Читать книгу Русский сценарий для Голливуда. Библиотека приключений. Том 2 - Александр Кваченюк-Борецкий - Страница 20

Елкин стоял в стороне, с презрением наблюдая за тем, как остервенело Грудь-Колесом и Кукиш-Мякиш накинулись на золотой песок. Лица их были безумны. Пот заливал им глаза. Их колотило, точно в ознобе, когда они набивали золотом рюкзаки, беспрестанно издавая при этом восторженные восклицания вперемежку с отборным матом. В свое время уже успевший познать, почем стоил фунт лиха, Ковалев, загадочно улыбаясь, молча наблюдал за действиями своих сообщников. Чувствуя себя хозяином положения, он сохранял выдержку. Или же пытался это делать. Тем не менее, судя по тому, как дрожали его руки, каждая из которых сжимала по пистолету, это удавалось ему с большим трудом. Наконец, первым завершив свой титанический труд, то есть, набив рюкзак золотой россыпью и сверкающими на солнце камнями до отказа, Грудь-Колесом легко поднял его и при помощи лямок водрузил за спину. Но, когда Кукиш-Мякиш попробовал последовать его примеру, то, к своему горькому удивлению, исказившему в тот миг его физиономию, и без того не отличавшуюся правильностью черт, до откровенной карикатуры, не стронул поклажи даже с места.

– Вот дохляк а а ак! Мать твою так пере так а а ак! – досадовал Ковалев. – Ты – что, с утра не хавал? Или кишка – тонка а а а?

Кукиш-Мякиш обиженно и вместе с тем виновато заморгал рыжими ресницами, шумно засопел тонким, похожим на дверной крючок, костистым носом.

– Если не потянешь, твоя доля будет вполовину меньше, чем у Грудь-Колесом! – предупредил Ковалев подельника.

После подобной увертюры к предстоявшей опере в убедительном исполнении главной скрипки, напрягая все свои силы, Кукиш-Мякиш рванул на себя рюкзак.

– Ну, подсоби же э э э! – просипел он, исподлобья злобно таращась на Грудь-Колесом, точно на спасительную икону «Спаса Нерукотворного».

Вовремя подоспев бывший спортсмен, помог взвалить поклажу на спину своего товарища. И пока удерживал ее, на первый взгляд все обстояло, как будто бы, довольно сносно. Но, едва Кукиш лишился подспорья в лице Грудь-Колесом и отправился, что называется, в свободное плаванье, то ситуация тотчас вышла из-под контроля. Точно тополь под ветром закачавшись из стороны в сторону, и, потеряв равновесие, этот искатель приключений на свою голову, вместе с драгоценной поклажей едва не опрокинулся навзничь. Впрочем, с горем пополам, все ж таки, удержавшись на ногах, Кукиш-Мякиш, тем не менее, тут же согнулся под тяжестью груза в три погибели. Наконец, пыхтя, будто древний паровоз Кюньо5, он сделал один неверный шаг. Затем другой.

– То-то и оно о о о! – удовлетворенно заметил Ковалев. – Не мне же твое золото на горбу волочи ы ы ыть!

И Эрнест с издевкой рассмеялся.

– Хе-хе э э э! Босс, а босс! Так, ведь, он так далеко не упутешествует э э эт! – при виде, словно осел, навьюченного подельника, в свою очередь, не удержался Грудь-Колесом от едких насмешек.

Эрнест нарочито равнодушно пожал плечами.

– Ну и не надо о о о! Пристрелим его по дороге на материк – и всего делов о о ов!

При этих словах Кукиш-Мякиш, с протестом выдавил из себя что-то мало вразумительное. Нормально говорить ему мешал груз, точно адский пресс, сдавивший его легкие. От чрезмерного напряжения и прилива крови лицо бандита сделалось одутловатым и похожим на вареную свеклу. Потонув в цунами щек, глаза изредка всплывали на поверхность после отлива волн, яростно посверкивая белками, и, обозревая близлежащее пространство, чтобы не сбиться с пути.

– Кукиш, а Кукиш ы ы ыш? – то ли издевкой, то ли всерьез беспрестанно донимал Грудь-Колесом сообщника. – Лучше отдай мне половину твоего золота, а то, ведь, до дому, гадом буду, не дотянешь э э эшь!

– У-у! – отрицательно мотал головой Кукиш-Мякиш, при этом в зрачках его то и дело вспыхивали огоньки, говорившие о беспримерной жадности бандита.

– Ненасытный ты, сволочь о о очь! – сердился Грудь-Колесом. – Ну, хоть пару лишних килограмм мне накинешь за то, что тебя облегчу?!

Это предложение не то, чтобы очень пришлось по душе Кукиш-Мякишу, но, учитывая то, что он едва успевал вслед за своими товарищами, особенно выбирать ему не приходилось.