Читать книгу Опус номер девять ля мажор. Часть 1. Алёна - Александр Семёнов - Страница 15

Антон позвонил в четверг и пригласил Алёну в Петергоф, где знаменитые фонтаны Нижнего парка ещё не ушли в зимний отпуск. Алёна была бы рада пойти, но не могла, и в этот раз без обмана: она хотела устроиться на работу. «Промоутером в рекламное агентство», так это называлось, а если проще – раздавать на улице листовки с рекламой магазинов. Алёна поговорила с одной из таких девушек-промоутеров возле метро и всё узнала: работа по вечерам, три раза в неделю по нескольку часов. За день, не во вред учёбе, можно заработать двести рублей.

По пятницам в агентстве проходило собеседование. Надежды, что возьмут, у Алёны было немного – если только закроют глаза на три месяца, оставшиеся до совершеннолетия. Не закрыли: очень коротко стриженный молодой человек в лазурной рубашке и узеньком ядовито-лимонадном галстуке вежливо посоветовал ей зайти через те самые три месяца. Ну и ладно, – решила Алёна, – подождём.

О том, что не удалось поглядеть на фонтаны, она не жалела: была уверена, что Антон позвонит ещё раз, и ещё – сколько будет нужно. Алёна уже подписала его номер в телефоне как «Антон-2», – номер первый, исключительно по времени знакомства, был у одногруппника. Ну, а если не позвонит, так можно съездить и с Наташей…

В субботу Алёна забыла о фонтанах, агентствах и звонках. В общежитии был праздник: отмечала день рождения Таня – одна из соседок по номеру, четверокурсница.

«Сейшн» устроили в номере напротив, в такой же большой комнате, как и та, где жила Алёна. Собралась большая часть четырнадцатого этажа, и с других набежали гости; многих Алёна видела впервые. На трёх кроватях уместилось человек пятнадцать, из соседних комнат натащили стульев и табуреток – и старых, деревянных и скрипучих, и новеньких пластмассовых. Ребята, которым не хватило места, уселись на полу, постелив одеяла, и компания стала похожа на цыганский табор.

Алёна, Наташа и Галя сидели рядом, вмятые друг в дружку, как помидоры в банке. Стол, отодвинутый в угол возле окна, был заставлен угощениями. Кто-то протянул Алёне бутерброд с ветчиной и кирпичик томатного сока с торчащей трубочкой. Алёна благодарно кивнула и огляделась: много незнакомых! Словно открыла новую пьесу на титульном листе, где перечислены действующие лица, но ни о ком пока ничего не известно. Хотя сразу понятно, кто главная героиня, – Татьяна, маленькая, пёстро одетая и громогласная.

– Кто будет соседок обижать или спаивать, тот поимеет дело со мной! – объявила она и раздала соседкам по банану. Тут же два парня под аплодисменты и выкрики внесли шампанское и аккуратно, с хлопками, но без летающих пробок, открыли бутылки. Вино, пенясь, хлынуло в протянутые кружки: опытные люди брали их на вечеринку с собой. Подруги об этом не знали, и им передали бумажные стаканчики.

Когда шампанское закончилось, большая часть народа вышла в коридор покурить, остальные, перебивая друг друга, заговорили об учёбе, о компьютерах, о футболе. Таня сняла с гвоздя гитару, и худющий бледный парень забренчал на ней какую-то наркоманскую муть: «Дом вечного сна, крематорий. У-уу, дом вечного сна, крематореей…»

– У тебя гитара расстроена, – сказала Алёна, дотерпев до конца. Парень, не возражая, отдал ей инструмент, хозяйка комнаты нашла в столе камертон.

– Спой что-нибудь, – попросила Таня.

– Я не умею, – ответила Алёна, подкручивая колок. – Ни играть, ни петь, только настраивать.

– Жаль…

По рукам вновь разошлись кружки; Алёна выпила красное, кислющее вино и съела мандарин.

