Читать книгу Шахматный клуб - Александр Мирошниченко - Страница 3

Дабы не гадать, зачем я понадобился Тамаре Трофимовне, я решил наведаться к ней как можно скорее. Встретила меня хозяйка дома в нейтрально-положительном расположении духа, что означало высшую степень приязни.

– Добрый день, Лаврентий Дмитриевич, – почти улыбнувшись, сказала домоправительница, – у нас для вас есть весьма приличное предложение. Приличное, потому что устраивает всех участников сделки в полной мере, не противоречащее здравому смыслу и по возможности закону, – своим обычным канцеляритом поведала ТТ.

Я не знал, что можно ответить и к тому же сомневался, что буду понят, если начну изъясняться простым русским языком, а не принятыми в правлении дома штампами, поэтому решил просто и добродушно улыбаться – наилучший, как мне казалось, вариант в данной ситуации. Тем более, зная здешние порядки, я понимал, что от моего решения уже ничего не зависит.

– Вы знаете, что оставил нас Любомир Спиридонович, – женщина посмотрела на меня вопросительно, и я, сделав скорбным своё лицо, кивнул утвердительно, хотя понятия не имел, кто сей гражданин. Но собеседница, оценив мою реакцию как соответствующую, продолжила: – И перешёл он на сторону тьмы. В смысле стал муниципальным депутатом.

Говоря всё это, Тамара Трофимовна не сводила с меня пристального взгляда, и, похоже, мой нейтрально-придурковатый вид её вполне устраивал, поэтому она так же доверительно продолжила:

– Это его выбор, и я не могу его осуждать. Но у нас остался неохваченным шахматный клуб. А это сами понимаете. – Я кивнул понимающе. – Никуда не годится.

На меня опять пристально смотрели два глаза из-за больших, немного затемнённых стёкол в дорогой оправе. Я не раз имел возможность убедиться в отличном зрении ТТ, но считал абсолютно нормальным тот факт, что человек таким образом создаёт собственный имидж. Не понимая, куда идёт наш разговор, поскольку не знал никакого Любомира Спиридоновича и никогда не слышал про шахматный клуб, я кивал на заявления собеседницы часто и увлеченно.

Она же истолковала моё поведение как согласие и подвела итог встречи:

– Я очень рада, Лаврентий Дмитриевич, что вы согласились курировать наш шахматный клуб.

Только тут до меня дошло, что на моё свободное время покушаются, и наконец обрёл дар речи:

– Но я не играю в шахматы, – возразил я. – Совсем.

– Это мы тоже учитывали. Вот я, например, не умею строить и ремонтировать дома. Совсем. И что? – женщина дала мне время найти ответ на её вопрос, но пауза затянулась, и она предъявила свой: – И отлично справляюсь с обязанностями по управлению домом. А ещё я вот что скажу вам: то, что вы не играете в шахматы, – ваше преимущество, большой плюс. Если на это место поставить человека, увлекающегося шахматами, то что мы получим? – строго спросила домоправительница.

– Что? – подхватил я.

– А то и получим, что куратор шахматного клуба может стать заодно со всеми его членами, – логично объяснила свою позицию Тамара Трофимовна. – И как нам понять, на чьей стороне будет куратор: на нашей или на их, – она выразительно кивнула головой, показывая в ту сторону, на которой куратор клуба однозначно быть не должен.

Хозяйка кабинета внимательно посмотрела на меня и, когда я опять принял то самое, не совсем умное выражение лица, добавила:

– К тому же и имя у вас…

– А что с моим именем не так? – в сердцах перебил я собеседницу, зацепившую больную тему, поскольку ещё в детстве, когда я не выговаривал звук [р], друзья дразнили «Лавлентий», а позже логопед, исправляя мою картавость, заставляла повторять собственное имя-отчество десятки раз.

– Как раз наоборот, – успокоила меня ТТ. – Имя у вас очень хорошее. Подходящее. И не короткое: три слога – это нормально. Вы только подумайте, может ли курировать шахматный клуб или вообще управлять чем-либо человек с именем Иван? Или Яков? Или, извините за выражение, Стас? Это же будет нонсенс. И отчество у вас замечательное. Не какое-нибудь там Ильич, Климыч или Палыч.

– А что не так с отчеством Палыч? – спросил я, вспоминая одного из соседей, которому очень шло это отчество и который был изрядным занудой и брюзгой. Но не сомневался, что отчество здесь ни при чём. А вот собеседница, похоже, была иного мнения.

– Как что? – удивилась она. – Всего два слога. Вы только подумайте: в отчестве два слога и ни одной буквы Р. Это же кошмар кошмарный. О чём только думают родители, давая такие имена, – возмутилась Тамара Трофимовна. – И замечательно, что у вас, Лаврентий Дмитриевич, и с именем, и с отчеством всё просто замечательно.

Только много позже я узнал, что сие возмущение по поводу имени Иван и отчества Палыч имеет вполне конкретного адресата, имевшего наглость назвать её старшего сына без ее ведома, самостоятельно. Во время нашего разговора я был не в курсе семейных драм, потому выразил молчаливое согласие.

Оценив моё понимание проблем с именами, обладательница не менее замечательных по её, как я понял, классификации имени-отчества первый раз позволила себе искренне улыбнуться и закончить разговор на мажорной ноте:

– Ну и поскольку вы не возражаете, чему я безмерно рада, хоть и не сомневалась в вашем согласии, то думаю, что в ближайшую пятницу и начнём. Я вас представлю коллективу клуба. Так что встречаемся здесь в восемь двадцать четыре, само собой, вечера. И имейте в виду, что куратор клуба – это первая ступенька на пути наверх. Вы человек молодой, так что можете ещё рассчитывать на блестящую карьеру. И только вам выбирать, на чьей стороне вы окажетесь. И какую бы сторону вы ни выбрали, мы вас поддержим. Как мы поддерживаем Любомира Спиридоновича, который оказался среди нечисти, – в её произношении слова «нечисти» не было никакого негатива. – Я имею в виду стал депутатом.

Я даже посмел немного возразить, что не всех депутатов можно относить к нечисти, на что Тамара Трофимовна резонно заявила, что полностью со мной согласна. Потому что и на болоте встречается белый лотос и нимфея. По отношению к указанным цветам приязни в голосе женщины я не услышал, так что было непонятно, что она больше ценила: болото или цветы.

Домой я вернулся после этого, если так можно выразиться, разговора немного смущённый.

– Ну как там Венерина Сороцениевна? – объединил в имя-отчество два хищных растения Петрович. – Попался в её скользкие объятия наш невинный мотылёк?

Я очень хотел поспорить с Петровичем, ведь вовсе я не попался и заниматься общественно полезными деяниями – это достойное дело, но не стал. Потому что был уверен: звучать сие утверждение будет неубедительно. А так вести себя с Петровичем, в проницательности которого не сомневался, я не решился.

Поэтому я только вздохнул в ответ на его мелкое и по большому счёту совсем необидное злорадство. Тем более что он имел на это право, поскольку оказался прав. Я уже хотел поправить свои мысли на предмет тавтологии, но потом подумал: «Мои мысли, как хочу, так их и думаю!»

И успокоился.