели посягательство на традиции.

– Джулиус! Что вам известно обо всём этом? – спросил он дворецкого, который с трудом сдерживал улыбку – впервые после отставки адмирал показал, что его дух не сломлен!

– Осмелюсь заметить, милорд, что вчера лавочник отказался продать в кредит имбирный пряник дочке старшего конюха. Это вряд ли можно назвать бойкотом. Что касается викария, то он, натурально, затаил обиду. Вы же обещали оплатить покраску кладбищенской ограды.

– Проклятье! – проворчал адмирал, возвращаясь на место. – Когда я успел раздать столько щедрых посулов? Не иначе, как в пасхальный понедельник! Джулиус, сегодня же отвезите викарию трёхсотфунтовую бочку свинцового сурика. Представьте себе, Демайсо, она досталась мне в качестве трофея после разгрома пиратского гнезда в Малаккском проливе. Знаете, джентльмены, тогда я чуть было не потерял голову!

– Да уж, милорд! Я до сих пор не понимаю, как это вы сумели вывернуться из рук предводителя разбойников! – поддакнул дворецкий.

– Предводительницы, Джулиус! Не лакируйте истину, друг мой! Это была очаровательная малайка, и до последнего мгновения я не решался нанести ей обиду!

– Увы, сэр! Под утро вам пришлось-таки свернуть ей шею!

– Уверяю вас, джентльмены, я сделал это с тяжёлым сердцем, после долгих раздумий! Угасающий взгляд её бездонных глаз цвета маренго две недели омрачал мои сны! Бедняжка не могла и помыслить, что флотский офицер поднимет руку на юную деву! Неловко признаться, но первое время я часто просыпался на солёной от слёз подушке!

– Разумеется, сэр! Но промедли вы тогда ещё секунду, и фрегат взлетел бы на воздух вместе с перепуганной командой! Распалённая вашей неподатливостью фурия одной рукой вероломно пыталась лишить вас мужества, а другой ласкала кнопку адской машины! Хотя, возможно, одной рукой ласкала, а другой пыталась? О память! Но что за девица! Гладкая тонкая кожа с ароматом недозрелой дыни, цветные татуировки на искусительных местах, острые жемчужные зубки, змеиная усмешка и кривой пробор в рыжих волосах, украшенных зелёными бантиками и букетиками полевых цветов! Э-э-э… То есть, конечно, всё это выглядело довольно провинциально, сэр! Даже нелепо! За спасение корабля вам должны были предложить на выбор любой из орденов! Но все знают, как рьяно хлопотал полковник Стентон, чтобы вы остались с носом! И, сдаётся мне, что этот завистник был не одинок, сэр!

– Это единственный случай, когда полковник снискал моё одобрение! Я всё равно не смог бы заставить себя принять даже самую ничтожную награду. Правда, благодарные моряки преподнесли мне целую бочку отменного сурика. Как я мог оскорбить их отказом? В сражении они показали себя на удивление рассудительными и неподкупными воинами!

– Осмелюсь возразить, сэр! Изначально в вашей бочке был выдержанный ямайский ром для констебля Тауэра! Я знаю наверняка! Ведь мы всей командой по несколько раз на дню снимали пробу! Я подозреваю, что божественный напиток стал суриком где-нибудь на траверзе Финистера или Кальвадоса. Что вы хотите? Франция, сэр! Уверен, что запись об этом есть в вахтенном журнале, потому что в своё время в тех же местах исчез и весь бренди из бочки с телом великого Нельсона. И ещё…

– Да, дорогой Джулиус?

– Не уверен, что ваша постель орошалась слезами! Простите, сэр, но я подозреваю, что в вашу каюту забрасывало морскую воду через пробоины в бортах и ловердеке. Их обнаружили после того, как мы встали в сухой док для профилактического ремонта.

– Вы действительно так думаете, друг мой? – со вздохом спросил адмирал. – Возможно, я не столь сентиментален, как воображаю. Да! Что там со строительством синагог?

– В деревне полно сплетников, сэр! Три дюжины одних только старых дев! Терзаемые бездельем, они постоянно что-то измышляют! Помните, как в прошлое Рождество они повсюду раструбили о том, как вы прямо под ёлкой в пабе соблазнили леди Селину, чтобы посильнее уязвить самолюбие её супруга? На грядущее Рождество все места в пабе уже забронированы.