– Дай сюда балалайку! – сказала Наташа. – Галя, спой походную. Я же это, знаю, как ты можешь. Слышала.

– Ты когда слышала? – возмутилась Галя. – В школе. Я всё забыла с тех пор!

– Не ломайся, не ломайся! – прогудела именинница. Мужчины тоже стали просить, и Галя, поупиравшись немного, серебряным голосом запела что-то лесное, туристское: «Качнётся купол неба, большой и звёздно-снежный, как здорово, что все мы здесь сегодня собрались…»

За здоровье певицы вновь подняли стаканы и кружки, и тут Алёну осенило.

– У вас есть проигрыватель? – спросила она хозяйку. Та кивнула, и Алёна убежала в свою комнату. В шкафу висела юбка для фламенко – тёмно-красная, длиной почти до пола, с широкими воланами; Алёна привезла её из дома, но до сих пор не находила случая показать.

Вот он и случай! Алёна надела юбку и туфли со звонкими каблучками – год назад сама подбивала их кожей, потом ходила с ушибленным пальцем, даже ноготь посинел… Перебрала стопку дисков на книжной полке и в самом низу нашла «Малагенью» Эрнесто Лекуоны. То, что надо!

Она и не представляла, до чего соскучилась по танцам, пока не зазвучала гитара! Алёна кружилась посреди комнаты, отщёлкивая каблуками ритм; лица зрителей то сливались в одно, то рассыпались и становились похожими на буквы, но разобрать слово Алёна не успевала: подол юбки стирал его, пролетая на расстоянии тоньше гитарной струны… Она закончила под рёв, заглушивший музыку, залпом выпила ещё полстакана, крутанулась на бис и смахнула очки с носа парня, сидящего на кровати.

– Ой, извините!.. – воскликнула она. – Простите, пожалуйста, я не нарочно… Я сейчас найду.

– Вон они! – Наташа указала под ножку стола. И точно: они зацепились за неё дужкой. Алёна, упав на колени, поймала очки, встала и протёрла салфеткой.

– Я сама, – сказала Алёна и надела их на лицо полному блондину. Он сидел красный – не понять, от смущения или удовольствия…

– Всё хорошо? – спросила Алёна. – Правда?

Он закивал, по лбу скатилась капля пота. Алёна заметила, что стоит в одной туфле, правой. А левая?… Надо же, потерялась… Да вон она, тоже под столом! А стол почти опустел, и хорошо бы теперь скинуть и правую, забраться наверх и продолжить концерт… Но в этот миг её схватили за руку и дёрнули назад. Алёна села на колени парню в чёрной водолазке, тут же вскочила, но он опять потащил её к себе.

«Зацепился, – подумала она и осторожно попыталась вытянуть руку. – Да надо же, как крепко», – и, чтобы помочь человеку, стала разгибать жилистые пальцы на своём запястье.

– Эй! – сказал кто-то над ухом. – Пусти её.

Алёна вдруг оказалась свободна, и высокий старшекурсник взял её под локоть.

– Где ты живёшь? – спросил он. – Отведу домой. Да не бойся, не буду к пьяной девчонке приставать.

«Кто пьяный? – подумала Алёна. – Я, что ли?… А, ну да… наверное». Она засмеялась: удивительно, как не понимала до сих пор…

– Не трону я тебя, – говорил парень. – У меня есть подруга в Питере.

– У меня тоже дома есть друг, в Караганде, – призналась Алёна.

– Вот и молодец. Сейчас пойдёшь к себе и будешь думать о своём друге.

