Читать книгу Странники Одиннадцати Пространств. Кажущееся величие - Александра Алексеевна Василевская, Александра Алексеевна Пригожина - Страница 3

Любопытно созерцать густо заросший берег, покрытый многочисленными, разнообразными растениями с поющими в кустах птицами, порхающими вокруг насекомыми, ползающими в сырой земле червями, и думать, что все эти прекрасно построенные формы, столь отличающиеся одна от другой и так сложно одна от другой зависящие, были созданы благодаря законам, ещё и теперь действующим вокруг нас.

Чарльз Дарвин

«Происхождение видов путём естественного отбора»

Перед нашими глазами проходит лучшее из лучших,

самое грандиозное шоу на Земле.

Ричард Докинз

«Самое грандиозное шоу на Земле»

Над поверхностью небольшой планеты восходит солнце. Его лучи пронизывают тонкую атмосферу, немного рассеиваются в облаках, а затем проникают в неглубокий пресный водоём с весьма и весьма мутной зеленоватой водой. Водоём этот совершенно непримечателен – на планете таких тысячи. И всё же, именно из этого тёплого озерца сегодня высовывается одна любопытная мордочка, которая изменит ход истории в этом мире.

Предки этого существа когда-то научились дышать атмосферным воздухом и при суровой необходимости перебираться из водоёма в водоём. В то время климат на планете изменился так, что небольшие озёра стали часто пересыхать. Вдобавок к этому, только-только заполонив сушу, растительность обнаглела настолько, что приняла вид деревьев. Разрыхлённая их мощными корнями почва то и дело смывалась в водоёмы, и мутная вода становилась непригодной для дыхания большинства животных. Каждый житель пресного водоёма встал перед выбором: научиться дышать в загрязнённой воде, начать извлекать нужный газ из атмосферного воздуха или же стать обладателем почётного звания эволюционного тупика – попросту говоря, вымереть.

Любопытная мордочка, чьи предки избрали второй путь, а ещё обладали полезной преадаптацией в виде убедительных конечностей, выбирается из своего озерца и добегает до соседнего. Но, что интересно, в воду нырять не торопится. Конечно, на суше пока ещё нет ни конкурентов, ни хищников, но не уютнее ли в воде? Как ни парадоксально – не безопаснее ли? Хищник, конечно, не лучший сосед, но привычный! Просто надо знать, как от него прятаться.

Однако похожее одновременно на ракообразное и на выхухоль существо, которое позже станет известно как отозёрный уползух, решает, что надёжнее уйти подальше от водоёма, чем постоянно играть с хищниками в прятки.

Конечно, на суше в самом деле сухо, да ещё и нет еды…

Или есть? Вот это насекомое почему-то хорошо знакомо уползуху. Ах, да! Таких же он находит под упавшими в воду листьями. На суше насекомое оказывается значительно шустрее, чем в воде, и потому уползуху не удаётся его поймать. Но это вовсе не поражение. Наоборот – это большая эволюционная победа: многие другие уползухи и не попытались бы перекусить вне водоёма, потому что у них бы уже начала пересыхать кожа. У этого же уползуха, как и у его ближайших родственников, немножко лучше работают кожные железы, и потому существо может позволить себе подольше побыть на суше.

Спустя многие миллионы местных лет потомки таких уползухов станут одними из самых высокоразвитых и уважаемых разумных существ в галактике Млечный Путь.

На похожей планете, расположенной в том же рукаве Галактики, происходит примерно то же самое, но потомки условного уползуха не достигнут никаких интеллектуальных высот и превратятся в полуразумных тварей, которых в жизни будут интересовать только мыши, их стоимость и где приобрести.

В одном же из межрукавий Галактики, на планете с особыми условиями, происходит нечто совершенно иное. В океане жидкой воды под толстым слоём льда парпалит – излучающее мягкий свет существо с длинными щупальцами – рисует на стене подводной пещеры собственными люминесцирующими чернилами картинку крайне неприличного содержания. Рядом с картинкой он уточняет на понятном всем парпалитам языке, что этот тип с красным фонариком на голове некрасив, неумён и неразборчив в связях.

Именно в этот момент горе-художника застаёт батискаф с инопланетянами на борту. Эти пришельцы, совершенно не похожие на парпалитов, малочисленными руками (у каждого члена экипажа их только три) прикладывают к иллюминатору батискафа табличку, где на общегалактическом языке – хифссдангле – написано: «Мы прибыли с миром и надеждой на обретение нового дома. Можно ли у вас основать небольшую колонию? Неудобств не доставим, чистоту и порядок гарантируем. Заранее спасибо». В расчёте на тех, до кого ещё не дошла длинная рука прогресса с общегалактическим языком в придачу, нарисована пояснительная картинка.

Несмотря на то, что до парпалита прекрасно доходит смысл рисуночного послания (хифссдангл всё-таки ещё не проник под толщу льда этой планеты), он ужасно смущается, начинает светиться жёлтым светом и рисует картинку, суть которой заключается в одной-единственной фразе: «Я просто пошутил!»

