Читать книгу Долгий путь в лабиринте - Александр Насибов - Страница 10

Председатель УЧК и Кузьмин усадили Сашу, выслушали ее рассказ о том, как вывозили ценности и документы ЧК. Попросив карту, Саша пометила место, где были зарыты документы и мешок с серебром.

– На всякий случай, – сказала она. – Мало ли что может случиться с любым из нас…

– Где вы расстались с Андреем Шагиным? – спросил председатель. – От него до сих пор нет вестей.

– В Киеве. Мы сдали портфель с ценностями, и Мартын Лацис поручил ему особое задание. Андрей уехал два дня спустя. Я его больше не видела.

– Он имеет здесь близких?

– Он одинок…

– А я и домой к тебе наведывался, – сказал Кузьмич. – Думал, коли вы отправились вместе…

– Мама! – встрепенулась Саша. – Что с ней?

– Жива-здорова, такая же красивая. – Внезапно Кузьмич остановился. – Так ты и дома еще не была?

– С пристани – сюда… А брат?

– Мама ничего о нем не знает…

Раскидала людей гражданская война! Где сейчас Михаил? Жив ли? В последний раз она видела брата в дни, когда чекисты готовились оставить город. Михаил, тоже коммунист, на минуту забежал домой. Там и перебросились десятком фраз.

– Тоже уйдешь? – спросила Саша. Михаил торопливо запихивал в сумку смену белья и бритвенный прибор:

– Не знаю. Приказ собраться в ревкоме.

Схватил самую большую свою драгоценность – именной маузер, которым был награжден за участие в разгроме крупной банды анархистов, поцеловал сестру и мать и исчез…

…Саша вздохнула, отрываясь от воспоминаний, поглядела на председателя. И рассказала, как нашли Григория Ревзина.

Кузьмич встал, заходил по комнате. Вот он подсел к столу, взял лист бумаги. Написав несколько фамилий, пододвинул лист председателю.

– Здесь все, кто работал раньше в аппарате, а теперь вернулся. Надо допросить их. Может, что и выяснится.

– Только без спешки, – сказал председатель. – А то ненароком спугнешь подлеца.

– Если в этой истории и впрямь замешан кто-нибудь из аппарата ЧК. – Кузьмич задумался, сложил бумагу, спрятал в карман. – Пока же у нас только ни на чем не основанные догадки.

– Хотел бы я, чтобы ты оказался прав, – вздохнул председатель. – Ох как хотел бы!

Саша попросила разрешения участвовать в расследовании.

– В расследовании – да, в допросах – нет, – сказал председатель. – Кстати, кто вас видел, кроме коменданта и часового? Я имею в виду сотрудников.

– Никто.

– Очень хорошо. Более того, это просто удача. – Председатель пересел поближе к Саше. – Я вот о чем думаю. Очень важно, чтобы разговоры с сотрудниками вело лицо… ну, нейтральное, что ли. Точнее, не участвовавшее в тех событиях.

– Вроде бы уточнение некоторых обстоятельств, и только, – вставил Кузьмич. – Тогда никто не насторожится, не встревожится, понимаешь?

– Послушать бы, что будут говорить, – сказала Саша. – Я же их всех хорошо знаю, почувствую, если кто сфальшивит.

– Это устроим, – сказал Кузьмич. – Будешь сидеть в соседней комнате, дверь в нее приоткроем, услышишь все до последнего слова. Годится?

– Вполне. – Саша встала. – Идемте!

– Прямо сейчас? Отдохни с дороги, матушку повидай.

– На могиле Гриши Ревзина Андрей поклялся, что найдет убийцу и сам его расстреляет. Для меня эти слова – приказ. Нельзя медлить. Каждый день «работы» предателя может всем нам дорого стоить.

«Стариков», успевших вернуться в родной город и вновь работающих в аппарате УЧК, оказалось шестеро. Тот, что был вызван первым, доложил Кузьмичу, с кем шел, подробно рассказал о длительном переходе степью навстречу Красной Армии. Его напарник тоже оказался на месте. Кузьмич допросил и его, все уточнил и со спокойной душой отпустил обоих, предупредив, чтобы помалкивали о состоявшемся разговоре.

