Читать книгу Би - Александр Иванович Шимловский - Страница 9

Тяжела ноша солдатская. В порыве искреннего служебного рвения Леонид рьяно изучал Устав, маршировал, подтягивался, бегал кросс, мыл, драил, охранял… Стоп! Охрана внесла некоторую корректировку в идеалистические взгляды советского воина. Придётся пристальней рассмотреть судьбоносный прецедент, случившийся при несении сторожевой службы. Даже не караульной, доступной только бойцам, принявшим присягу, а именно второстепенной, сторожевой.

Заступил рядовой Вокуев на охрану продовольственных складов. «Калашников» пустым рожком по спине ботает, на ремне штык-нож висит. Время позднее, в казармах отбой, за забором город металлургов, день доживает, тихо вокруг, но постовой Вокуев зорко бдит. Не беда, что патронов нет, если понадобится, солдат штыком защитит армейское добро. «Может, за это медаль дадут?.. Лучше бы отпуск. Показаться матери, в форме, к Людке заскочить, если мужа не будет. Хорошо бы…» Рядом со складами, на широкой площадке громадная куча картофеля свалена – запас на зиму готовится. «Завтра второй учебный взвод будет её в овощехранилища переносить. В армии во всём порядок…» Из-за картофельной горы выскочила полусогнутая фигура и негромко позвала: «Эй салабон!… Сторож! Иди подмогни… Слышь, чё говорю, подойди». Повинуясь инстинкту молодого бойца, Лёня подбежал. Два «дембеля» расправили мешки.

– Ну-ко подержи, салажонок. Чё рот разинул? Деды пашут, а молодёжь с ружжом прохлаждается, непорядок.

– Сейчас, ребята, только автомат прислоню. – Лёня кинулся на помощь старослужащим. Набрав полные мешки, поддал на спины. – Вы их на кухню?

– Угу, на домашнюю. – «Деды» весело заржали и направились к пролому в заборе.

– Куда вы, ребята? Вы же у своих, у солдат, воруете… Стой, стрелять буду!

– Не ори, карась. Стрелять он будет, говнюк. Сначала фузею заряди, потом пугай. Тебе что велено охранять?.. Склады. Вот и сторожи, гусь стриженный.

– А картошка?

– Картошка совхозная. Оприходуют завтра, тогда будет солдатская, дошло?

– Нет.

– До чего молодёжь тупая пошла! Ваш взвод гоняли на поле?

– Посылали позавчера, грузили…

– Посылали, – обидно передразнил старослужащий, – послать бы вас всех… Кто её там, на поле взвешивал?

– Никто.

– Завтра при перетаскивании взвесят, оприходуют, и тогда она солдатская. Ясно?

– Понятно. Вы её спекулянтам? – Простой вопрос поверг несунов в состояние близкое к шоку. Они пристально смотрели на салажонка: не придуривается ли, не издевается? Нет, просто молодой ещё, неопытный.

– Х-эх, спекулянтам! Придёт время, узнаешь, какие спекулянты тебе увольнительные и дембель подписывают. – Деды растворились в проломе, унося вместе с бесхозной картошкой изрядную толику Лёнькиного ура – патриотизма.

Приглядевшись, новобранец убедился в полной бесполезности службистского рвения, ничего это не даст ни ему, ни Родине. В Армии главное – фасад. Не беда, что пьяный ротный материт взводных, взводные прапорщиков, прапорщики… Впрочем, к чему сей расклад? «Главно, (як говорыв старшына роты), шо постэли заправлэны, сапогы начыщены, бодюры побэлены, цели пробиты»… Цели всегда пробиты. Промазав из пушки по мишени, её рубят топором, имитируя осколочные попадания. В меткости артиллерийских снайперов не сомневается никто, даже проверяющие. К чему сомнения, когда близится время подведения итогов за накрытым столом. «Случай чего, в бою быстро научатся. Поскольку, личный состав политически грамотен. „Политика КПСС верна потому, что коммунизм – это единственно верный путь развития человечества“. Здорово! Видна идейная проработка, глубокое понимание основ и важности текущего момента. Наливай!» А самый важный для настоящего командира, текущий момент – ремонт квартиры. Требуется правильный подбор кадров из числа рукастых солдат – дембелей. «И пусть стараются, не то за КПП части выйдут тридцать первого декабря, в шесть часов вечера!»

Уяснив суть вещей, рядовой Вокуев, на седьмом месяце исполнения ратного долга, был зачислен в состав гарнизонного ансамбля солдатской песни и пляски. Гарнизон – не бог весть, ансамбль на том же уровне, но постановку голоса Леонид осуществил в его рядах. Полубогемная служба, великолепная альтернатива наметившейся казарменной тоске. Испытывая любовь к искусству вокала, дорожа местом в ансамбле, солдат честно отпел, отыграл, отплясал положенный конституцией срок и, отбившись от соблазнов сверхсрочной службы, вовремя демобилизовался. Руководитель ансамбля, на прощанье выдал словесный вексель с обязательством, читай с удовольствием, принять назад любимого артиста.

Старуха постарела, но приезд сына всколыхнул былые силы, много ли надо матери – доброе отношение. «От дочери не дождёсси ни приязни, ни слова милого, совсем пропащая, всё зовёт к себе жить в городские хоромы с тёплыми уборными, да ваннами. Небось, там шагу не ступи без спроса, коль здесь командует, не приведи, Господи. У Лёньки, может, и пожила бы, так негде, сам в общежитие думат устраиваться. Уехало дитятко, даже денег не взял, что мать накопила для него. А славный пришёл из Армии, стройный, красивый, сапожки начищены, каблучками цокает, девки в окны глядят, даже председателева дочка кажный день мимо ходила. Во какой Лёнька – то вырос, даром, что халдой рождённый, а родная кровинушка поди есть! Не гоже ему в деревне водку лопать, пускай в городе живёт, культурно. Мы уж здесь щи лаптём дохлебаем да меж берёзок упокоимся. Избу подправили, дров Лёнька нарубил, денег-то как у капиталиста, чем не житьё? Скушно токмо одной, дак никуды не денисси, уж сколько годов бобылкой маеться привыкла. Тиливизир с Лёнькой купили в районе, машину стиральную»…

Старуха привычно перекрестится на иконы, да и ляжет бока мучить, длинную ночь выкряхтывать.

Старость – не радость.