– Эти глупые враки принадлежали сэру Арчибальду! – замахал руками покрасневший адмирал. – Непорочные старые девы не могли додуматься до такого! Напротив, они посрамили клеветника, подтвердив моё алиби! Ведь в прошлое Рождество я вёл переговоры в Лэнгли. А вот слух о том, что гостей в моём замке кормят собачатиной, распустили всё-таки они. К счастью, неуклюжий вымысел развеялся, когда шпиц мисс Томкинс был найден мёртвым в овраге за мельницей. Он пал от рук дурно воспитанных мальчишек. Но заметьте, друзья, с трупа не пропал даже самый крошечный кусочек мяса! Чтобы развеять все сомнения, я попросил окружного ветеринара огласить акт вскрытия. Я сам производил аутопсию, хотя в тот период у меня была масса других дел!

– Само собой, сэр! Шпица удавили Джейн и Маргарет – племянницы мисс Томкинс, – подтвердил дворецкий. – Они отомстили собачке за то, что она задрала у них кота.

– Драла, драла, да и задрала! А почему чудовищное подозрение пало на вас, барон? – заинтересовался адвокат, припомнивший, что накануне он с аппетитом ел фрикасе из кролика и восхищался его оригинальным вкусом.

– Видите ли, сэр, – пояснил Джулиус, – как-то в пабе я неосторожно упомянул о наших с милордом приключениях в…

Суровый взгляд адмирала заставил дворецкого умолкнуть и вытянуться в струнку.

– Да! – воскликнул повеселевший адвокат. – Теперь всё понятно! А я-то чуть было не поверил побасёнкам о вашем переходе в другую конфессию! Тем более что в вашей библиотеке открыто выставлены «Йоцира» и «Зогар»!

– Однажды я побывал на Московской книжной ярмарке. Кажется, этого требовали дела службы, – припомнил Пенфилд. – Чтобы не отличаться от прочих зевак, я прихватил пару брошюрок с первой попавшейся полки. Если речь о них, то я их даже не листал! – заверил адмирал, скрываясь в клубах сигарного дыма. – Просто кому-то хочется меня опорочить!

– Сэр! По деревне кочует цыганский табор, – сообщил дворецкий. – Это их проделки!

– Как могли цыгане сочинить обо мне столько небылиц?

– Цыгане, цыганки и цыганята! – вскричал адвокат. – Нет ничего проще, милорд! Такие нелепые слухи могут распространять люди, которые вас совершенно не знают. Или…

– Продолжайте, сэр!

– Или кто-то их на вас натравливает! Возможно, негодяи, которые нашпиговали ваше поместье циничными плакатами? Вот только почему они избрали для нападок именно вас, милорд?

– Я теряюсь в догадках!

– А я так знаю ответ! – заявил Демайсо с улыбкой, которая вселила тревогу в сердце адмирала. – Да, да, да! Это происки кредиторов! Нет, нет, милорд! Я одобряю ваше стремление не отдавать им деньги! И это следует сделать на законных основаниях! Я помогу вам объявить себя банкротом. После этого можно будет тянуть время до бесконечности. Пока составят опись имущества, пока в Канцлерском суде отклонят наши протесты на многочисленные процессуальные нарушения, пройдут десятилетия, уверяю вас!

– Откуда вы знаете о кредиторах? – удивился Пенфилд, пронзая адвоката испытующим взглядом.

– Ну и ну! А я-то надеялся, что письмо, которое вы получили в день нашего знакомства, не должно оставлять на этот счёт ни малейших сомнений!

– Вы перлюстрировали мою почту, сэр?

– Перлюстрировали, перлюстрировали, да и выперлюстрировали! А вспомните, милорд, что вы делали, когда сторожа швырнули меня к вашим ногам? Вы сидели за столом и читали письмо, не так ли? А что было после? Меня поместили на этот же стол. И это извинительно, учитывая отсутствие в кабинете более удобного ложа.

– Как же вы прочли письмо? Вы ведь были без сознания! Или притворялись?

