Читать книгу Реликварий ветров. Избранная лирика - Александр Радашкевич - Страница 36

Императрица Елисавета, которую тошнило

от масла постного и яблочного духу

(сиречь запретного плода), которая в балах

являлась ловким кавалером и блюдо всякое всегда

вином токайским запивала (снимая сим же

головную боль), которая по праздникам певала

сама средь хора певчих и образа пешком носила

для хода крестного в своих столицах; покойников

которая пужалась, а спать ложилась в пять утра;

которая пятнадцать тысяч платьев по шкафам

(еще четыре – в Москве сгорело) оставила, почивши в

Бозе, —

императрица Елисавета сидела как-то на балконе

в послеобеденном веселье (историк не сказал

«навеселе»), когда вдали сподобилась процессию

приметить,

которая нескладно продвигалась от графа Строганова

дома. В начале выступал фельдмаршал старый Салтыков,

двумя гвардейцами под руки бережно ведомый, за ним —

сам Строганов с двумя, а дале адъютанты, кавалеры

и с дамами, и все со всех сторон военными поддержаны

плечами. Императрица Елисавета, немного изумясь,

шлёт к ним спросить, куда их так ведут. Ответ:

от Строганова

к Салтыкову. Де вышел спор – который из двоих мужей

венгерское отборнее имеет, да затруднились встать

из-за столов. «МОЁ! Сказать, моё всех лучше здесь,

и всех вести сюда».

В тот вечер у Зелёного моста,

задравши головы к царицыну балкону,

вся публика столицы проезжала и зрела, не смыкая рта,

там графа Салтыкова в объятьях Строганова графа,

всех адъютантов и гостей румяных, во сне младенческом

вповалку возлежавших. В ту ночь по площадям торговок и

старух не собирали сплетни рассказать и пяток вовсе

не чесали

императрице Елисавете. В опочивальне же бессонный,

бессменный обер-истопник Чулков Василий,

когда его толкнули проходивши (историки не скажут

«пронося»), не преминул отнять лицо от тюфячка,

чтоб «лебедь бе-елая» пропеть всепресветлейшей.