Читать книгу Вся история Фролова, советского вампира - Александр Семёнович Слепаков - Страница 42

Когда стемнело, она вышла из общежития и пошла к реке. И совершенно не удивилась, увидев, что он идёт рядом. Его мысли легко угадывались, и ей казалось, что это взаимно. И она также скорее угадывала, чем видела, что он улыбается в темноте.

– Чему ты улыбаешься? – спросила она.

– Участковый на жену весь вечер орёт, – сообщил мужчина. – Говорит, она ему жизнь загубила. А она завтра к вашему начальству жаловаться пойдёт. Нам, мол, в деревне такая помощь не нужна – чтобы чужих мужей с ума сводить.

– Немного обидно, что ты не злишься, – призналась Иевлева.

– Если я ночью тебя с кем застану, не обижайся! – сказал он. – А днём – меня нет, никто тебе не указчик. Ты с участковым как-то поговори – он на тебе жениться собрался!

– А почему это днём тебя нету, куда ты днём деваешься? – спросила Иевлева.

– Днём сплю!

– А я днём живу, а ночью сплю, – сказала Иевлева.

– Раньше так было. А теперь ты ночью живёшь, а днём на ходу засыпаешь. Ты раньше меня боялась – теперь не боишься.

– А почему я должна тебя бояться?

– Да ты сама понимаешь! – сказал он.

– Нет, ты объясни! – настаивала Иевлева.

– Таких, как я, люди боятся.

– Каких «таких»?

– Таких, которые по ночам ходят, – терпеливо говорил он. – И фельдшера ты до полусмерти напугала, он сидит пьяный – не спит, ждёт, пока ты меня приведёшь.

– Ты что – следишь за мной? – удивилась Иевлева.

– Да зачем за тобой следить – у тебя всё на лице написано!

– У меня фельдшер на лице не написан.

– Ты что, правда хочешь меня в медпункт отвести и кровь на анализ взять? Ну, веди!

– Ну, пойдём!

– Сейчас пойдём, – сказал он, привлекая её к себе.

Медпункт ночью был закрыт. Но фельдшер не спал. Сидел в палисаднике и пил плодово-ягодное вино. Вскочив, он от Иевлевой сначала попятился, но потом взял себя в руки.

– Вы, главное, не бойтесь – он вам ничего не сделает, – сказала Иевлева.

– Давай его в медпункт, там открыто, – предложил фельдшер, – свет только зажгите, он свет как – нормально переносит? Я в темноте ничего делать не буду!

– Не бойтесь, – повторила Иевлева и, повернувшись, вышла за калитку.

Когда фельдшер вошёл в медпункт, он долго мыл руки в умывальнике в коридоре и никак не мог заставить себя войти в кабинет. Но в кабинете он увидел обычного мужчину, ничем не напоминающего загробное чудовище. И даже вполне симпатичного. Тот вежливо встал со стула и сказал:

– Вот и привелось свидеться, Игнатьич, ты, небось, и не думал. Ты тогда не обратил на меня внимания, когда я солдата принёс, почему-то ты решил, что это участковый, хотя я на него совсем не похож. Ну и правильно, будем считать, что это участковый! Ты не бойся меня, Игнатьич!

Фельдшер неожиданно осмелел и, покачав головой, сказал:

– Ну, Фролов, и хорошо это так? У девок и молодых баб кровь пить?

– Кто старое помянет… – сказал Фролов. – Теперь всё по-другому будет. Небось, к тебе с дырками на шее больше никого не приводят?.. Я же не хотел, я сам не понимал, что делаю. Мне от Петровых никогда обиды не было! Я же не думал! А сейчас, Игнатьич, я стал думать, я знаю, как надо делать, чтоб людям вреда не было. Вот. А Нинку Петрову я встретил, всё ей объяснил, она меня простила.

– Где встретил? – задал фельдшер не совсем понятный вопрос.

– Там, – показал на окно Фролов, – неважно.

– А что это ты на себя совсем не похож? Ты вон какой был жирный!

