Читать книгу Иль будет дух мой коронован Вами. Новые переводы сонетов Шекспира - Александр Скальв - Страница 4

Мы множим то, что создано прекрасным,

Чтоб не погибла Роза Красоты,

И если прожил старший не напрасно,

Напоминал бы сын его черты.

Но ты к себе прикован ясным взглядом,

Ты свой огонь питаешь лестью впрок,

Тем голод сея с изобильем рядом,

Сам – враг себе, к кому ты сверхжесток.

Коль стал ты мира свежим украшеньем,

Будь вестником пылающей весны,

Раскрой бутон в своём предназначенье,

Вскупую, не растрать своей казны.

Мир пожалей и долг прекрасный миру

Отдай ему, а не зарой в могилу.

Когда чело осадят сорок зим,

Изроют красоты младое поле,

Наряд чей гордый был неотразим,

Но в жалких сорняках не виден боле,

Ответь: где скрылась красота от нас,

Где юных дней богатство золотое?

Не лги, что – в глубине запавших глаз,

В том – жгучий стыд и хвастовство пустое.

Достойней похвалу найти б ты мог,

Коль указал: «Дитя моё пред вами —

Мне оправданье, по счетам итог —

В нём красота моя жива с годами».

Так юность вновь с тобой, когда ты стар —

Пусть лёд в крови, но рядом прежний жар.

Пред зеркалом скажи: «Хоть взору мил,

Пора создать сей облик в новой стати».

Его не освежив, обманешь мир,

Оставишь чью-то мать без благодати.

Кто так светла, чьё лоно презирать

Способно благость твоего посева?

Иль кто так горд, готов гробницей стать,

В любви к себе прервав потомства древо?

Ты – зеркало! Как матери расцвет

Вновь отражён в тебе её весною,

Так сможешь зреть, и ты, сквозь окна лет,

Назло морщинам, время золотое.

Но память не создав, пока ты жив,

Умрёшь один, свой образ погубив.

Прелестный мот, лишь на себя, зачем,

Ты тратишь красоты своей наследство?

Природа завещает только тем,

Кто ей вернёт и приумножит средства.

Но ты, прекрасный скряга, возвратить

То, что дано, как будто, не желаешь?

Как ростовщик без прибыли, чтоб жить,

Громадный долг во зло употребляешь?

С самим собой имея оборот,

Лишь сам себя, мой милый, ты обманешь.

Когда Природа к небу призовёт,

Достойный ли отчёт ты ей оставишь?

Взять красоту в могилу не спеши.

Отдай! Ей жить послом твоей души.

То время, что создало гибкий стан,

Прелестный образ и весёлый нрав,

Оно поступит с ними, как тиран,

Что мстит тому, кто пред любым был прав.

Ведь время не жалеет лета жар,

Ведя его к морозам злой зимы,

Где не шумит листва, замёрз нектар,

Слабы иль вовсе краски не видны.

И если соки лета не хранить,

Живую влагу взяв в стеклянный плен,

То красоты земной порвётся нить,

И жизни память обратится в тлен.

Храня нектар, зимы не страшен срок,

Хоть сник цветок, но долго сладок сок.

Не дай зиме косматой лапой смять

Дни лета прежде, чем вольёшь свой сок

В любви фиал. Ему богатством стать,

Коль красоте твоей не вышел срок.

В том нет запрета. Помещая в рост,

Даёшь ты счастье в долг и потому

Умножь себя в другом, ведь выбор прост,

Будь твой процент хоть десять к одному.

Десятикрат счастливей стань сейчас,

Свой лик раз десять в детях повторив.

И сдастся смерть, когда придёт ей час,

Коль ты всегда в своём потомстве жив.

Не дай, глупец, стать красоте твоей

Добычей смерти и наследников – червей.

Когда с востока благодатный свет

Слепит глаза пылающей главой,

То взглядов, не отдавших дани, нет,

Не павших в благодарности святой.

Когда на пик небесного холма

Светило, словно муж в расцвете лет,

Свершит подъём, то сила в нём видна,

Всё также шлют восторг ему вослед.

Когда ж в закат усталый исполин

Как дряхлый старец покидает день,

То верный взгляд едва ли есть один,

Отвратна всем грядущей ночи тень.

И ты, прошла чьей жизни половина,

Умрёшь ненужным, коль не будет сына.

Сам – музыка, ты слышишь в ней печаль!

Любовь и радость не ведут войну,

Но любишь то, что выбросить не жаль,

Иль рад дарам досадным. Почему?

У верных струн звук слажен и силён,

Но стал тебе отвратен их союз,

Ведь вновь звучит упрёком мягким он,

Как губишь ты себя без брачных уз.

Но слушай, струны вторят в унисон,

В супружестве нашедши свой черёд,

Как мать, отец, дитя, все держат тон

Одной и самой радостной из нот.

Их песнь, где общий голос правит всем,

Поёт тебе: «Один, не стань ничем!»

Глаза вдовы боишься увлажнить,

Себя сжигая жизнью одинокой?

О! Если без детей закончишь жить,

Мир как жена всплакнёт. Но мало проку

Скорбеть о сроке бестолковых дней,

Унёсших образ твой с тобой в могилу,

Ведь для обычных вдов глаза детей

Хранят им облик мужа, дарят силу.

