Читать книгу Повести из захолустья - Александр Вендеров - Страница 10

Двадцать пятое апреля, подарившее столько новых впечатлений, состарилось и готовилось уйти в историю. Когда стемнело, сидели всей компанией на складе, жгли, как и повелось, костёр. И тут тишину позднего вечера прорезал надсадный крик: «Ооооой, мля»! А потом, через несколько секунд, ещё раз. Алеся спросила:

– Что это было?

– А это брат мой Стёпа, – ответил Витя. – Как набубенится, так начинает барагозить.

– Алеся, а ты выпить любишь? – поинтересовался Никита.

– При случае бывает. Но как Стёпа я себя не веду.

– А как?

– Может, увидите. Скоро майские праздники – значит, будет повод это дело отметить.

– Так у Вити скоро день рождения, седьмого мая, – заметил Денис.

– Ну вот и супер! Сколько исполнится тебе, Витя?

– Двадцать. Паспорт надо будет менять.

К половине одиннадцатого вечера сидеть у костра надоело, и друзья решили погулять по деревне. Только вышли со склада на главную улицу Сулид, как услышали такой диалог, происходивший на крыльце стоящего рядом дома:

– Тёть Тань, ну дай в долг! Я через два дня отдам. Сил нет – помираю!

– У мене чаво тут – казёнка? Повадился! А потым будеть сем тыщ долгу.

– Ну будь человеком, тёть Тань! А не будет у меня денег – бесплатно посажу тебе бульбу. Весь огород посажу.

– Ладно, щас вынесу. Ох, Максимка, губить тебе твоё горло!

Оказалось, что это Максим пришёл к деревенской самогонщице тёте Тане за «живительной влагой». Ему не впервой покупать самогонку в долг. Денис рассказал, как четыре года назад, в 2016 году, Максим набрал самогона в долг на семь тысяч рублей, а потом не хотел отдавать. Тогда тётя Таня зареклась иметь с ним дело и даже за деньги не продавала Максиму алкоголь. В следующем году он свой долг отработал на посадке огорода и на строительстве курятника, но у самогонщицы осадочек остался.

– Ребята, а что у Максима с работой? Когда ко мне приходил, рассказывал, как его оттуда сократили, отсюда уволили. Я подумала, что это как-то странно.

– Так ничего странного нет, – сказал Витя. – Его за пьянку увольняют.

И парни рассказали Алесе историю злоключений Максима Авдошкина. Он окончил вечернюю школу, где получил профессии тракториста и экскаваторщика. Пошёл работать в совхоз, но в день первой же зарплаты лишился прав. Он проставился коллегам в честь зарплаты, бухали в поле за Новосёлками в обеденный перерыв. Показалось мало – поехал в Новосёлки за добавкой. Не доехал до магазина каких-то сто метров – остановили гаишники. Они ему говорят: «Вылезай из кабины», а он не то что вылезти – сидеть ровно не может. Всё же попытался спуститься на дорогу, но выпал из трактора.

– А я помню этот случай, – сказала Алеся. – Это был 2002 год, я тогда здесь ещё бывала. Кстати, вы откуда это знаете? Вы же тогда совсем маленькими были.

– Меня даже и на свете не было, – отозвался Денис, – а рассказывал мне мой дядя. Они ведь хорошо общались в молодости.

Витя и Денис продолжили рассказ. Никита о приключениях Максима знал меньше и поэтому больше слушал, как и Алеся. Сняли его с трактора – перевели в пастухи. Там Максиму нравилось, о чём он сам рассказывал. Пасли вдвоём с каким-то пожилым дядькой из Новосёлок. Выпьют на поле и спят, а за коровами приглядывает собака. Алеся вспомнила эту собаку по имени Лада. Всё стадо держала!

Наступила зима – Максима перевели техником на скотный двор в Новосёлках, где он обслуживал и ремонтировал в том числе транспортёр, выводивший навоз из помещения фермы. И как-то раз то ли по синьке, то ли с похмелья он забыл снять ключ на 32 – 34 с гайки, которую только что закрутил, и пустил ленту. А ключ кувырьк – и полетел прямо доярке в голову. Сантиметрах в трёх пролетел всего, а то поехал бы Максим отдыхать на несколько лет.

