Читать книгу Башни Койфара. Хроники Паэтты. Книга VIII - Александр Николаевич Федоров - Страница 6

Ещё будучи в Шатре, Пайтор потратил некоторую часть своего времени на то, чтобы отыскать кое-какие из общедоступных трудов, рассказывающих об Ордене чернокнижников. Он планировал скоротать долгое плавание через океан, усердно занимаясь. Он охотно приобрёл бы и магические книги по данному направлению, если бы они продавались. Но чернокнижники ревностно охраняли свои секреты, и потому поиски его оказались тщетны.

И вот теперь юноша много времени проводил на палубе, жадно вчитываясь в купленные фолианты. После душного, раскалённого добела, вонючего города нахождение посреди открытого океана представлялось истинным блаженством. Здесь было совсем не так жарко, а лёгкие наполнял свежий, горьковатый на вкус ветер, от которого поначалу даже кружилась голова.

Увы, Паллант испытывал совсем другие ощущения. Оказалось, что бедняга страдает от морской болезни, так что первые пару дней он лежал с зелёным лицом у фальшборта, кривясь от спазмов в животе. Потом ему немного полегчало, но выражение лица страдальца так и осталось кислым и несчастным. И сейчас ему уж точно было не до книг или научных разговоров с другом.

К сожалению, интересная и образованная публика нечасто путешествовала на подобных судах, так что кроме двоих молодых магов здесь не было никого их круга общения. На палубе изредка появлялись сутулые изнурённые тени, больше походившие на аонов7. То были счастливчики, на которых пал выбор вербовщиков. Они направлялись в далёкую неведомую страну, чтобы работать там за гроши, надеясь со временем разбогатеть.

Впрочем, откровенности ради стоит заметить, что такой шанс у них действительно был. Западная торговая не слишком-то обижала рудокопов, и те получали вполне приличные по имперским меркам деньги. Только вот чаще всего они оставляли их там же, в колониях – в игорных домах, борделях, кабаках, и зачастую, по истечении контракта, возвращались обратно к своим семьям такими же нищими и потрёпанными, как при отъезде на Эллор.

Так или иначе, но эти бедолаги явно были не чета двум молодым волшебникам, равно как и матросы команды. Так что оба, к сожалению, были обречены на скучное одиночество, и боролись они с ним каждый по-своему. Пайтор, как мы уже писали выше, читал купленные в Шатре книги, а Паллант, которого всё ещё мутило, уныло лежал, уткнувшись взглядом в какое-нибудь проплывавшее над головой облако, чтобы не так сильно ощущать качку.

Пайтору хватало времени и на то, чтобы наблюдать за океаном. Наслушавшись моряцких баек, он то и дело вглядывался в морскую даль, надеясь увидеть лоснящуюся спину громадного морского чудовища. Даже здесь, на судне, у каждого матроса была в запасе история, а то и не одна, о подобных встречах. Во многом они все были похожи одна на другую, и у всех была одна общая черта – все утверждали, что видели громадного змея, или гигантского кракена в отдалении от корабля. Большинство начинало свой рассказ со слов: «Дежурил я в вороньем гнезде…», или «Нёс я ночную вахту…».

В общем-то, юноша не был так уж наивен, а потому осознавал, что большинство этих рассказов, а может и все они – не более чем выдумки. Но он был учёным, а потому понимал, что даже если все эти истории – лишь плод воображения, это ни коим образом не опровергает возможность существования загадочных морских существ. А потому он надеялся, что, быть может, именно ему улыбнётся удача. Отчего-то он даже не беспокоился из-за того, что подобная вот «удачная» встреча вполне может оказаться для них последней.

Но Загадочный океан был пустынен во все стороны от шхуны, так что бо́льшую часть времени Пайтор посвящал всё же книгам. Надо сказать, что по мере того, как он узнавал об истории Ордена, его отношение к этой организации всё больше менялось. Разумеется, это в решающей степени зависело от выбранной точки зрения, и ясно, что авторы этих книг, которые наверняка сами были чернокнижниками, представляли всё в выгодном для себя свете, но однако же нельзя было не отметить, сколь велики были заслуги Ордена перед человечеством.