С деньгами можешь поступать как мот,

Мир от того их вовсе не теряет,

Растрату ж красоты он не вернёт,

Кто в рост не дал, её уничтожает.

И нет любви к другим в груди того,

Кто над собой творит такое зло.

Лгать стыдно, что в тебе – любовь к другим,

Коль зло творишь так глупо над собой.

Быть может, пусть, ты многими любим,

В тебе ж любви нет вовсе никакой.

Ты злобою смертельной одержим,

Да так, что козни строишь сам себе,

Губя прекрасный кров, что лишь храним

Обязан быть в заботе о судьбе.

Смени свой помысел – сменю вердикт!

Иль в злобе жить вольготней, чем в любви?

На добрый поменяй свой внешний вид,

И сердцем докажи слова мои:

Создай себе в любви младое «я»,

Чтоб дальше красота жила твоя.

Как вянешь ты, так будет расцветать

Тот, отделённый от тебя, росток.

И кровь, что в дар смог в юности отдать,

Ты в старости назвать своей бы смог.

Лишь так ты станешь мудр, красив, велик.

А без того ты – глуп, несчастен, стар:

Будь все такими, мир бы быстро сник

И в три по двадцать лет пустыней стал.

Пусть те, кто миру вовсе не нужны —

Кто зол, уродлив, сгинут без следа.

Кому же красота, любовь даны,

Обязан сохранять бесценный дар.

Ты, как печать Природы, оттиск множь,

В нём вечен образец, с тобою схож.

Когда считаю времени часы,

Иль вижу дни, пропавшие в ночах,

Увядший цвет фиалковой красы,

Иль серебро седое на кудрях,

Когда я вижу вовсе без листвы

Ту крону, что стада спасала в зной,

Иль зелень лета, смятую в снопы,

На дрогах с белой, колкой бородой,

Тогда вопрос о красоте твоей

Гнетёт меня – грядёт фатальный срок.

Ничто не вечно в прелести своей,

Но умирает, дав другой росток.

Ведь вряд ли сладишь с Времени косой,

Коль ей твой сын не бросит вызов свой.

Вы быть вольны собою! Но не дольше,

Чем сами, милый, Вы живёте здесь.

Готов к концу Ваш нежный вид быть должен,

Другому дан, в нём повторившись весь.

Чтоб красота, что во владенье взяли,

Не ведала предела бы, тогда

Вы вновь собою после смерти стали,

Коль отпрыск юный облик Ваш создал.

Кто разрушает дом такой красивый,

Что в бережной заботе был готов

Зимы ослабить бурные порывы

И ярость смерти в холоде веков?

Никто, лишь мот: мой милый, мало знать —

Что был отец, сын должен Ваш сказать.

Я не со звёзд суждения беру,

Хоть, полагаю, тоже астроном —

Не тот, чей сказ, что – к злу, а что – к добру,

Болезнь иль голод ждать и, что потом.

Не тот, кому известен краткий миг,

Чтоб каждый знал свой ветер, дождь и гром.

И участь королей я не постиг

Из тех знамений в небе том ночном.

Но знанье мне даёт взор ясный твой —

В глазах, как в звёздах, истины видны,

Что вечны рядом верность с красотой,

Но лишь когда тобой сохранены.

Иначе жди конца, что я предрёк:

Для верной красоты – и рок, и срок.

Когда я полагаю всем растущим

Быть совершенным только краткий миг

На сцене под влияньем всемогущим

Знамений звёздных для земных интриг,

Когда сужу, что люди, как растенья,

Чей рост и спад доверен небесам,

Горды в соку младом – с его сниженьем

Их бравой стати уж не вспомнить нам,

То в том непостоянном пребыванье

Вы юным предстаёте предо мной,

Где Время неподвластно Увяданью,

Что ввергнет свежий день во мрак ночной.

В борьбе за Время – к Вам моя любовь:

В чём Вам – урон, тем наделю Вас вновь.

Но почему бы Вам не стать сильнее —

Войну с тираном – Временем вести,

Вас против спада укрепит вернее

Благое дело, чем мой бедный стих?

Сейчас Вы на вершине дней погожих,

Вокруг сады девичьи – кто-то б мог

Вам дать цветов живых, на Вас похожих,

Куда точней, чем расписной подлог.

Так должно Вашей жизни путь исправить,

В том кисть времён, перо моё – слабей,

Им честь и красоту так не восславить,

Чтоб Вас заставить жить в глазах людей:

Отдать себя, себя так сохранить —

Вам с тем уменьем сладким должно жить.

В грядущий век кто в мой поверит стих,

Будь в нём заслуги Ваши – исполины?

Знать небу, станет склепом он для них,

Скрыв жизнь, не показав и половины.

Коль расписать мог прелесть Ваших глаз,

Размер всех Ваших граций счёл бы снова,

«Поэт сей лжёт» – потомков был бы сказ:

«Не тронет штрих небес лица земного».

И жёлтые от времени листы,

Как байки стариков, прочли б с презреньем,

И Вашу правду страстностью мечты

Назвали б или древним пышным пеньем.

Но коль в то время жив Ваш сын мог быть,

Вдвойне: в стихах и в нём, могли б Вы жить.