Потом Максима окончательно уволили из совхоза за пьянство. Он был охранником, строителем, экскаваторщиком, трактористом в других местах, но нигде надолго не задерживался: его увольняли по той же причине. Часто сидел без работы и лишь калымил: где дрова расколет, где дом или сарай построит, где яму выроет. Только за 2018 год Максим вылетел с работы четыре раза: один раз из лесничества, один раз из строительной компании в Подмосковье, где работал на экскаваторе, и два раза из питомника. Он сначала там был трактористом, но однажды в нетрезвом виде чуть не задавил человека. Уволили. Но через месяц дядя Юра Чернов, управляющий питомника, тоже живший в Сулидах, пожалел Максима и снова взял на работу. Теперь уже разнорабочим. Но и это не пошло впрок: на работе он продолжил употреблять. Когда в очередной раз управляющий застукал Максима в подпитии на далёком от конторы лугу, куда его послали косить триммером траву, выгнал окончательно.

– А с экскаватором получилась такая история, что и смех, и грех, – говорил Денис. – Его устроил туда Шихмирза, муж продавщицы. Работал месяц нормально. А потом взял четыре выходных и приехал домой. И забухал на неделю или даже больше. Начальник ему звонит – мол, куда делся. А он отвечает: «Михалыч, я завтра только смогу приехать, но я с перегаром. Я бухаю».

– Не всякому начальнику такое понравится!

– Так ему и не понравилось. Запой у Макса кончился – поехал на работу, а его вышибли оттуда. И потом начальник мужу продавщицы высказал: чего ты мне бухарика подогнал.

– Как говорила моя бабушка, «она никого в люди не выводила». «Она» – это водка.

Витя продолжил:

– А вот ещё кой-чего расскажу. Максим где-то год в охотхозяйстве работал. Там, в стороне Рудни. Работал на двух тракторах – МТЗ-82 и ДТ-75. Он тебе говорил об этом?

– Да, жаловался, что несправедливо с ним поступили. Только он сказал, что не год там работал, а два.

– Может, и два, не помню точно. Ну так вот: пока он там в лесу жил, тётя Ира, мама его, сидела здесь зимой без дров.

– Как без дров? Это же насмерть замёрзнуть можно.

– А он деньги пропил, заказывать дрова не на что стало.

– Да, она к нам приходила погреться и поесть, – добавил Денис.

– Они вообще с матерью немирно живут, – вступил в разговор Никита. – Я сам слышал, как ругались.

– А тётя Ира выпивает? – спросила Алеся.

– И даже крепко, – Витя поделился своими наблюдениями. – Всё чаще в долг. А потом приходит пенсия, и всю её приходится в магазин отдавать.

Из дальнейшего повествования Вити Алеся узнала, что у тракторов в охотхозяйстве были имена: Максим назвал бульдозер ДТ-75 Тигрой, а колёсный МТЗ-82 Малышом. Техническое обслуживание тракторов Максим тоже производил в подпитии, отчего у Тигры часто слетала то одна гусеница, то другая – бульдозер как бы разувался, о чём Максим подолгу рассказывал собеседникам, как только немножко клюкнет. Для него трактора – вообще любимая тема, и стоит хоть что-то спросить об этой технике, как услышишь лекцию на час. Увлечённый человек, и если бы не топил себя в алкоголе, в своей профессии мог бы многого достичь. Но вышло иначе. Как-то раз он по пьяной лавочке заехал на Тигре в пруд, и трактор пришлось вытаскивать, а после ремонтировать. Максима сняли с обоих тракторов и отправили подкармливать зверей, как он и рассказывал Алесе. Вот только Максим умолчал про обстоятельства увольнения.

– Когда он несколько дней не может выпить, он глумить начинает. Видения всякие, галлюцинации. А в тот раз у него денег не было – вот и забрался в господский дом. Ну, к хозяину. И свистнул из бара… Сколько он там свистнул у него, Денис?

– А я не знаю, сколько именно. Короче, несколько бутылок из бара украл – его и уволили.

– Настолько далеко алкоголизм зашёл, что Максим глюки ловит? – удивилась Алеся.

– Да, ты знаешь, какие у него белочки4 бывают?! – сказал Денис. – Один раз они с моим дядькой в лесу за домом Авдошкиных выпивали. Макс пошёл отлить в кусты и там увидел снежного человека. Он нам сам после сказал об этом. «Самый настоящий йети» – говорит. Испугался, побежал домой. Йети за ним. Пока бежал, снял с себя всю одежду, домой забежал уже в одних трусах. Схватил топор, чтобы защищаться. Мать думала, что он совсем кукухой поехал.

– Да так и было, раз йети за ним гонялся, – задумчиво проговорила Алеся. – Его в больницу положили тогда?

– Нет, – ответил Никита. – А надо было бы: там хотя бы прокапали. А то ему так долго не протянуть.