Пайтору импонировало перманентное желание чернокнижников узнавать всё больше и всё глубже те тайны, что веками оставались укрытыми покровами человеческого невежества. Он тоже чувствовал ценность Знания, проникаясь мыслью, что нет, быть может, во всём мире ничего более значимого.

Чернокнижники, разумеется, не полностью отказывались от всевозможных границ и условностей морали, но всё же были в этом плане куда смелее и дерзновенней, нежели представители иных направлений магии. Там, где классическая магия останавливалась на пороге, не решаясь сделать ещё шаг, чернокнижники смело ступали в таинственную темноту, находя в ней не только ответы на свои вопросы, но и новые практики, расширяющие возможности человечества.

Ознакомился он, разумеется, и со знаменитым «Манифестом о чистоте методов» – главным сводом правил чернокнижников. Именно здесь, в этом относительно небольшом документе, были очерчены границы допустимого для членов Ордена. В большинстве своём запреты эти сводились к недопустимости мучительства разумных существ для проведения экспериментов, а также – неприемлемости некромантии, попыток оживления мёртвой плоти.

Надо сказать, что в купленных Пайтором книгах, разумеется, не было ни слова о некромантии, и он довольно слабо представлял себе – что это такое, но вполне осознавал, что ничего хорошего подобные практики в себе не несут, а потому целиком и полностью одобрял эти положения «Манифеста». Собственно, то же самое касалось и ритуального мучительства. Юноша был от души рад, что некроманты наложили запрет на него.

Между тем, долгое путешествие продолжалось. Наконец судно достигло островка под названием Эликар – последней обитаемой стоянки на пути в Эллор. Собственно, это была не просто последняя обитаемая стоянка, а последняя стоянка вообще – Загадочный океан не изобиловал островами, особенно в своей западной части. Конечно, значительная часть его до сих пор была неизведанна, и где-то, быть может, своих открывателей ещё ждали большие куски суши, но в таком случае это было, наверное, слишком далеко от нахоженных путей.

Эликар был важнейшим пунктом во всём сообщении между двумя континентами. Не будь здесь этого острова с его источниками пресной воды – мало кто отваживался бы пересекать Загадочный океан. Сейчас Эликар был заселён – на нём было относительно большое прибрежное поселение, а также несколько мелких поселений в глубине острова, чьи обитатели занимались сельским хозяйством и, кажется, были вполне счастливы.

Действительно, климат здесь был просто идеальный. Мягкая, животворная жара, дожди, почти каждый день проливающиеся на остров – короткие, освежающие, несущие жизнь. Удивительно, но здесь совсем не было кровососущих насекомых! В общем, если и было где-то на Паэтте место, способное дать хоть какое-то представление о мифических владениях Арионна – это был остров Эликар.

К сожалению, шхуна, на которой плыли наши герои, предназначалась не для путешествий, и потому не слишком-то задержалась здесь. Они пристали к берегу ночью, а уже к закату следующего дня отплыли дальше на запад, заполнив все ёмкости для хранения воды, а также запасшись зерном и некоторым количеством свежих овощей и фруктов.

Но даже эта остановка здорово освежила беднягу Палланта. Весь день они с Пайтором гуляли по острову, не боясь заблудиться, поскольку здесь было совсем немного дремучих лесов, да и сам Эликар был относительно невелик, так что за день они исходили значительную его часть.

Оба так прониклись спокойной, ласковой красотой этого места, что в шутку то и дело фантазировали о том, чтобы остаться здесь, просто не явившись вовремя на судно.

– Шутки шутками, но это – идеальное место, чтобы встретить старость, – проговорил Пайтор, срывая с дерева, стоящего прямо у дороги, какой-то жёлтый плод размером с кулак.

Плод этот был покрыт жёсткой ароматной кожицей, которая, однако, оказалась терпкой и горькой на вкус. Зато мякоть была просто восхитительна! Оба мессира тут же набили ими свои карманы.

– Представляешь, всё это здесь просто растёт само – нужно лишь протянуть руку! – утирая стекающий по подбородку сок, восхищённо промычал Паллант. – И это – в то самое время, когда земледельцы Саррассы вынуждены целыми днями горбатиться в полях, чтобы получить хоть что-то!

