Читать книгу Зазеркалье - Александр Архипов - Страница 3

Он заперся в кабинете Вернона, прячась от людей. Юноша продолжил листать рукописи покойного. Вчитываясь в содержание, юноша понимал, что за ними кроется большее, способное выйти за рамки разумного и вовлечь в хмель фантазий автора. Чарльз гневался, когда отрывался от романов. Он напоминал себе, что бесполезно уходить в прошлое. Отец мертв, он остался один на один с подозрительными людьми в поместье. Чарльз хотел их выгнать, но боялся потерять из виду, думая, что они косвенно повлияли на трагическое событие.

Углубляясь в черновики, сын великого писателя проливал слезы и жалел, что не принимал главного участия в его творчестве. Он почувствовал себя виноватым, вспоминая расставание с покойным отцом.

Вернон Нортон слыл нелюдимым одиночкой, подпускавший к себе людей близкого круга. Вернон отдалялся от людей и впадал в полусон, когда брался за перо. Он желал той жизни, которая написана им, где живет истина, благородство. Однако только немногие разделили радость увлечения Рона.

Родные наблюдали за странностями Вернона: во время работы над первой книги он общался со своими героями, подписывался их именами и умело вживался в их характер, затем актерские привычки вжились в новое русло писателя.

Когда он писал о благородном и храбром мушкетере Жаке Барбье, то готов был поколотить любого негодяя, но сам Вернон никогда не поднимал руку на людей и порицал любое насилие. Работая над повестью о Данте, писатель превратился в угрюмого и замкнутого человека. Живое и доброе лицо превратилось в холодную маску.

И так продолжалось до конца жизни. Чарльз не терпел неудобства от отца, он жил с ним и радовался жизни.

Странно, что писатель не оставил за ни одного дневника. Ни одной странички не нашлось в ящике о личной жизни Вернона Нортона.

От недосыпа и волнений юноше слышались тихие голоса в помещении. Чарльз вскочил со стула, выглядывал в окна, запер дверь и уселся в кресле. Злоба не отступала. Чарльз не принимал реалии и принимал происходящее за сон. До раннего утра Чарльз спорил с собой, пока не уснул.

– Мистер Нортон, – настойчиво стучал в дверь Грив, – вас хочет видеть доктор Уэверли.

Юноша обрадовался встрече, разговоры с другом отца поддержат пошатнувшийся рассудок.

Уэверли выглядел подтянутым и бодрым. Однако глаза не сокрыли печали, испускавшие навстречу темные ореолы. – Доброе утро, мой мальчик! Весь помятый и сонный, плохо спал? – прошептал Уэверли, остерегаясь слуг

– Да, но сейчас не об этом, что вас побеспокоило? Я вижу, вы не в себе.

– Вчерашний разговор… Вчерашний разговор натолкнул меня к сегодняшней встрече.

Уэверли запнулся и оглянулся в сторону Грира, стоявшего в холле. Чарльз взял под руку доктора и отвел в кабинет отца.

– Продолжайте, здесь нас никто не услышит.

– Вот что, Чарльз, – опять прервался Уэверли, – Я уверен, что твоего отца убили. Сегодня утром я присутствовал при вскрытии и убедился, что синяки на шее остались от удушья. Прости, я посчитал своим долгом рассказать тебе обо всем.

– Я помню, вы говорили, как отец задыхался и не мог выговорить ни слова, – насупился Чарльз.

– Да-да, страшно вспоминать, – проговорил Уэверли, – но мои коллеги отказались констатировать факт убийства. Они пожали плечами в ответ моим свидетельствам. Они готовы назвать это новым видом заболевания, но никак не насильственной смертью. Видимо, никому не хочется брать на себе такое мистическое дело.

Уэверли замолчал, он подошел к зеркалу и провел рукой по раме.

– Твой отец никогда не снимал простынь, – добавил Уэверли, – словно он хранил там секреты. И правда, зеркало все видит и знает повадки хозяина. Зеркало – главный свидетель этой ночи.

– Скажите, пожалуйста, доктор, – начал Чарльз, усаживаясь напротив собеседника, – где были слуги в момент смерти отца.

– Они были на прежних местах, тот слуга встретил меня у двери и провел в комнату.

– Он видел тоже, что и вы?

– Конечно, он впервые за год работы показал эмоции! Он был так напуган, что закричал и просил конюха и повара помощи! Это выглядело совсем странно, будто они были родными людьми. Все слуги ходили, как мраморные плиты, они чего боялись и все думали об одном, поскольку никто не проронил ни слова. Только подумайте, какая тайна блуждает в этих стенах.

– Вы можете предположить, что именно слуги приложили к этому свои руки.

– Нет! – воскликнул Уэверли. – Никогда такое не подумаю после увиденного, но ради истины, я помню, как Грир каялся и винил себя.

– Значит, тут присутствовал кто-то иной…

– Не знаю, мой мальчик. Чем больше углубляешься в эту историю, тем больше вопросов и страха нагоняет она.

Через два часа Чарльз остался один в кабинете. Ни еда, ни жажда не мучила молодой организм, кроме жажды любопытства, пробуждающая рвение к истине.

Днем он покинул комнату и бродил по дому. Никто не посмел его побеспокоить, словно видели бурю и помешательство молодого человека.

История последних дней давила на голову и вызвали боли в висках. Недоверие, страх, таинственность окружили Чарльза, не давая возможности уйти из проклятой реальности. Нетерпимая мигрень повалила юношу в постель. На стуки и просьбы Грира он не отзывался. Он нашел свое чистилище, покрытый густым туманом сновидения.