– Да я не знаю, оно так само получилось. Я, когда стал ходить, сразу был такой. Ты кровь у меня хотел взять на анализ – давай бери, мне самому интересно.

Фролов сел за стол, положил правую руку на подушечку, но фельдшер как-то не спешил приступать к процедуре. Тогда Иевлева отодвинула его и сказала:

– Не нужно вам – я сама всё сделаю!

Она ловко, с первого раза вошла в вену, осторожно вытянула полный шприц – фельдшер про себя отметил нормальный цвет венозной крови. Иевлева профессиональными движениями распределила кровь по пробиркам, закрыла их пробочками. Фролов, улыбаясь, прижимал ватку со спиртом, и видно было, что вся эта процедура очень его смешит. Он сказал:

– Чтоб у такого, как я, кровь брать, это только в Советской стране может быть. Обычно мы кровь берём, а в Советской стране – и у нас берут. Везде люди боятся, а тут не боятся. И баб таких больше нигде нет. А если у меня болезнь найдётся, будете меня лечить?

– У нас диспансеризация. – пробормотал фельдшер. – У нас всех лечат, я тебе, в случае чего, через неё передам. Ты ко мне сам не приходи, пожалуйста.

– Если что-то захочешь мне передать – скажи Елизавете Петровне, я к ней прихожу иногда, – сообщил Фролов.

Фельдшер был покрыт испариной и находился какое-то время в нерешительности, наконец спросил:

– Фролов, ну как оно там?

– Да я не помню, – ответил Фролов совершенно серьёзно, – я как-то очень быстро тут опять оказался.

– А видел ты… ангелов? – спросил фельдшер.

– Не помню, правда, Игнатьич, не помню, – смущённо признался Фролов.

– А… чертей ты видел? Тебе вроде полагается чертей видеть? – не мог успокоиться фельдшер.

Фролов задумался, видно было, что он пытается что-то вспомнить. Потом он посмотрел на фельдшера также серьёзно и тихо сказал:

– Нет, Игнатьич, чертей я точно не видел.

– А что ты видел?

Фролов опять задумался, потом как-то вскинулся весь и сказал:

– Слышь, Игнатьич, я речку какую-то видел, ей-богу, вот сейчас вспомнил.

– Ну да, – сказала Иевлева, – это Стикс. И перевозил тебя Харон на своей ладье.

– Ты помолчи, – вдруг как-то резко отозвался Фролов, – ты чего не знаешь, не говори! Какой Харон? Еврей, что ли?

Потом он обернулся к фельдшеру и продолжал:

– Река была точно, деревья на берегу – тополя! Мужик был, на полуторке, ждал переправы, ещё помню – столбы с проводами.

– Моей Маши не видел? – спросил фельдшер, сглотнув.

– Нет, – ответил Фролов, – я ж её узнал бы. Хотя, слышь, Игнатьич, ты бы меня тоже не узнал.

– А как ты тут опять оказался?

Фролов опять задумался.

– Не помню. Я вдруг смотрю, а это я по улице иду к магазину. Там, где Кононовых дом.

– Ну ты даёшь. – В голосе фельдшера ясно слышалось сочувствие.

Вдруг в коридоре раздались довольно тяжёлые шаги, скрипнули половицы, все повернулись к дверям: в них стоял участковый. «Всё как по писаному», – подумала про себя Иевлева. Участковый был одет по форме, в фуражке, на поясе кобура, причём расстёгнутая.

– Ну, здравствуй, – улыбнулся Фролов, – кобуру застегни, стрелять тут не в кого.

– Ты меня не учи, – тяжёлым взглядом посмотрел на него участковый.

– Да я так, с тобой же не угадаешь. Ты, как начнёшь стрелять, обязательно кому-нибудь дырку в заднице сделаешь. Ты не стой в дверях, проходи, садись.

– Что здесь происходит? – спросил участковый скорее даже Иевлеву, чем фельдшера.

– Да вот, – кивнула Иевлева на пробирки, – кровь взяли на анализ. Я завтра вышлю в лабораторию. В город едет аспирант.

– Валера, – улыбнулся участковому Фролов, – это для тебя хорошо.