Алёна вдела ногу в туфлю, сказала всем: «До свидания», – и, не дожидаясь ответов, поплелась к себе. Когда она вошла в номер, голова кружилась какими-то странными восьмёрками, и выпитое вино подступало к горлу, так что пришлось завернуть в туалет, потом умыться холодной водой, почистить зубы… Но вот Алёна села на кровать и задержала взгляд на фотографии Сергея – друга, оставшегося дома. Большой, восемнадцать на двадцать четыре сантиметра, снимок; Алёна сама приклеила его над изголовьем, скотчем за уголки, обернув их предварительно бумагой, чтобы не испортить. Приклеила сразу, как только въехала в комнату и разложила вещи. Она сама и фотографировала Серёжку за месяц до школьного выпускного вечера. Сергей улыбался, показывая блестящие зубы, за его спиной, сливаясь на горизонте с небом, синел тёплый Иссык-Куль, над плечом радужно искрилась на солнце снежная полоса гор… Алёна, едва прикасаясь, погладила фотографию и уже не впервые спохватилась: где она увидела цвета? снимок-то чёрно-белый.

Не виделись три месяца, надо же… Алёна скучала, но чем больше видела новых людей, чем больше её нагружали в универе, тем скорее она привыкала к новой жизни, вкатывалась, притиралась. На воспоминания редко хватало времени и сил. Всё, что было раньше – всё, кроме папы с мамой, но они не были, а есть, – не блекло в памяти, но тихонько отодвигалось. Алёна, как и прежде, отсылала Серёже письма из интернет-клуба, чаще по душевному порыву, но иногда потому что надо. Договорились не реже трёх раз в неделю – значит, надо идти, пускай сегодня лень, устала, дождь за окном… И ответы становились короче – как сами письма, так и фразы, из которых они состояли.

Если честно, то главная причина была в Сергее, а не в Алёне. Когда она звонила ему с почты, и разговоры были не такими, как хотелось. Много необязательных слов: «Ну, хорошо… ага, ладно… всё понятно с тобой…» – и так почти все пятнадцать минут. И не потому, что не о чем было говорить; впечатлений Алёна накопила столько, что в самое неподходящее мгновение они создавали пробку и мешали друг другу на выходе. Сергей мог бы это понять, но он… Алёне казалось, будто он что-то от неё скрывает, не договаривает. Новые интонации появились в голосе – точно подшучивает над ней, с самого первого звонка. Ко всему, что бы она ни сказала, относится с иронией. Даже к тому, что родители Наташи, соседки по номеру – врачи, и она тоже разбирается в медицине. «Будет, кому тебя лечить, если что», – сказал на это Сергей. «С чего бы вдруг? – удивилась Алёна. – Я что, собираюсь болеть?»

Странно, что за три месяца всё так изменилось.

Теперь она захотела сделать что-нибудь такое, чтобы разом пролистать это время назад. «Жалко, что тебя здесь нет, – сказала Алёна и снова погладила снимок, – было бы ещё веселее»… И тут глаза стали закрываться.

Проснулась она, раздетая до белья, и сразу поняла, что это работа подруг. Они были здесь же: Наташа читала, лежа в постели, Галя сидела за столом. Алёна взглянула на дисплей телефона: двенадцатый час. Ну, ты и мастерица спать!..

– С добрым утром, – сказала Галя. – Чаю хочешь? Мы ушли через десять минут за тобой. Ничего интересного больше не было.

– А ты помнишь, что творила? – сделав круглые глаза, вступила Наталья. – Такой стриптиз устроила, ма-ама не горюй!..

Алёна кивнула: «помню», – и поморщилась. Она действительно помнила всё, что было вчера, и от ужасных Наташиных рассказов только отмахнулась. Нет, больше так не надо… Зато установила норму: как хочется танцевать на полу, это нормально, а вот на столе – уже лишнее.

– Алёнка, не грузись. – Наташа, дотянувшись, тронула её за плечо. – Жизнь прекрасна. Идём сегодня по Невскому гулять? Как этот, крокодил крокодилович.

Алёна кивнула куда бодрее. Галя уже наливала чай. Алёна встала, взглянула на фотографию и едва не села обратно: вместо Серёжи на неё глядел Антон. Правда, что ли?… Она протёрла глаза: нет, показалось. Но с чего бы вдруг?