Читать книгу Повести из захолустья - Александр Вендеров - Страница 6

Наступил апрель. Первое число этого месяца – день смеха, он же день дурака. Вот и природа пошутила: к утру температура воздуха опустилась до -8. Пруд напротив дома, который всю зиму никак не мог покрыться сколько-нибудь убедительным слоем льда, застыл. Надо затопить печь, да вот дров остаётся всё меньше. В ограде показалась Людмила Кузьмина, жена Егора.

– Доброе утро, соседка! – поздоровалась Алеся. – Не замёрзли?

– Привет! Замёрзли. Вон руки закоченели, пока собаке цепь распутывала. Он за ночь её завязал.

– Так, видать, бегал вокруг, ему тоже холодно. Люда, я вот что хотела спросить: вы где дрова покупаете?

– Белорусы обычно возят, а теперь как привезут? Границу закрыли. У тебя дров нет, что ли?

– Мало совсем – только те, что от бабушки остались. А где заказать?

– Подожди, сейчас у Егора спрошу телефон Андрея Васильева из Новосёлок. Он тоже возит, но у него подороже, чем у белорусов.

Алеся договорилась с Андреем из Новосёлок, что он привезёт ей пять кубов колотых дров за десять тысяч, но сделка не состоялась: на следующий день в Смоленской области ввели самоизоляцию, и этот мужчина боялся попасть на штраф. Работает-то он неофициально! А чем печку топить? Выход подсказал Денис. Оказалось, что в хате бабы Оли Зверевой осталось не меньше двух кубов старых, даже антикварных дров, завезённых в первые годы нынешнего века.

– А как их оттуда достать? – поинтересовалась Алеся.

– Так дом-то открыт! Пойдём с тобой и с Никитой сегодня вечером, часов в десять, с тачкой, и нагрузим её раза три. Пока тебе хватит, а как кончатся, снова сходим.

– Пойдём, нужны дрова. А чего же так поздно?

– У дома хозяева есть, а если приедут? Про нас кто-нибудь брякнет, что дрова воруем. Мне же бабушка мозг вынесет.

– И то правда. Пойдём часов в восемь гулять, а вечером к тебе за тачкой сходим.

Спецоперация по доставке дров прошла успешно: привезли четыре тачки верхом. В доставке старинных поленьев принимали участие не только Денис с Никитой, но и их друг – девятнадцатилетний Витя Зеленцов. Алеся помнила его маленьким мальчиком, а теперь какой большой вырос! Витя служил год по призыву в морской пехоте, а после армии пошёл служить в Росгвардию. Работает теперь в Смоленске, график сутки – трое, а с суток приезжает на отцовской «двенашке» домой. Восемьдесят километров до областного центра – расстояние небольшое, за час доехать можно.

Витя – светловолосый парень среднего роста, крепкий, заметно молчаливый. Любит слушать, а говорить – не очень. В этом он похож на Никиту. Таким людям нужно время, чтобы привыкнуть к новому человеку, и Алеся особо на него не наседала с расспросами. Всё больше о себе рассказывала, чтобы задать тон беседе. Трудновато бывает, когда в компании из четырёх человек два интроверта. Оказалось, что Витя интересуется политикой и внимательно следит за происходящим в России и мире, действия сильных мира сего оценивает критически, но без фанатизма. Алеся порадовалась за молодое поколение: не только, стало быть, в гаджетах сидеть умеют, но и головой думают, и это замечательно, что у нас есть такие парни и девушки.

Доставив дрова, пошли на заброшенный склад жечь костёр. В Сулидах две заброшки – скотный двор и склад. В восьмидесятые годы, когда Алеся была маленькой девочкой, на складе были зернохранилище, зерновой ток с зерносушилкой и хранилище химикатов, нужных в сельском хозяйстве. А ещё здесь делали рапсовое масло. Ниже склада, по дороге к скотному двору, стояла кузница. От неё теперь не осталось ничего, а от склада сохранились лишь разгромленная зерносушилка да большой белый ангар, ещё как будто целый. Костёр жгли в железной зерносушилке, крыша которой была близка к обрушению. Это так старшие братья Вити, родной Степан и двоюродный Саша, в прошлом году дёрнули сушилку, чтобы свалить и сдать металл. Сооружение покосилось, но устояло, а листовое железо, которым сушилка была обита, уже многие отдирали.

– Вить, грохнется эта сушилка когда-нибудь на нас! Давай её завалим, – предложил Денис, когда костёр разгорелся. (Костёр разводил Витя: ему, бывшему поисковику, проведшему не один месяц в походах, такие дела даются на раз-два).