– Боже упаси! Но когда, после жестоких экспериментов над изувеченной рукой, меня притащили в спальню и бросили там одного, я почувствовал, что в моём белье что-то шуршит. К счастью, мою вторую руку не сумели вывихнуть, я снял ею трусы и стал их обыскивать. Я был уверен, что туда пробралась мышь или мокрица. В старых неухоженных замках, милорд, всегда полно разных мерзких тварей! Каково же было моё изумление, когда я извлёк на свет всего лишь клочок розовой бумаги! Это и было послание ваших кредиторов. Несомненно, оно попало под разодранную одежду, пока моё поношенное тело ворочали на столе. А вот ваше тело… Пальчики оближешь! Да, да, да!

– Спасибо! Но это не повод читать чужие письма!

– Читать и перечитывать! Я бы и не стал! – живо возразил Демайсо. – Но я подумал, что это памятка для гостей. Голова у меня в тот вечер соображала туго, и я слишком поздно понял, что за документ оказался в моём распоряжении. Я хотел немедленно вернуть его, но не смог подняться с постели. Ведь меня по вашему приказу опоили ромом! А наутро и трусы исчезли, и письмо заодно с ними!

– Трусы же нашлись! – воскликнул раздосадованный дворецкий. – Но без письма!

– А вы внимательно их осмотрели? Заглянули в карманы, подпороли подкладку?

– Так давайте же повторно осмотрим трусы со всем тщанием! – предложил адмирал.

– Хотел бы я это сделать! – уныло возразил адвокат. – Да ведь их унесли якобы в стирку. Для чего, спрашивается? Я их надел перед самым отъездом от Стентонов и ещё не успел испачкать. Больше я своих любимых трусов не видел!

– В чём дело, Джулиус? – строго спросил адмирал.

– Мне очень жаль, сэр! Прачка случайно плеснула на них слишком много средства от насекомых, и они растворились. Без остатка! Вероятно, они были поддельные, сэр!

– Не хочу оспаривать слова мажордома, милорд! – гордо возразил адвокат. – Он не похож на закоренелого лжеца. Но не могу умолчать и о том, что крокодила, из шкуры которого изготовлены трусы, я откармливал до пятилетнего возраста. В свой последний день рождения он подавился живым гусем и скончался от несварения у меня на руках. Я провёл ночь над его остывающим телом! И, заметьте, сэр! В карманах трусов было до тысячи долларов новенькими купюрами! Я держал их там на чёрный день. Допускаю, что средство от насекомых без остатка растворило мои денежки. Но тем легче оно испепелило и письмо, об утрате которого я очень сожалею! Но мы-то с вами прекрасно помним его содержание! Не так ли? И я утверждаю, что против вас действуют разочарованные кредиторы! Судя по всему, их ничто не остановит. Заклинаю вас вернуть им деньги или поручить мне организацию вашего банкротства!

– Никто не поверит, что я банкрот.

Услышав это, адвокат от души расхохотался.

– Вот так проблема! Слетайте на недельку в Лас-Вегас. Спустите немного мелочи в разных казино. При каждом проигрыше кричите, что разорены. Всклокоченные волосы и выпученные глаза удвоят эффект. В канун отъезда имитируйте самоубийство. Перед визитом уборщицы вскройте пару вен или сиганите из окна первого этажа в группу туристов. Когда они столпятся вокруг вашего тела, грустно улыбнитесь, прошепчите: «Не могу поверить, что я это сделал! Я всё-таки прыгнул с крыши!» и медленно сомкните веки. Держите на виду предсмертную записку. В ней на разных языках должно быть написано, что вы проигрались дотла. Не забудьте указать имя и адрес. Когда приедет катафалк, незаметно суньте записку любому журналисту, и дело в шляпе! Остальное я беру на себя.

– Вряд ли я способен на такое!

– Тогда верните деньги! – предложил Демайсо. – Чего же проще?

– У меня их нет.

– Но у вас есть недурные изумруды! – напомнил адвокат. – Я помогу вам реализовать их по ценам чёрного рынка.

– Вы с ума сошли! Изумруды будут возвращены законному владельцу после того, как я узнаю, кто он.

– Что тут узнавать? Камушки принадлежали Гарри Закс-Глостеру, известному колумбийскому дельцу. Полистайте отчёты Интерпола. Этот патологически злобный тип вцепится в вас мёртвой хваткой и постарается доставить как можно больше неприятностей. Он чрезвычайно опасен! Чрезвычайно!

