Читать книгу Приключения Клима Снегова, курсанта лётно-штурманской школы звёздного флота. Фантастический роман - Александр Антонов - Страница 11

– До выпуска осталось полгода, – шеф-пилот школы неспешно прохаживался вдоль шеренги выстроившихся у входа на лётную палубу курсантов. – За время учёбы вы неплохо освоили лётный тренажёр и вполне сносно летаете на малом базовом учебном звездолете, вашем любимом мабузе. Отставить довольные улыбки! Я имел в виду сносно в пределах лётной программы школы. Этих навыков вам хватит для того чтобы кое-как летать на боевых истребителях, но сможете ли вы на них воевать? Это мы сегодня и проверим. Внеатмосферный пилотаж лётчиков-истребителей в обязательном порядке включает в себя фигуру «Поцелуй кобры». Курсант Рантье!

– Я!

– Дайте описание пилотажной фигуры «Поцелуй кобры».

– Начинается фигура с имитации лобовой атаки. Перед столкновением маршевый двигатель для погашения скорости кратковременно переключается на реверс и тут же отключается. При помощи маневровых двигателей истребитель хвостом вперёд ныряет под брюхо вражеского аппарата и во время пролёта лазерным резаком вскрывает фюзеляж.

– Принято. Как известно, мабуз для выполнения сложных пилотажных фигур не предназначен, поэтому упражнение будем выполнять на боевом истребителе. Что за шум в массе? Считаете, что я оговорился? Впрочем, принято! Слово «упражнение» отставить! Будем заниматься варварским уничтожением мишеней-имитаторов. Остальное – в силе. К полёту будут допущены только те курсанты, кто на тренажёре набрал не менее 40 баллов… то есть, все. Это плохо: курсантов десять, а мишеней всего пять. Недовольство держать при себе! Выскажете его потом первой эскадрилье – это они не оставили вам больше мишеней. Зато следующие полёты первыми начинаете вы, тогда и отыграетесь за сегодняшние неудобства. А пока будем разбиваться на пары. Каждой паре по одной мишени. Сейчас я назову первую пару. Первый названный летит, второй – ждёт. Если мишень останется цела – летит, если нет – считай, не повезло. Однако если хоть один из вас даст возможность слетать товарищу – всем по 40 баллов, виновнику торжества – 50. Вопросы?

– А если таких героев будет два или больше?

– Фантастику оставим на послеполётное время, курсант Головко. Первая пара: Муроками, Лещинский! Муроками к истребителю!

Муроками через шлюз прошёл на лётную палубу. Вскоре истребитель занял позицию на полигоне, сделал разворот и зашёл на боевой курс. Хрясь! И дроны-утилизаторы принялись собирать обломки мишени.

Шеф-пилот покосился на огорчённого Лещинского и вызвал следующую пару.

– Говорите два героя и больше? – усмехнулся шеф-пилот, когда ещё три мишени были разбиты.

Ответом ему было унылое молчание.

– Снегов, Головко! Снегов к истребителю!

Головко с волнением следил за полётом друга. Когда уже казалось, что столкновения не избежать, истребитель Снегова резко затормозил, одновременно переворачиваясь через хвост и ныряя под брюхо мишени, та прошла над ним целёхонькой.

– Зачёт! – голос шеф-пилота потонул в радостных криках второй эскадрильи. – Ну, ты, Головко, везунчик. Лети! – шеф-пилот подтолкнул Богдана к шлюзу.

– Вот что значит гены, – сказал довольный шеф-пилот, подойдя к стоящему в стороне Катанье. – Второй случай за историю училища, когда упражнение выполнено в первом же полёте.

– А кто был первым, господин командор? – поинтересовался Катанья.