– А мне нечем её подцепить, Денис. Может, Стёпа дёрнет. Вот только он загудит сразу, сдав такую кучу металла!

– Что, сильно может загудеть? – спросила Алеся.

– Угу. Есть у него такая привычка, – ответил Витя.

– Витя, а тебе когда на службу?

– Через два дня. Пятого апреля с утра поеду, шестого вернусь. Ты ещё долго здесь будешь?

– До конца карантина, а это неизвестно когда. Снова деревенской становлюсь!

Посиделки на складе у костра стали традицией. Как-то раз сходили и на скотный двор. Алеся помнила, что раньше он стоял хотя и в руинах, но все здания были на месте. А теперь здесь остались лишь остовы построек. Оказалось, что ферму купил какой-то предприниматель и разобрал её на стройматериалы. Большую часть кирпича и бетонных панелей вывез, однако кое-что не смог или не захотел увезти. Сложенные одна на другую плиты лежали то здесь, то там на земле. От кормоцеха, где была надпись «1985», сохранился только железобетонный скелет и стопки плит, раньше составлявших крышу здания.

Люди из городов начали приезжать в деревню, чему способствовали выходные дни, введённые в стране до конца апреля с возможностью продления. Каникулы строгого режима: на работу нельзя, выйти из дома без крайней необходимости нельзя, но и чрезвычайная ситуация официально не объявлена. А это значит, что действуют все договоры, надо платить по всем кредитам, и самоизоляция не является форс-мажором. Вот тут-то до Алеси и дошло понимание, почему эти меры государство не называет карантином. Ведь если был бы введён карантин, нести издержки пришлось бы государству, а сейчас платит работодатель. Но платить не все хотят и не все могут, и оттого людей начали массово увольнять и отправлять в бессрочные отпуска за свой счёт. Хорошо, что Алеся перед новым годом рассчиталась с ипотекой!

С молодыми общаться было просто. Удивительно, но оказалось, что эти ребята с Алесей на одной волне. А вот с ровесниками сложнее. Алеся уже встретила нескольких одноклассников и одноклассниц, которые стали приезжать к родителям из городов. Поговорила на улице с одним, встретилась в магазине с другой, и оказалось, что после приветствий и неизбежных в таких случаях вопросов о том, как сложилась жизнь, сказать-то друг другу больше нечего. Повисали неловкие паузы в разговорах, каждому, в том числе и Алесе, хотелось скорее эту встречу завершить. А ведь с этими людьми она росла в одной деревне, одиннадцать лет училась в одном классе. И не ссорились друзья детства, а стали совершенно чужими. Грустно это.

Дважды в день по Сулидам ездила полицейская машина, и страж порядка через мегафон оповещал о необходимости оставаться дома «в целях предотвращения распространения новой коронавирусной инфекции». Люди, которых становилось в деревне всё больше, впрочем, не очень строго соблюдали эти предписания. В деревне всегда можно сказать, если патрульные остановят, что выносишь мусор или вышла в магазин за хлебом. А в Петербурге сейчас сидела бы в четырёх стенах! Хорошо, что осталась. Да и за маму Алеся была спокойна: она-таки уехала к подруге в самые турлы Ленинградской области, где нет никакой заразы.

А телевизор продолжал нагнетать напряжённость. Коронавирус был не только в новостях – с утра до вечера показывали ток-шоу, в которых разные крикуны спорили, естественного происхождения эта болезнь или рукотворного. Самых шумных слышно сразу, и они убеждали зрителей: это диверсия, вирус в Китай запустили американцы, а потом сами от него пострадали больше других. И если раньше, ещё четыре месяца назад, в подобных шоу те же люди рассказывали, что наша страна в кольце врагов, которые спят и видят, как бы её обидеть, унизить, ослабить и даже разрушить, то теперь появилась такая благодатная тема, как ковид.

Жители Сулид под влиянием новостей стали шарахаться друг от друга, некоторые избегали даже здороваться за руку. Им казалось, что этот вирус везде, даже в таком захолустье, как Сулиды. Седьмого апреля дядя Коля Воронцов сказал в магазине:

– Вот занесли нам америкосы етот коронавирус – теперь не знаешь, кады помрёшь!1

– Дядя Коля, – заметила Алеся, – кто этот вирус занёс, ещё неизвестно. Может, он сам собой возник, как атипичная пневмония и ближневосточный респираторный синдром.

– Да всё и так ясно. Они Китай и нас хотели нагнуть, а сами пострадали. По телевизору же сказали!

