Читать книгу Шахматный клуб - Александр Мирошниченко - Страница 9

Дома Петрович с интересом слушал рассказ о первом моём дне в качестве куратора шахматного клуба, при том что поначалу изобразил полное безразличие, поэтому, когда я предложил поделиться впечатлениями, он вяло ответил:

– Валяй, коль есть желание.

Когда я закончил повествование, добавив благодарность Петровичу за книгу «Комбинации и ловушки в дебюте», позволившую обыграть господина Хромых, который был шахматистом не чета мне, мой собеседник скромно ответил:

– Делов-то, – и потом со вздохом добавил: – А Клавочку жаль.

Я удивился, что мой друг с ней знаком, но оказалось, что знакомы они не были, зато её историю знают все. Разумеется, я в эту категорию «все» не входил, ведь узнал только сегодня про странную юную особу, которая вела себя, словно дама, так скажем, в годах.

– А как ты думаешь, сколько ей лет? – по тону Петровича было понятно: вопрос с подвохом.

Только какие могут быть сомнения, если я собственными глазами видел: этой девушке никак не может быть больше двадцати. Если предположить, что она выглядит моложе своих лет, то ей… ну двадцать пять максимум. О чём я и поведал собеседнику.

– Сорок девять, – Петрович явно наслаждался эффектом, который на меня произвели его слова, однако тут же назидательно добавил: – Возраст женщины – тайна великая для мужчины есть, потому что любой женщине всегда лет столько, сколько она сама решит, – и, сжалившись надо мной, пояснил несоответствие: – В девятнадцать лет она встретилась с курсантом военного училища. Какой сценарий в таких случаях? Весна, романтика и очередная недолгая любовь на всю оставшуюся жизнь, которая потом, столкнувшись с бытом, реалиями повседневности и службы, превратится в худо-бедно нормальное семейное существование или закончится разной степени негативными воспоминаниями. Матушка влюбленной – женщина мудрая, желает всегда дочери только хорошего, – эти отношения расстроила мастерски. Разминулись молодые, когда учебное заведение передислоцировали в новое и, что неудивительно для военного училища, секретное место. И не было никакой возможности договориться о встрече. Мама была рада и, хоть дочь впала в хандру, не сомневалась, что чадо погорюет-погорюет – и новая любовь ей голову закружит. А оказалось всё иначе. Ни о ком ином и думать Клава не хотела. И нашла она ведунью, которая, выслушав девушку, сказала, что встретит она своего любимого обязательно, но не скоро. В ответ на сомнения: «Коль не скоро, тогда Ванечка (так звали курсанта, что пленил сердце юного создания) её ведь не узнает» старушка заверила: «Еще как узнает».

Шли годы в ожидании встречи с любимым, который все не появлялся, а Клава все это время не менялась внешне нисколечко как заколдованная. Только глаза голубые стали серыми. Про своего любимого девушка не так чтобы многое помнила: синие глаза, улыбка белозубая, густой русый чуб да нрав веселый. Еще известно было, что Иван – отличный шахматист, поэтому в каждом новом городе, куда посылали его отца офицера, он первым делом записывался в шахматный клуб. Вот и Клава, в шахматы не играющая, стала посещать подобные сообщества с уверенностью, что её любимый Ванечка когда-то сюда обязательно наведается.

История, которую поведал Петрович, как и все его байки, была увлекательной, но неправдоподобной. Скорее всего, именно за неправдоподобность я и любил его слушать. Но обычно его рассказы описывали события, которые я не мог проверить, а здесь все события и персонажи не вымышленные, а реальные, так что проверить подлинность не составляло труда. Хотя, с другой стороны, как я подойду к женщине и спрошу сколько ей лет. Посему я отнёсся к этой истории, как и ко всем байкам Петровича, скептически, но с интересом.

В следующую пятницу мне всё же удалось познакомиться с членами шахматного клуба. Тамара Трофимовна представила меня «всевидящим оком домоуправления, связующим звеном между реальной властью на местах и инициативой граждан». Думаю, что слова домоправительницы так же, как и я, никто не понял. Все просто знали, что если в клубе в углу стоит стол, на котором красуется табличка «Куратор», то должен это место кто-то занимать. Ну и ключи от шкафа, куда прячутся доски, кто-то должен хранить. Поэтому отношение к моей персоне обозначилось безразлично дружелюбное. А когда уважаемый член клуба Пётр Карпович Хромых доложил, что счёт в его противостоянии со мной 1:1, то дружелюбия прибавилось.

В заключении официальной части Тамара Трофимовна напомнила, что скоро предстоит матч с шахматным клубом из недавно построенной рядом высотки и желает нам к такому событию хорошо подготовиться.

Начались будни шахматного клуба. Каждую пятницу я раздавал деревянные сокровища членам клуба в определенный час, получал после игр и запирал шкаф перед уходом. Всё время между раздачей и сбором я проводил за своим столом, наблюдая за ходом баталий и общаясь с членами клуба на различные темы.

Обязанности были необременительные, а если добавить к этому еще и общение с умными, милейшими людьми, то общественная нагрузка становилась делом крайне приятным. Но, раздумывая над организацией дел в клубе, я решил, что члены клуба тратят много времени на получение комплектов шахмат и на их сдачу. Поэтому я решил приходить заранее и расставлять шахматы самостоятельно. Мне это несложно, а члены клуба получат дополнительное время за доской.

Петрович, узнав о моей инициативе, воспринял ее скептически. А на мою просьбу объяснить причину ответил, что не знает, и добавил:

– Даже меняя местами банки с консервами в чулане, задумывайся, не нарушаешь ли ты гармонию мироздания и что за этим может последовать, – объяснил он свой скепсис.