– Его отец, Сергей Снегов. Серёжка подарил мне тогда возможность ухайдакать мишень…

**

С полигона в училище возвращались на списанном с действительной службы десантном боте, который в лётной школе выполнял роль шаттла. Рядом с входом в кабину пилотов друг против друга сидели Катанья и шеф-пилот, а чуть дальше таким же порядком (то есть друг против друга) расположились курсанты первой и второй эскадрильи. Одни, раздолбав на полигоне все мишени, пребывали в дурном расположении духа, другие – вот ведь всего лишь на одну мишень дров меньше наломали, а поди ж ты! – если и не пребывали в эйфории, то находились где-то неподалёку. Понятно, что между столь разнонаправленно заряженными группами если уже не детей, то ещё и не мужчин периодически проскакивали искры взаимной неприязни: одни подначивали, другие огрызались. Помня устав, курсанты старались браниться вполголоса, но отдельные выкрики всё же долетали до ушей офицеров. На вопрошающий взгляд Катаньи: не пора, мол, вмешаться, шеф-пилот лишь снисходительно усмехнулся.

– Пусть немного стравят пар, они же, как ни крути, – пацаны!

– А скажи, – обратился Катанья к шеф-пилоту. Когда того требовали обстоятельства, он умел входить в доверие, и офицеры успели перейти на ты, – чей там голосок из рядов первой эскадрильи всё время пробивается через общий гомон?

– Майк Говард, – поморщился командор. – Не мне это говорить, – доверительно наклонился шеф-пилот к Катанье, – но это яблочко определённо с червоточинкой.

– И в чём это выражается?

– Да хотя бы в том, что звёзд парень с неба не хватает, но гонора на десять Снеговых!

– А Снегов что тоже с гонором? – полюбопытствовал Катанья.

– А кто в их возрасте без гонора? – вопросом на вопрос ответил командор. – Разве что Головко. Хотя и у него это качество наличествует, иначе не ходил бы в отличниках, только не показывает он его.

– Скрытный, значит?

– Экий ты, брат, – поморщился шеф-пилот. – Испортила тебя служба, всюду измену ищешь. Вот ты говоришь «скрытный», а я скажу правильный!

– Да не заводись ты! – миролюбиво рассмеялся Катанья. – Правильный так правильный, тебе, кажись, виднее.

**

Разбор полётов продолжился в курсантской столовой. Особенно горячился Говард. Катанья с подносом в руках подошёл к столику, где тот витийствовал.

– Вы позволите? – офицер посмотрел на одного из курсантов и тот поспешил вскочить, забирая поднос.

– Прошу, господин вице-командор!

Вообще-то, у офицеров была своя столовая. Там тебе и робот-официант и меню побогаче. У курсантов же всё по старинке, как в XXI веке, чтобы служба мёдом не казалась, значит. Но иногда офицеры, по каким-то своим соображениям, садились за один стол с курсантами, на курсантском сленге «включали родителя». Так что манёвр Катаньи если кого и удивил, то не очень.

С появлением за столом офицера разговор меж курсантами прекратился. Некоторое время принимали пищу молча, но когда дошли до десерта, Катанья сам дал повод вернуться к прерванной беседе.

– Я был сегодня на полигоне, – начал он. Курсанты насторожились. – Видел полёты и, скажу я вам, все летали одинаково, а тому курсанту, который выполнил упражнение, на мой взгляд, просто повезло.

– Вот и я им втолковываю то же самое! – вспыхнул как спичка Говард. – А они: талант у него. А ему просто свезло, ведь так?

– Я уже своё мнение высказал, – не стал повторяться Катанья. – А что, на тренажёре он тоже у всех выигрывает, вы ведь дуэли устраиваете?

– Очень часто, – сказал один из курсантов, а Говард помрачнел.

– Был у нас в мою курсантскую бытность случай, – допив компот и промокнув салфеткой рот, начал Катанья. – Не могли два курсанта решить: кто из них круче? И дошли в своём противостоянии до дуэли на мабузах.

– Это как? – удивился кто-то.

– Это так. Пошли друг на друга во время учебного полёта в лобовую атаку. Уже не помню, кто из них в последнюю минуту отвернул, но другого с той поры все стали считать победителем.

– И что им за это было?

– Кажется, по строгачу получили, не помню точно, – безразличным тоном ответил, поднимаясь из-за стола, Катанья и тут же как бы спохватился. – Но лично я не одобряю их поступка, и вам ничего подобного делать не рекомендую, дуэль на тренажёрах тоже нормально.