– А потом, – продолжил Витя, – он ехал из Рамешек в Сулиды на велосипеде, и за ним увязалась большая белка. То есть животное, а не белая горячка. Нам говорил, что такого размера, как кавказская овчарка. Прыгает с дерева на дерево и кричит ему: «Ну что, допился, алкаш»? Он отвечает в том ключе, что мол, пошла ты куда подальше, я вообще больше пить не буду. А она ему: «Врёшь, Максимка, будешь»! Приехал домой – ему показалось, что и за ним, и за всеми следит ФСБ через телефоны. Ходил по деревне и всем говорил, чтобы выключили телефоны и вытащили из них батарейки.

– Да, – вспомнил Денис. – Он к нам тоже приходил. А потом ещё случай был, что Максима белочка посетила. Пушистая такая, с хвостом. Ему видение было, будто соседка его, Аня Комарова, следит за ним, чтобы продать на органы инопланетянам. И он ночью стал ломиться в дом Комаровых, а Аня там была одна с двумя маленькими детьми. Комаровы его наутро чуть в дурку не сдали.

– То есть у него в основном идеи преследования, – заметил Никита. – А чего он так боится в больницу попасть? Там же долго держать с белкой не будут.

– Так он прав на трактор из-за этого лишится. В наркологический диспансер на учёт ставят тех, кого с белой горячкой госпитализировали.

– Понятно теперь. А когда он к Ане ломился – это не в тот раз было, когда ему перископ из Комаровского пруда показался?

– Не помню, в тот раз или нет, а такое тоже было. Он подумал, что в Комаровском пруду плавает подводная лодка, в которой сидит инопланетянин. Он следит за Максимом, чтобы его похитить.

Алеся сначала не поняла, где в Сулидах Комаровский пруд, а потом вспомнила: все четыре пруда в деревне называются по фамилиям людей, чьи дома стоят рядом. И, значит, Комаровский пруд – это тот, что напротив и Комаровых, и Авдошкиных.

– Ребята, – сказала она, – а ведь это то, что называется «мем смешной, а ситуация страшная». Это же алкогольная деградация личности, и человек не сможет бросить пить, даже если захочет.

– Ну ты знаешь, мой дедушка Вася много лет бухал, а бросил пить, когда плохо стало со здоровьем. Жить захотел! – ответил Денис.

– Честь ему и хвала, вот только мотивация должна быть очень сильной для этого. Да и потом, наверняка пил не так, как Максим. До белочек не доходило?

– Нет, конечно! Да и дед бросил пить десять лет назад – значит, ему уже за шестьдесят было. А Максима пушистые зверьки с двадцати семи лет посещают. Хорошо, что дядька мой больше не пьёт!

Алеся помнила, что Миша Власов любил приложиться к бутылке и поэтому удивилась:

– Что, совсем бросил?

– Хотелось бы верить в это. В феврале у меня был день рождения – так он там нажрался, а потом за руль сел. У него это всё время было: как напьётся, так поедет куда-нибудь. Но в тот раз набубенился так, что наутро не помнил, как на машине в Новосёлки ехал. Испугался, что чуть беды не получилось – третий месяц сухой уже.

Витя вспомнил:

– А мы тогда с Денисом и нашими друзьями из Новосёлок стоим перед магазином – смотрим, а на площадь выкатывается «Волга», и из неё вываливается Миша. Я его тогда на своей машине домой отвёз, а Денис «Волгу» пригнал.

– Так я Мишу, кстати, и на улице не вижу. Не всё же время он на работе?

– Алеся, – ответил Денис, – он ведь по трезвянке и раньше не гулял. А как завязал, так дома сидит. Неинтересно ему с нами. Или поедет с металлоискателем копать.

– Так он археологией занимается?

– Ага, ездит туда, где раньше были деревни, и ищет старые монеты. Я тоже с ним езжу, когда позовёт, но сейчас у дяди времени мало. Я же говорил, на дом копит.

– Случай вспомнила! Я в молодости хорошо общалась и с Максимом, и с Мишей. Максим тогда ещё не так пил. Был 2005 год – я приехала на каникулы в деревню, а у меня была газета объявлений «Из рук в руки». И там объявления о продаже мобильников. Продавался телефон стандарта DAMPS – были такие телефоны без симки. Сидели у меня в летней кухне, пили пиво, но все были трезвые. Максим позвонил в Петербург продавцу, спрашивает его, какой телефон, какие функции, сколько стоит. Тот долго ему рассказывал, подробно так. А Максим и говорит:

– Слышь, я тут подумал: если это телефон стандарта DAMPS, может, ты мне его так отдампс?

Тот мужчина не понял, спрашивает: «Что»?

– Так отдашь! – отвечает Максим. И больше ничего не мог сказать: мы всё втроём ржали, как ненормальные. Максим говорил, что ему стыдно потом было перед этим человеком.

Ушла молодость, а минувшие пятнадцать лет принесли Алесе, Максиму и Мише совсем разное.