– Он не будет мне благодарен за возврат самоцветов? Так я верну их анонимно!

– Он в курсе, что камни похитили сестры из Франции. Милорд! Рано или поздно он их разыщет и под пытками заставит признаться, что вы укрывали их в своём жилище. После этого и попугай догадается, кто присвоил камни.

– Изумруды я верну как можно скорее!

– Благородных намерений вам не занимать! – охотно согласился Демайсо. – А почему бы вам не взять ссуду в банке? Мистер Уоррен – ваш друг и наверняка не откажет. Тем более что вы щедро одарили его. Одна только сабля стоит, наверное, пятьсот фунтов? А табакерка, усыпанная драгоценными каменьями? Хотел бы я иметь такую!

– Я вообще-то и пригласил Эмиля в основном для того, чтобы поговорить о кредите, – признался адмирал. – Но после прискорбного инцидента…

– Экий вы стеснительный и непрактичный! – сокрушённо покачал головой адвокат. – Я берусь за месяц уладить это дельце. Нужно только ваше письменное распоряжение.

– Я поговорю с Уорреном прямо сейчас! – возразил Пенфилд. – Джулиус! Телефон!

После краткой беседы адмирал разочарованно вздохнул.

– Что говорит банкир? – осведомился Демайсо. – Беспроцентная ссуда на пятьдесят лет под честное слово и никаких поручителей?

– Мистер Уоррен отправился на примерку зубов. Его заместитель уверил меня, что со ссудой проблем не будет.

– Вот видите, милорд! Но вы не слишком-то довольны?

– Мне предлагают пятьсот тысяч на три года под залог имения. Но восемнадцать процентов годовых! Можно подумать, что Эмиль – глава русского банка!

– Уверен, что мистер Уоррен согласится на более выгодные условия, – предположил адвокат. – Сначала в ходе изнурительных переговоров мы добьёмся многочисленных преференций, а затем жёстко поставим вопрос о реструктуризации кредита!

– Всё равно мне нужно гораздо больше денег! – признался удручённый адмирал. – Как минимум три миллиона долларов! И как я смогу погасить такую задолженность?

– Как мрачно вы смотрите на мир! – упрекнул адвокат. – Взбодритесь, милорд! На ваше счастье, здесь я! Я организую для вас кредитную линию. Вы получите доступ к неограниченным средствам на самых разумных условиях.

– Что такое самые разумные условия, сэр? И кто предоставит мне такой фантастический кредит?

– Имя Говарда Хасса вам что-нибудь говорит?

– Гм… Это какой-то коллекционер, кажется?

– Кажется, кажется, мало не покажется! – уклончиво ответил Демайсо. – Для нас, милорд, важно то, что он сказочно богат и баснословно щедр. Вы сможете увидеться с ним даже сегодня. Я почти уверен, что он будет на балу, куда вы повезёте нашу славную Марион.

– Она, должно быть, проснулась! – спохватился адмирал, поднимаясь. – Пойду успокою малышку. Она так волнуется! Ведь сегодня её первый выход в свет!

– Я виделся с ней на рассвете, и она была полна самого целомудренного жизнелюбия, – улыбнулся адвокат, тоже вставая из-за стола. – Девочка сидела у пруда в одних митенках и передразнивала лягушек. Мы пробежались по парку. Она просто боготворит вас, милорд!

Пенфилд, ничего не ответив, отправился во флигель для гостей. Демайсо не стал напоминать ему о новых обитательницах садового домика.

При взгляде на радостно возбуждённую Марион хозяин замка забыл о своих невзгодах и с головой окунулся в бесконечные хлопоты и приготовления. В шесть часов пополудни Джулиус напомнил ему, что пора выезжать.

– Не слишком рано? – спросил адмирал, со вздохом откладывая в сторону нефритовое ожерелье.

– Нет, милорд! В самый раз. Дорога не близкая. Автомобиль сейчас подадут. Пора переодеваться, сэр. Жилет уже принесли. Мне показалось, что манжеты сорочки перекрахмалены. Зато фрак безупречен!

– Меня трясёт! – призналась бледная Марион. – Не уходите, сэр! Переодевайтесь тут! А я буду вам помогать.