– Да, – философски кивнул Пайтор. – Глядя на подобное, поневоле начнёшь сомневаться в разумности и умелости богов. Кажется, им не очень-то удался мир, который они создали.

– Да неужели! – воскликнул в ответ Паллант. – А ты взгляни-ка на тот водопад за деревьями! Разве он не прекрасен? Посмотри, как искрится вода, будто бисер на юной красавице!

– Да, но если в одном месте бегут такие водопады, а в другом земля трескается от многомесячной засухи – значит, с этим миром явно что-то не так!

– Как раз наоборот! Он просто логичен и не так романтичен, как ты! Если что-то есть в одном месте – его уже не может быть в другом. Это – закон.

– Но можно же было распределить все эти богатства более-менее равномерно! – не сдавался Пайтор.

– Мессир Ваган, когда не бывал пьян, иногда мнил себя художником, – очищая очередной плод небольшим перочинным ножичком, заговорил Паллант. – Правда, рисовал он, в основном, полуголых служанок, но дело не в этом. У него были краски, кисти, и… такая штука, типа подноса, для смешивания красок. Я как-то попробовал из интереса что-то нарисовать. И знаешь, что я заметил? Если взять несколько чистых красок и смешать их вместе – почему-то всегда получается какая-то невнятная бурда самого унылого на свете цвета. Серость, дружище, она плоха во всём. Пусть уж лучше будет так, как есть. Где-то – что-то жёлтое, – и он подбросил фрукт в ладони. – Где-то зелёное, синее… Где-то должно быть и чёрное, коричневое… Так мир будет выглядеть интереснее, уж ты мне поверь.

– Сомневаюсь, что твоя аналогия здесь уместна, – буркнул Пайтор.

– Это всё потому, что ты – не художник! – рассмеялся в ответ Паллант.

Вот за такими философскими разговорами друзья и коротали день. Радовало уже то, что Паллант вернулся к жизни. Впервые за несколько недель он как следует пообедал, хотя и приговаривая, что вскоре наверняка будет жестоко сожалеть об этом. Но чистый благовонный воздух, улыбчивые островитяне, пешая прогулка и вкусная еда – всё это весьма способствовало аппетиту.

Ближе к вечеру они с явной грустью вернулись на пристань, где их уже поджидала шлюпка, чтобы доставить обратно на борт. Оба понимали, что впереди – ещё минимум четыре-пять недель бесконечного моря, качки и скуки. Особенно, конечно, скис Паллант. На него жалко было глядеть. Пайтор пытался, как мог, подбадривать друга, но тот лишь кривил губы в ответ. Оставалось надеяться лишь, что Эллор окажется хотя бы чем-то похож на Эликар. И, по возможности, совсем не похож на Саррассу.

***

И Пайтор, и Паллант достаточно точно определили момент, когда они пересекли Великий Барьер. Точнее, это, разумеется, был не момент, а несколько довольно тяжёлых для обоих часов. Моряки говорили, что в этих местах ночами иногда можно было видеть свечение воды где-то в глубинах океана. В этот раз ничего подобного они не наблюдали, но и по ощущениям было ясно, что это – те самые места.

Возмущение вокруг них изменилось. Это невозможно описать для того, кто не является магом. Это ощущение не похоже на то, как входишь из тепла в холод, или заходишь в комнату с душным, спёртым, вонючим воздухом. Это не имело ничего общего ни со вкусами, ни с запахами, ни с обонянием или осязанием. И одновременно это было похоже на всё это, и также нечто большее, что делало влияние на чувствительных к возмущению людей ещё более тяжёлым.

Палланта, который и так с трудом переносил плаванье, стошнило прямо на палубу – он не успел даже добежать до фальшборта. Пайтор держался лучше, но тоже был бледен и сидел сейчас рядом с товарищем, беспомощно припав спиной к обшивке корабля.

– С мессирами оно всегда так, – полусочувственно, полунасмешливо проговорил капитан, видя страдания обоих магов. – Особенно когда в первый раз. Тут вроде как граница между доброй магией и чёрной. Посидите немного, ваши превосходительства, обычно это довольно быстро проходит. Скоро приноровитесь.