– Ну так пусть доказывают, кому интересно, что это Америка. Сейчас не так важно, откуда он – важнее понять, что с этим делать. Я о другом. У нас в области всего три случая заражения – так стоило ли из-за трёх больных закрыть всю область по домам и грохнуть экономику, которая и так на ладан дышит?

– Да, дышить! Бздить – не слышить. Вот и будем помирать с голоду, хрен хто поможеть.

Тяжёлый человек дядя Коля. Всё видит в чёрном цвете, все ему плохие, словно в его глаз попал осколок зеркала тролля, о котором писал Андерсен в «Снежной королеве». Про таких людей говорят «черноротые». Сплетню пустить или сказать гадость о человеке для них легко, как два пальца об асфальт. И если продавщица Дуся сплетничает не по злобе, а просто в силу ограниченности ума и от скуки, то для дяди Коли обсуждать других – настоящая отдушина. Вот и фермер Семёнов ему не угодил. Хозяйство у него, мол, плохое, техника безопасности нарушается, налоги не платит, а только государственные деньги ворует. Алеся даже не стала спрашивать, каким именно способом Семёнов ворует, а поспешила свернуть этот разговор. Душно!

Конечно, у Семёнова наверняка не всё на ферме гладко и правильно, иначе не было бы нужды нанимать одних мигрантов, когда местных хватило бы не на одну такую ферму. Но ведь он много хорошего делает! И рабочие места создаёт, пусть даже и для приезжих, и мясо с молочными продуктами производит. В деревнях держать скот перестали. На все Сулиды остались только две коровы: у дяди Коли Воронцова и у Волгапкиных. А у Семёнова большое дойное стадо.

Девятого апреля приехал Андрей, партнёр Семёнова по бизнесу. Об этом Алесе сказал Денис, которого Андрей нанял на калым. Эта подработка состояла в следующем: разобрать старую террасу в доме, который Андрей купил, рассчитывая поселиться в Сулидах, и сжечь доски.

– Алеся, я так подумал, – предложил Денис. – Тебе ведь дрова нужны? Так давай вместо того, чтобы эти доски сжигать, перевезём их к тебе. А я распилю и расколю.

– Давай, Денис. Надоело дрова у покойной бабы Оли воровать! Когда ты с этой терраской расправляться будешь?

– Через неделю, когда он вернётся из города. Я, к примеру, сначала разберу, а на следующий день стану пилить, а вы с Витей будете возить. Мы с ним ближе к вечеру расколем. Там же столбы есть.

– Идёт! Познакомь меня с Андреем. Интересно же: новый человек в нашей деревне.

Молодец Денис! Парень хочет заработать и стремится к этому. Вот и Алесе снова услуги предложил. Если подумать, так он, может, даже слишком любит деньги, но кто их не любит? Тем более, он молодой, и чтобы купить себе какую-нибудь вещь, не спрашивая помощи у родителей, нужно крутиться. Денис хочет казаться старше и самостоятельнее, чем на самом деле. После школы, то есть уже нынешним летом, хочет поступить в колледж или на электрика, или на строителя. В деревне оставаться не планирует. Да и никто из молодых тут жить не хочет. А из поколения Алеси кто остался? Только Максим да ещё Миша Власов, дядя Дениса. Но тот, в отличие от Максима, работящий: трудится на двух работах, в пожарке и в охране питомника, а в свободное время калымит. И деньги копит: хочет то ли свой дом построить рядом с родительским, то ли квартиру в Красном купить – пока не определился.

Вечером пошли к Андрею. Он отставной офицер ВДВ, ему сорок лет. Хочет заняться разведением гусей на ферме, которую пять лет назад построил Семёнов между Сулидами и Рамешками. С тех пор эта ферма пустовала, а вот надо же – нашёлся человек, готовый заниматься сельским хозяйством и для этого остаться жить в деревне. Когда сделает ремонт в доме, перевезёт из города семью: у Андрея есть жена и двое дочерей.

– Андрей, а сколько ты возьмёшь с меня за дрова?

– Ничего не возьму, Алеся. Мне надо поскорее от досок избавиться, и это же лучше, что ты с парнями их увезёшь отсюда. Чтобы мне костров на своей территории не устраивать.

– Спасибо тебе! А то дрова кончаются, а из-за карантина их не возят. Так-то мне надолго этой терраски хватит.

– Только пусть Денис собственной пилой доски пилит. Не хочу свою цепь посадить: там же гвозди могут быть.

– Спокойно, дядя Андрей, – ответил Денис. – Пилить я умею, пила тоже есть. Почикаю – только в путь!

Вот и славно, что такой случай выпал. Мир не без добрых людей.