– Полно, дорогая! – раздался весёлый голос Демайсо. – Барон вернётся через пять минут! А пока позвольте рассказать вам о первом выходе в свет герцогини Йоркской. Вы, конечно, наслышаны…

– О, мистер Демайсо! – предостерёг его адмирал. – Помните, что перед вами невинная девочка! Но вы в смокинге, сэр? Что это значит?

– Милорд! Я тоже еду на бал! Я же обещал свести вас с мистером Хассом. И у меня есть персональное приглашение!

– Кто бы сомневался… Но смокинг!

– Бал ведь, кажется, будет небольшой? И всё равно у меня нет с собой фрака. Зато я выбрал лучший шапокляк из вашей коллекции.

– Право, не знаю! Вы собираетесь ехать с нами?

– Нет, милорд! Я не намерен вас стеснять. Я вызвал лимузин из Лондона.

Через двадцать минут Пенфилд предстал перед гостями во всём блеске.

– Ка-а-кой краса-а-а-вчик! – простонала Марион.

Глаза девушки сияли. Она была в восторге. Адмирал слегка смутился. Мисс Лайтвуд осторожно расправила пластрон на его груди. Демайсо одобрительно хмыкнул при виде аквамариновых запонок. Джулиус, прищурив один глаз, с сомнением приглядывался к лайковым туфлям.

– Накиньте плащ, сэр! – предложил дворецкий, закончив осмотр. – Если верить прогнозу, ночью будет прохладно.

– Что это? – раздался крик мисс Лайтвуд. – Что с вашей машиной, милый Роберт?

«Бентли», подкативший к крыльцу, выглядел как абстрактная картина.

Перепуганный шофёр подбежал к хозяину и, заикаясь от ужаса, пробормотал:

– Пощадите, господин барон! Не понимаю, как это случилось! Машина была закрыта в гараже!

– Зачем вы это сделали, милорд? – всплеснул руками Демайсо. – Вам не кажется, что каббалистические знаки выглядят на «Бентли» несколько вызывающе?

– Вы бредите, любезный? – спросил адмирал и сжал челюсти. – По-вашему, это я расписал «Бентли»?

– Можно поехать на мотоциклах! – предложила расстроенная Марион. – Утром я видела в конюшне три новенькие «Хонды». Возьмём бальную одежду с собой и переоденемся на месте. Или где?

– Ох, дорогая! – тяжело вздохнул Пенфилд. – Боюсь, что если мы прибудем на мотоциклах конюхов, то это произведёт тягостное впечатление на гостей лорда Оверголда. Да и сам он наверняка будет шокирован, хотя и считается свободомыслящим представителем нового дворянства.

– Можно ведь оставить мотоциклы за углом и войти через заднюю дверь. Попросим у лакеев утюги и щётки, приведём в порядок одежду и тайком проберёмся в танцевальную залу. А после так же тихо улизнём. Или как?

Мисс Лайтвуд взвизгнула и лишилась чувств.

– Похоже, милорд, наша девочка забыла все ваши уроки! – воскликнул Демайсо и расхохотался. – Бедное дитя воображает, что во дворцы столичной знати можно проникать незаметно и запросто выпрашивать там утюги! Дорогой Джулиус, прысните на мисс Лайтвуд воды из фонтана! Хотя, подождите! Кажется, она приходит в себя. И я не понимаю ваших озабоченностей! Вот едет арендованный мной автомобиль. Мы все в нём прекрасно поместимся!

Огромный лимузин Демайсо сверкал позолотой и стразами Сваровски.

– В таких машинах второсортные мафиози катают голливудских старлеток! – презрительно буркнул дворецкий. – Идея с мотоциклами мне нравится больше.

– Молчите, Джулиус! – вспыхнул Пенфилд. – Мистер Демайсо вправе ездить на любой машине, которая ему по вкусу!

– Вы что же, со мной не поедете? – обиделся адвокат.

– Я благодарен вам за участие, сэр! – поклонился Пенфилд. – Но вы переоцениваете возникшие затруднения. Жаль, конечно, что какие-то плуты раскрасили «Бентли», но в гараже есть ещё «Роллс-Ройс».

– Как, сэр! – ахнул дворецкий. – Вы хотите ехать на бесценном раритете? А если с ним что-нибудь случится?