Читать книгу Реликварий ветров. Избранная лирика - Александр Радашкевич - Страница 39

1. Porcus trojanus у Потёмкина

Чтоб печень беспримерно увеличить, свинью светлейшего

кормили грецкими орехами и ягодами винными кормили,

а перед смертью поили допьяна вином венгерским.

Как только кровь и пьяная её душа сквозь ранку малую,

что делали в паху, вся выйдет – вином хавронью тут же

вымывали, а внутренности все тащили через горло. И,

через горло же, искусники сосиски и колбасы пропускали,

а между делом заливали туда питательнейший соус.

В конце

концов лишь половину той свиньи обмазывали

толстым слоем

теста (замешанного на вине и масле), и в самый

вольный дух

немедля жарить ставили… Когда с готового жаркого

сдирали это тесто, то половина жареной была, а половина —

варёною. Свинья такая целиком являлася к столу,

непотрошёною на вид! В распахнутом халате, раздумчиво

почёсывая грудь, к гостям тогда являлся одичало Ея

Величества таврический орёл. Сверкнув чудесно уцелевшим

оком, вдруг молвил: «Скучно. Унесите на…»

2. Roti а l’imperatrice

Нашедши лучшую мясистую оливку

и вынув косточку, воткнём

в неё анчоуса кусочек. С иными

оливками, мы начиняем ею

жаворонка. И птаху малую, достойно

приготовив, мы в перепёлку

жирную заключим. Ту перепёлку

всунем в куропатку, которую

вместит в себе фазан;

которого мы тщательно заложим

в большого каплуна. И вот —

сим каплуном мы начиняем

поросёнка. Последний жарится

на медленном огне до видимой

румянки… Теперь отрежем осторожно

сочащиеся части для вельмож.

Для Государыни – бесценная оливка,

которую она, мы знаем, есть

не станет, но, повертев в перстах

державных и уведя глаза за

веки, лишь пососёт неторопливо,

пока гремит с хоров высоких:

«Славься сим, Ека-те-рина!

Славься, нежная к нам мать».

3. Послеполуденный сон

С пармезаном и каштанами эта

похлёбка из рябцев и филейка большая

по-султански (точно так: большая —

по-султански), и глаза говяжьи в соусе

(в соусе говяжии глазищи!), что зовут

«поутру проснувшись»: и хвосты

телячьи по-татарски и телячьи же

уши крошёныя. Да и нёбная часть в золе,

гарниро-ох! – ованная трюфелями!

А баранья нога столистовая… Эти голуби

по-станиславски, эти горлицы, ууу,

по Ноялеву! В обуви гусь и бекасы

с устрицами… Соус, ой! из вяленых

языков оленьих… Ну а жирный крем

девичий, и гато из винограда,

винограда, винограда,

то гато из винограда,

и лобзания, и слёзы

и заря, заря!..[2]