Пришельцы решают не надоедать местному населению и поднимают батискаф, оставив парпалита наедине с картинками приличного и не очень содержания. Эти трёхрукие, в отличие от своих сородичей, которые сгубили всю биосферу родной планеты в ядерной войне, относятся к другим существам с уважением. Убрав батискаф в багажный отсек межзвёздного корабля, инопланетяне отправляются искать новый дом. Не догадываясь о том, что на изуродованной их воинственными собратьями планете снова появляется многоклеточная жизнь. Правда, на этот раз на кремниевой, а не углеродной основе. Кремниевая жизнь не отличается большим разнообразием и сложностью форм… и тем не менее, даже её присутствие очень украшает планету.

Тем временем новая жизнь на углеродной основе ещё только вырисовывается в виде молекул РНК на другой далёкой планете. Странный мир, который образовался при столкновении нескольких крупных астероидов, примечателен диковинными формами рельефа и необыкновенно ярким зелёным небом. Вскоре его заселят настолько необычные формы живых существ, что даже самым выдающимся учёным понадобится много времени, чтобы вообще хоть как-то сориентироваться в этой галактической кунсткамере – не говоря уже о том, чтобы распутать сложнейшие экологические связи.

На другом небесном теле, похожем скорее на адское пекло, а не на колыбель жизни, в кислотных лужах тоже эволюционируют всякие занятные углеродные штуки. Только здесь, в отличие от предыдущих планет, эволюция проходит с поддержкой извне – так сказать, с дружественным пинком. Пинок этот исходит от небольших устройств, вмонтированных в камни. Эти устройства – реакторы жизни, или ускорители развития – периодически добавляют в окружающую среду немного подходящих для формирования жизни веществ и слегка ускоряют темпы мутагенеза. Время от времени реакторы испускают малые дозы ультрафиолетового, рентгеновского, а иногда – альфа-, бета- и гамма-излучения. Реакторы жизни призваны работать на самых ранних этапах развития жизни. В дальнейшем, когда жизнь на планете достигает устойчивого состояния, их отключают и вновь используют на других планетах.

На спутнике одного красивого газового гиганта как раз пришла пора собирать реакторы. На холм, покрытый причудливыми красно-фиолетовыми колониями гигантских бактерий, опускается изящный летательный аппарат. Глазу землянина он напомнит тарелку с куполом посередине и выдающимся килем. Купол увенчан чем-то похожим на рупор граммофона.

Купол «тарелки» откидывается, и из звездолёта выбирается долговязое двуногое и двурукое существо с длинной мордой. У него бирюзовая кожа, а на голове растут короткие тёмно-бежевые волосы – напоминание о густом мехе, который покрывал всё тело далёких предков.

Существ такого рода в Галактике называют терраформами. Как и у всех представителей его вида, у этого терраформа целых четыре мозга – головной, дорсальный спинной, вентральный спинной и лёгочный. Поэтому, собирая реакторы жизни, он одновременно думает о том, стоит ли строить новые пространственно-временные магистральные трубы через Центр Галактики, о том, что кое-кто крупно проспорил, и о том, что надо бы вернуться к той зелёной звезде – наверное, планеты, вращающиеся вокруг неё, уже успели остыть. Ещё он насвистывает про себя мотив услышанной пару деминут1 назад по радио песни, попутно вспоминая один полуприличный анекдот. Также до терраформа доносятся мысли одновременно всех живых существ в радиусе двух угомирад2. Терраформу приходится фильтровать этот нескончаемый поток мыслей – впрочем, сравнительно простых: разум ещё не успел развиться в этом мире.

Когда терраформ уже собирается улетать, погрузив собранные реакторы в хвостовой отсек (тот самый «киль») своего корабля, к нему приближается одно забавное местное существо. Увалень с двумя четырёхпалыми ногами, смешно шлёпая обращённой к земле ротовой присоской, начинает активно интересоваться ботинками терраформа.

– Ну, ты, ротошлёп, – добродушно произносит терраформ. – Кстати, пока ротошлёпом не нарекли ни одно существо. Вот и отлично, так тебя и назову. А потом сюда прилетят другие учёные, опишут тебя как следует, всё перепроверят – и появится о тебе целая статья в Галактической Энциклопедии.

Ротошлёп, не найдя ничего вкусного на ботинках, смотрит вверх и заглядывает терраформу в глаза. По приятному совпадению, глаз у терраформа два – как и у ротошлёпа.

– Любопытная ты во всех смыслах причуда эволюции, дружок, – улыбается терраформ и гладит ротошлёпа по голове, плавно переходящей в широкую спину. – Помни: любопытство – двигатель прогресса.

Довольный ротошлёп издаёт приятный протяжный звук «уиииии» и неспешно направляется к ближайшим зарослям травовидных грибов. Терраформ же запрыгивает в свой корабль и стремительно уносится к родному миру – Цеффану.