– А я-то тут при чём? – удивился участковый.

– Пока ни при чём, но что уезжает – хорошо, – объяснил Фролов.

– Ты на что намекаешь? – прищурился участковый, кладя ладонь правой руки на кобуру.

– Слышь, – взмолился фельдшер, – ты положь руку на место от греха подальше!

– Только не подеритесь, пожалуйста, я вас очень прошу, – вторила ему Иевлева.

– Да у него там пистолета нет, – сказал Фролов, – у него же забрали в районе.

– Правда? – спросил фельдшер.

– Правда, – смущённо улыбнулся участковый, – пустая кобура. А ты откуда знаешь?

– Так видно, – ответил Фролов, – она же лёгкая, сразу видно.

– Да не так уж и сразу, просто ты проницательный гад. – Участковый, поменяв тон, добавил: – А я ведь с тобой не ругаться пришёл. Я с поручением пришёл.

– В чём дело? – Фролов встал и подошёл к нему.

– Вот, – участковый полез в карман, – подполковник дал. Значок советских танковых войск. Спасибо просил сказать тебе за солдата.

Он протянул на ладони значок.

– Я танкистам всегда помогу. – Фролов держал значок пальцами и смотрел на него с таким благоговением, с таким мальчишеским восторгом. – Ты не смейся, – обратился он к Иевлевой второй раз за вечер довольно резким голосом, – ты опять ничего не понимаешь. Это же значок танкиста.

– Здесь были большие бои, – некстати отозвался фельдшер.

– У меня к танкистам отношение особое. Со мной на войне случай был, – сказал Фролов участковому.

И он опять стал смотреть на значок. Иевлева взяла подставку с пробирками и, открыв холодильник, поставила её туда. Потом сказала фельдшеру:

– Мы завтра за материалом придём с лаборантом. Перед завтраком.

Фельдшер кивнул.

– Мне идти пора. – Фролов взял Иевлеву за руку. – У меня ещё дело есть.

– Куда ты её тащишь? – нахмурился участковый.

– Ничего страшного, обо мне не беспокойтесь, – попробовала разрядить обстановку Иевлева.

Участковый стоял в дверях, проход уступать явно не собирался.

– Нечего её с собой тащить, – повторил он.

– Всё в порядке, – примирительно сказала Иевлева.

– Я не с вами разговариваю, – вдруг оборвал её участковый.

«Что они оба на меня кидаются сегодня», – без тени обиды, а просто с весёлым недоумением подумала Иевлева.

– Ты пойди с бабой своей поговори, – отозвался Фролов. – Ты чего, не видишь, что ночь на дворе? Ночью спать положено. Ты днём будешь свои порядки устанавливать. А сейчас я здесь.

– А если я тебя задержу на трое суток? – заботливо спросил участковый.

– А за что?

– Тебя всегда есть за что.

– Не надо этого делать.

– Что, не нравится?

– Ты, участковый, такой же человек, как и мы все, ну, кроме меня, конечно. Зря ты думаешь, что мент – это что-то особенное.

– Вот как ты заговорил?

– Игорь! – закричал фельдшер участковому. – Ты что делаешь, ты что, не понимаешь?

– Фролов, вы задержаны! – тоже крикнул участковый.

– Ты свою силу призываешь? – ответил Фролов. – Твоя сила на меня не действует. У меня документов нет. Не хочешь от двери отойти? Ну ладно.

Фролов и Иевлева, так же держась за руки, бросились к открытому окну и с такой нечеловеческой ловкостью выпрыгнули в него, что фельдшер опять закричал, а участковый стал белый, как стена. Живые люди так не прыгают. Выходит, она тоже?

– Ты за ними не беги, – попросил фельдшер.

– Да это бесполезно, – отозвался участковый.

– Ты не уходи, а то у меня давление щас вверх полезет. Я лекарство приму, а ты посиди хоть немного со мной. Вдруг надо будет в район звонить, – попросил фельдшер.

Участковый и сам видел, что фельдшеру плохо, и оставить его в таком состоянии нельзя.