Читать книгу Опус номер девять ля мажор. Часть 1. Алёна - Александр Семёнов - Страница 20

Позавтракали вроде и давно, обедать было рано. Как всегда в это время, народ собрался у Наташиного костра, начались разговоры за чисткой картошки, рыбы и пока немногих найденных грибов. Привычно заплакала семилетняя Надя – сестра Дениса, – а сам он куда-то пропал. На вопрос Виктории: «Что с тобой?» – Надя ответила:

«Я скучаю по маме».

«Не понимаешь, что ли? совсем глупая?» – прочитала Вика в Надиных глазах. Как и вчера, и позавчера, Виктория усадила девчушку на качели, привязанные Лёней Часовым к суку высоченной сосны. Толкнула раз, другой… Надя сперва хныкала, что у неё кружится голова, но вскоре вошла в азарт и со смехом взлетала на высоту второго этажа.

Ольга приготовила свой знаменитый на побережье, полезный для мужчин напиток. Чтобы его получить, нужна всего одна трава – кипрей узколистный, он же иван-чай. Длинные, тёмные листья кипрея можно собирать всё лето; их скатывают в небольшие плотные колбаски – так, чтобы склеились от сока, – затем их надо день подержать в тени, нарезать и высушить. Секрета из своего умения Оля не делала, но её чай всегда был самым густым и душистым в бухте: другим то ли не хватало терпения в работе, то ли они не знали заклинание, которое надо бормотать, скатывая листья.

– Оленька, прошу, – Виталий Синицын протянул ей гитару, и Оля, склонив голову к плечу, проверила чистоту октав. Но, вопреки обыкновению, первый взятый ею аккорд оказался минорным. Ольга, знавшая наизусть Умку и Янку, «Ночных снайперов» и «Белую гвардию», битлов, Доменико Модуньо и даже немного Лаэртского, задумчиво теребила струны и напевала в ритме меланхоличной босановы:

– Что-то новенькое. Это Йовин или Тэм? – присев рядом, спросила беременная Женя Часова, маленькая, как птичка, в круглых толстых очках.

– А с платформы говорят… – ответила Оля. – Не, до них ещё время дойдёт, это советская эстрада. Я слышала по «Маяку» в раннем детстве, запомнила мелодию, некоторые слова. Весной нашла в музыкальной библиотеке и выучила.

– Мне очень нравится. И ему, надеюсь, тоже. – Женя погладила себя по животу. – Родится с хорошим вкусом.

– Точно знаешь, что ему? Вдруг ей?

– Ай, неважно, – Женя махнула рукой. – Кто родится, тот и сгодится.

В это мгновение с каким-то жалобным выстрелом лопнула третья струна, и конец захлестнулся вокруг Олиного запястья.

– Больно?

– Да ерунда, – ответила Оля. – Переживу.

– Вон Светка идёт. Она тебя пожалеет, и будешь как новенькая.

Виталий забрал гитару в ремонт и очень скоро вернул с новой струной, такой чужой своим серебряным блеском среди потёртой латуни соседей. К костру подошла Светлана в голубой, вылинявшей от стирок майке «Юты Джаз» и серых шортах, которые в своей прошлой, городской жизни были брюками. Рядом вприпрыжку бежал Никита в длинных, почти до колен, тёмно-синих трусах.

– Привет, кого не видела! – сказала Света. Никита повторил: «Привет» и тут же поправился: «Здравствуйте».

– Ну, здорово! – отозвалась Наташа. – Никитос! Есть хочешь?

– Не-а! – звонко ответил Никита.

– Молодец, правильная мама. За всё время ни разу не видела твоего парня голодным… А пряник? – вновь спросила она Никиту, который, услышав это слово, взглянул на маму.

– Бери, если предлагают. Я разрешаю.

– Спасибо! – не забыл сказать Никита и получил впридачу к прянику мандарин.

– И вы тоже держите, – Наташа протянула по мандарину Ольге и Светлане.

– Спасибо. – Оля вмиг очистила свой, съела, бросила шкурку в огонь, подержала испачканную руку на весу и, не отыскав более подходящего предмета, вытерла о собственную пятку.

– Классно, я тоже так буду делать, – сказала Виктория.

– Оранжевые ноги бежали по дороге… – пропела Лена, её мама.

– И ехало за ними колесо, – закончил папа Володя, обросший за две недели окладистой каштановой бородкой и похожий на папу дяди Фёдора из Простоквашина, только без трубки.

– Сам ты колесо! – возмутилась Женя Часова. – Оленька, вытяни ноги. И где ты видел колесо? Посмотри, какое чудо.

– Да ладно. Колесо у нас – это фигура речи, – сказала Оля и несколько раз, в ритме быстрого подмигивания, напрягла загорелые икры.

– Супер, я тоже такие хочу. – Вика, взглядом спросив разрешения, потрогала самое выпуклое место. – Ух ты, вообще как камень!

– Да у тебя всё и так великолепно.

– Дожили, – покачал лысеющей головой Лёня, – девушки хотят стать как камень…

– Правильно-правильно, – перебила его Женя. – Мягкими надо быть в других местах. В каких, я тебе, Вика, не скажу, ты уж извини. Подрастёшь, сама догадаешься.

– Да я уже всё знаю давно, – смеясь, отвечала Вика.

– Оль, а теперь нашу, золотые сундуки, – попросила Света. – Не забыла?

– Нет, я что угодно забуду, только не её.

Оля запела про сундуки, сначала тихо, как бы пробуя берег на звук, но потом глубже вдохнула, прикрыла глаза, и уже к концу вокализа-вступления эхо её голоса звенело и перекатывалось в лесу.

Никита, в отличие от мальчика из мультфильма, был очень даже не против стать королём: он поворачивался на бревне, не смущаясь взглядов, поправлял воображаемую корону, подкручивал усы, а когда песня стихла, поклонился со сдержанным достоинством.

– А теперь цыганочку, – заказал Лёня Часов.

– Вот её забыла.

– Ничего, Андрон приедет, напомнит. Вместе споёте. Я ему звонил, перед тем как ехать, он вроде сегодня хотел.

– Может быть…

Светлана подтолкнула Ольгу плечом:

– Что за цыганочка? С выходом?

– Не, – Оля покачала головой. – Совсем другая. Да ты слышала на дне рождения своём. Вот эта, – и она почти шёпотом пропела:

И резко заглушила струны.

– Нет, не то настроение. Не приедет, есть у меня чувство.

– Кто? Тот парень, о котором ты ничего не рассказываешь?…

– Да. Он меня этой песне и научил, на мою же голову. Мне кажется, не сегодня, так и вообще его больше не увижу.

Света незаметно пожала её руку:

– Не переживай. Всё будет хорошо, точно говорю.