Однако «скоро» это пришло лишь на другой день. Организм магов, похоже, адаптировался наконец к чуждому возмущению, как со временем люди перестают замечать даже самые мерзкие запахи. Ещё через несколько дней пути тот же Пайтор и вовсе вернул былое состояние здоровья и духа. Он вновь ел с аппетитом, нормально спал и вновь мог сосредоточиться на чтении. Да и Паллант снова страдал больше от привычных уже резей в животе, чем от непривычных ощущений, вызванных чуждой аурой Эллора.

Впрочем, впереди были ещё недели пути. Хвала богам, океан был достаточно спокоен в это время года, и штормы не тревожили одинокое судно, пробирающееся на запад. Наоборот – гораздо больше тревог принёс обитателям корабля внезапный штиль, в который они попали дней через десять-двенадцать после пересечения Великого Барьера.

Больше суток шхуна не двигалась с места, а паруса бессильно висели, словно дряблые высохшие груди старухи. Каждый день такой задержки мог стать роковым – вода и провизия понемногу заканчивались, и если штиль продлится несколько дней, это может вызвать серьёзные проблемы. Все на корабле стали более нервными. Каждый то и дело невольно поднимал глаза, в надежде увидеть набухающие ветром паруса, но всё было напрасно.

Пайтор, опёршись на фальшборт, меланхолично глядел на океанскую поверхность. Небольшие волны даже в отсутствие ветра продолжали бежать куда-то, и отсюда создавалась иллюзия движения корабля, которая то и дело обманывала готового обмануться юношу. Но всякий раз, обернувшись, он видел всё тот же обвисший, помертвевший такелаж.

Он с трудом уснул в эту ночь уже под утро, обуреваемый предчувствиями. Он переживал, что в случае затянувшегося штиля неизбежно наступит нехватка воды, и что работяги, томящиеся в трюме и получающие самый маленький паёк, чего доброго, могут взбунтоваться. Казалось бы, магам нечего опасаться черни, но это было не так. И Пайтор, и Паллант имели слишком мало практического опыта, так что были мало на что способны в реальной заварухе. Да, любой из них мог запустить огнешар или что-то в этом роде, но все их действия, скорее всего, будут малоэффективны.

Наутро Пайтор проснулся, надеясь услыхать привычное хлопанье рвущихся на свободу парусов, ощутить мелкую дрожь судна, пробирающегося сквозь волны. Но ничего этого не было. На море по-прежнему царил мёртвый штиль.

Капитан пытался успокаивать и команду, и пассажиров. Действительно, в это время года и в этих местах штили были явлением довольно непривычным, а потому он заверял, что долго это не продлится. Пайтор изо всех сил старался поверить этим уверенным интонациям старого морского волка, но всё же не мог полностью избавиться от тревоги.

Хвала богам, когда солнце уже перевалило зенит, ветер всё же проснулся. Сперва он был робким, и лишь слабо и неуверенно касался парусов, будто неопытный любовник. Но постепенно он осмелел, запуская свои струи в складки парусины и наполняя их. Вздрогнув, словно от сладостной истомы, шхуна медленно двинулась вперёд. Пайтору, стоящему на корме, захотелось кричать от радости, вновь видя небольшие пенные буруны, расходящиеся от корабля.

Остатки путешествия оказались лишены подобного драматизма. Уже ближе к Эллору на небе часто стали появляться тучи, проливавшие на палубу тёплый дождь. По приказу капитана, матросы собирали эту воду, расстилая повсюду большие отрезы ткани и затем выжимая их в вёдра. Пайтору хотелось надеяться, что эта вода окажется всё же не в его кружке. Хотя, говоря по правде, и запасённая на Эликаре вода сейчас была уже неприятной на вкус и плохо пахла. Да и пища с каждым днём становилась всё скуднее, а вкусной её могли бы назвать разве что изголодавшие в трюме работяги.

Наконец из вороньего гнезда раздался долгожданный крик – впереди показалась земля. Через пару часов её стало видно и с палубы. Пайтор и Паллант, стоя у самого бушприта, жадно вглядывались вперёд. Перед ними лежал таинственный Эллор – земля древней, чуждой магии, владения мистического демона Бараканда, вотчина императора чёрных магов Гурра… Место, куда они направлялись.