Еще двое были в командировке.

В кабинет вошел Олесь Гроха. Саша записала состоявшийся диалог.

КУЗЬМИЧ. Как проводилась эвакуация сотрудников УЧК?

ГРОХА. Сперва все вместе плыли на лодках. Спустились по реке верст на десять и высадились там, где начинался лес. Председатель объявил приказ: каждый выбирает напарника, и – ходу лесом, степью, как сподручнее, лишь бы не попасть в руки противника и выйти к своим.

КУЗЬМИЧ. Кого в напарники выбрал председатель УЧК?

ГРОХА. Свою помощницу, Сизову. Что было дальше, не знаю: сам я ушел одним из первых. Имущество УЧК оставалось с ним, с председателем.

КУЗЬМИЧ. Вы сами с кем были в паре?

ГРОХА. Со своим старым дружком. Был у нас такой следователь – Тарас Чинилин.

КУЗЬМИЧ. Был… Как это понять?

ГРОХА. Убили Чинилина.

КУЗЬМИЧ. Когда, где?

ГРОХА. Там же, в степи. Мы напоролись на бандитский кордон… Да я обо всем донес рапортом, как вернулся. И место указал, где Тарас похоронен.

КУЗЬМИЧ. Понятно. Ревзина помните?

ГРОХА. Это Григория-то? Разве такого забудешь!

КУЗЬМИЧ. Дружили с ним?

ГРОХА. Не любит он меня, Гриша. Косится: много, мол, берешь на себя, Олесь.

КУЗЬМИЧ. А вы как к нему относитесь?

ГРОХА. Я что же… Как он ко мне, так и я к нему. Но с Григорием на любое дело и сейчас готов – парень надежный.

КУЗЬМИЧ. С кем уходил Григорий Ревзин?

ГРОХА. Не знаю.

КУЗЬМИЧ. Может, вспомните?

ГРОХА. Мы с Чинилиным раньше ушли, а он еще оставался. Многие еще остались, почти все.

КУЗЬМИЧ. Позже его не встречали?

ГРОХА. Никого из наших не видел, пока сюда не вернулся. А зачем этот разговор?

КУЗЬМИЧ. Узнаете позже. Пока наша беседа секретная.

Когда за Грохой затворилась дверь, Кузьмич прошел к Саше, закурил папиросу.

– Не густо, – задумчиво сказал он. – Кстати, о Ревзине говорил в настоящем времени: «С ним на любое дело готов…»

– М-да, – протянула Саша. – А кто следующий?

Кузьмич заглянул в список:

– Константин Лелека.

Запись беседы с Константином Лелекой

КУЗЬМИЧ. Нам надо быстрее собрать старых работников аппарата УЧК. Поэтому уточняем обстоятельства, связанные с последней эвакуацией из города весной этого года. Надеемся, что это поможет в розыске и возвращении товарищей… Как мне говорили, вы уходили вместе со всеми?

ЛЕЛЕКА. Да, в городе никто не оставался.

КУЗЬМИЧ. Известно, что сотрудники высадились с лодок на противоположном берегу реки, верстах в десяти ниже по течению. Это правильно?

ЛЕЛЕКА. Так и было.

КУЗЬМИЧ. Потом все разбились на мелкие группы и разошлись. И это верно?

ЛЕЛЕКА. Вы все знаете.

КУЗЬМИЧ. Не все. Кто шел первым?

ЛЕЛЕКА. Помнится, Гроха и Чинилин.

КУЗЬМИЧ. А последним?

ЛЕЛЕКА. Не знаю точно – я ушел раньше. Но полагаю, сам председатель и Александра Сизова. Кстати, сегодня она вернулась в город.

КУЗЬМИЧ. Откуда вам это известно?

ЛЕЛЕКА. Моя обязанность – наблюдение за вокзалом и пристанями. Как же мне не знать, кто прибывает в город!..

КУЗЬМИЧ. Резонно… Однако вернемся к эвакуации. Кто ушел после Грохи и Чинилина?

ЛЕЛЕКА. Так сразу и не вспомнишь.

