Читать книгу Царство Беззакония. Цикл «Аномиада» - Адриан Лорей - Страница 3

Они поймают его. Они заберут всех.

Рем бежит, как сайгак от свирепого гепарда. Песок обжигает, ноги вязнут в нём, словно в выжимке винограда. Суховей прокладывает путь песчаной буре и терзает спину. Наверное, Рем не бежал так быстро с тех пор, как мальчишкой воровал абрикосы с огорода господина Себастиана. Его сердце сильное, но и оно уже колотится так, что клокочущая дробь его гасит звуки пустыни. Легкие надрываются, обожжённые зноем. В них не хватает места – ему нужна передышка, срочно, пока глотка не забилась пеной. Но Рем торопит себя, убежденный, что добежит. Сможет. Справится. Его взяли в легион за физическую выносливость, и он единственный на плацу, кто удостоился золотого атлета.

Но Они надвигаются. Огненные владыки, повелители песчаных бурь. Своей жалкой душонкой Рем ощущает их оскаленные морды, и клыки острее бритвы – своей шеей. Они убили всех. Они содрали кожу с Ларка, Астанция и Димериуса. Мерзавцы зарубили даже центуриона Прокула! С первым отрядом разведки они сделали кое-что похуже. И сейчас они скачут за ним, слышится их улюлюканье и их нечеловеческий вой. Монстры принесут страдание всему, что живет и дышит.

Надо бежать… бежать, пока самум не поглотил пустыню.

Песок забивается в сандалии. Вскарабкавшись на бархан, Рем оглядывается, бесконечные дюны уходят на север, запад и восток, и нигде нет ни дорог, ни знаков направления. Весь южный горизонт заслоняет красное марево пыли, оно так близко, что ветер доносит запах крови до пересохших ноздрей.

Но он должен идти, пока может. Рем знает, что они делают с пленниками, особенно с мужчинами, вчера это узнали его сослуживцы и его командир. Твари, которые ничего не боятся, даже гнева божественных законов, они умеют причинять боль, какую никто не в силах выдержать; которая заставит даже жреца предать своего небожителя.

Надо предупредить лагерь, друзей, стратегов. Надо вывести из западни всех, кого еще можно спасти.

– Боги, помогите! – кричит Рем и бросается на север. Действительно ли это север, он не знает, солнце еще в зените и мир качается вместе с его истощавшим телом. Но где-то там, за дюной, должна находиться Ставка, где-то там есть вода, оружие и борцы за правое дело. Если высшее командование не оповестить, если не рассказать, что случилось… Рем сглатывает комок в горле, он отказывается думать об Ужасе с Юга, ведь это придаст Ужасу силы – просыпается суеверный страх дикаря, дотоле спящий в цивилизованном человеке.

Но солнечный удар в самый неподходящий момент сгибает его. Сандалии скользят по песку, волосы мокрые от пота. Он сблевывает свой завтрак, падает, катится по горящему склону бархана, мир вращается, как колесо, оторванное от повозки, песчаная насыпь низко и распевно стонет.

И тогда наверху появляются Они.

И за Ними движется самум.

– Ласнерри, Ласнерри! – причитает Рем. Он встает, пошатываясь, и кидается в сторону другого бархана, он поднимается быстро, ноги гудят, между пальцами шуркают песчинки, кожные лямки горячи, как раскаленный железный прут. Рем огибает бархан, он не смеет оборачивается, не смеет привлечь их внимание, хотя и знает, что Ужас играется с ним.

В его распоряжении всего пара минут, возможно, намного меньше. «Я доберусь, – думает Рем. – Я дойду!»

– Уходите! Уходите! – кричит воодушевившийся Рем, когда дюна обнажает спрятанный между двух барханов императорский лагерь. В Ставке шныряют рабы, чистят доспехи солдаты, обмениваются смешками кочевницы, показавшие им короткий путь через каньон Лор-Галхата; начальство муштрует лучников, а над шатром великого императора Тиндарея рвется орел.

Но его не слышат. Ему улыбаются и машут издали, будто ожидают хорошие новости, или может быть над чем-то смеются. Странное замечают уже тогда, когда за его спиной вырастает красное облако. И вот лагерь внезапно погружается в хаос. Рем продолжает кричать, приближаясь к палаткам на всех ногах, но понимает, что его предупреждение запоздало на десятки минут – лагерь уже обречен, Ставку не перенести за те секунды, предваряющие натиск Ужаса. Сегодня вражьи полчища вдоволь навеселятся со всеми участниками Похода на Юг.

Я не хочу умирать, думает Рем. Как бы ни было жарко, холодный пот пробивается сквозь кожу, Рем вспоминает одинокую болящую мать, которой требуется уход, вспоминает и обещание обеспечить её деньгами, и добрую напутствующую её улыбку. Будь проклят тот день, когда он отправился на эту войну. Теперь она обречена, как и он, неудачник, распроклятый горемыка! Но больше всего Рем боится того, что сделают Они, когда поймают его, когда заберут всех…

Ужас налетает на лагерь стаей кровожадных мух. Самум – это тьма, говорили кочевники. Самум – это смерть, говорили жители оазисов. Он не верил, пока не увидел.

Рем ложится на пол, прикрывая голову руками, но взгляд его блуждает по лагерю. Он смеется, потому что разучился плакать. Красная пыль бросается на Ставку, перекрывает взор, раскидывает палатки, свистит в ушах, забивается под веки, волосы и ногти, как грязь в разлагающиеся полости трупа.

И приходят Они – сидящие на чудовищах, издающих утробные звуки, похожие на барханные стоны, только обращающие храбреца в последнего труса. Варвары устраивают резню. Они расправляются с людьми, перемалывая их под лапами своих животных. Рабы, солдаты, лучники, женщины, воинственные командиры, когорта императора – все они превращаются в кричащую беснующуюся кровавую массу.

На мгновение Рему кажется, что про него забыли. Он лежит, раскрыв рот, втягивая воздух как собака, и пытается заткнуть уши, но у него ничего не выходит, потому что Ужас нашептывает ему, что сделает с ним сегодня вечером, когда всех выживших обмотают стальными веревками и пустят в них молнии.

– Ты меня не возьмешь! – противится Рем. Его ждет мать, его ждет необработанная целина и ферма на окраине Аквилании. Ему нужно выжить, иначе матушка умрет от голода, она и так сводит концы с концами, приходя в себя после болезни. Глаза забивает песком и пылью, но Рем умудряется найти место за камнем, куда добирается ползком. Вокруг слышатся мужские крики – они громче, чем женские, с женщинами они расправляются сразу. Поразительно, как громко могут кричать мужчины…

Но ему не суждено спастись, как и всем остальным. Его хватают за шею, душат и тащат прочь. Рем, выбиваясь из сил, кулаками пытается достать противника, но ему не помогает ни ловкость солдата, ни выносливость атлета. Он теряет сознание, а Ужас хохочет над ним, забавляется им, впитывает его. Прости меня, мама, думает Рем. Сегодня с ним сделают то же, что и со всеми мужчинами, и он больше никогда не увидит свой дом.

Старуха скончается, так и не дожив до осени.