КУЗЬМИЧ. А вы сами?

ЛЕЛЕКА. Где-то в середине…

КУЗЬМИЧ. Вы были один?

ЛЕЛЕКА. Конечно, нет. Председатель Шагин распорядился, чтобы уходили парами.

КУЗЬМИЧ. Понятно. Кто был вашим спутником?

ЛЕЛЕКА. Пожидаев Захар.

КУЗЬМИЧ. И все обстояло благополучно?

ЛЕЛЕКА. Не совсем. Вернее, совсем не благополучно. На шестой день пути, когда мы выбрались к железной дороге, я подхватил дизентерию. Ослаб так, что не мог двигаться. Пожидаев пристроил меня у каких-то людей, сам пошел дальше.

КУЗЬМИЧ. Бросил вас и ушел?

ЛЕЛЕКА. Не бросил. Оставил с моего согласия.

КУЗЬМИЧ. Разумеется, обо всем доложили, когда вернулись?

ЛЕЛЕКА. Меня никто не спрашивал.

КУЗЬМИЧ. Напишите подробный рапорт: где и у кого лечились, в какие сроки, куда направились потом. И о Пожидаеве – как он вел себя в пути, что вам известно о его судьбе.

ЛЕЛЕКА. С тех пор как мы расстались, Пожидаева больше не видел. Где он, не знаю.

КУЗЬМИЧ. Вот и изложите все это на бумаге.

ЛЕЛЕКА. Понял. Простите, чем вызван такой… допрос?

КУЗЬМИЧ. После длительного перерыва съезжаются старые работники. Нам надо все знать о каждом человеке. Вам это кажется странным?

ЛЕЛЕКА. Нет.

КУЗЬМИЧ. Ну и отлично. Разговор окончен. Идите и завтра представьте рапорт.

Сидя в своей комнатке, Саша дописывала последние строчки состоявшейся беседы, когда вошел Кузьмич.

– Каковы впечатления? – спросил он.

– О Ревзине вы не упомянули. Почему?

– Не счел нужным. Что мог сказать о нем Лелека? Ведь он ушел раньше…

– А вы-то сами как относитесь к Лелеке?

– Очень неглуп. Умеет работать. У председателя на него кое-какие виды.

– Виды на выдвижение?

– Да.

– А Гроха?

– У этого слаба теоретическая подготовка. Зато он отличный практик. И в его преданности делу революции трудно сомневаться. Словом, парень как парень. Таких у нас большинство.

– Совсем забыла, – вдруг сказала Саша. – Со мной на одном пароходе прибыли врач Станислав Белявский с супругой – те самые, квартиру которых мы обыскивали и были жестоко одурачены… Да вы знаете, я уже говорила. Так вот, Шагин не исключал, что Белявского кто-то предупредил о предстоявшем обыске. – Саша задумалась, покачала головой. – Сперва это обстоятельство. Потом убийство Ревзина. Далее – нас с Шагиным разыскивают по всей степи… Словом, Белявские снова в городе и хорошо бы установить наблюдение за ними.

Кузьмич кивнул, сделал пометку в блокноте.

– Лучше, если работать будут люди из нового состава, – сказала Саша.

– Резонно, – сказал Кузьмич. Он сделал паузу, задумчиво посмотрел на Сашу. – Я вот о чем думаю. Не проверить ли могилу, о которой упомянул Олесь Гроха?

– Могилу Тараса Чинилина?

– Да.

– Что ж… Заодно разыщем тайник с документами и серебром. Это в одном районе.

– Условимся, то и другое возьмешь на себя.

Саша кивнула.

Зазвонил телефон. Председатель интересовался ходом расследования. Кузьмич коротко доложил о состоявшихся беседах, с минуту слушал, поглядывая на Сашу.

– А вот мы и спросим ее. – Он отвел руку с телефонной трубкой: – Твоя старая должность свободна. Не возражаешь?

Саша кивнула.

– Не возражает, – сказал Кузьмич в трубку.

– Теперь я хочу отправиться домой. – Саша подавила зевок. – А завтра утром…

– Лучше, если сразу же выедешь на проверку рапорта Грохи.