Читать книгу Из жизни Олимпийских богов. Зевсиды - Алексей Михайлов - Страница 9
Гефест
Сватовство к Афине
Оглавление87
Утром был собран Совет во дворце властелина,
Царь всем представил прекрасную деву с копьём:
«Это – Зевсида, а имя ей будет – Афина,
Коей мы дали свободу с Гефестом вдвоём!»
Гера подпрыгнула в кресле от царского слова:
«Как это чудо свершили без женщины вы?»
«Так получилось во время свиданья ночного —
Сын помогал выйти ей из моей головы!»
88
Гера упала на место, теряя рассудок,
Злоба мгновенно испортила женщины лик:
«Нужно тебе, словно Крону, очистить желудок!» —
Взвизгнула вдруг, перейдя на пронзительный крик.
«Мудрой супруге хватило бы царского жеста,
Чтобы властитель не мог пожелать ей замка!»
«Сын, он о чём?» – посмотрела она на Гефеста.
Царь ей в ответ: «Чтоб смирить злобный пыл языка!»
89
Стали черты у жены неприятны и грубы,
Блеском невиданной злобы сверкнули глаза,
Пальцы дрожали, и сжались красивые губы,
Вскинула голову, как в нападенье гюрза.
Мать не увидел Гефест в это злое мгновенье,
Трепетный взор устремляя на деву небес,
Ясно представил он с нею в ночи вожделенье
И не заметил того, что промолвил Зевес.
90
«И в заключенье, – послышался голос тирана. —
Всех олимпийцев сейчас приглашаю на пир!»
Двери богам распахнула поспешно охрана,
Только у трона остался стоять ювелир.
Вмиг окружили богини девицу Афину,
Только Аргея их круг обошла стороной,
И обратился тогда ювелир к властелину:
«Как я хочу, чтоб Афина мне стала женой!
91
Часто бывал ты охваченным чувством любовным,
Знаешь, что нет для влюблённых досадных преград
Я не хочу показаться тебе многословным,
Как поступить мне, скажи без привычных тирад?»
«Сын мой, тирану знакомы любовь и страданье,
В сердце щемящая боль от потерь и разлук.
Но для подлунного мира важней созиданье,
И пребывать в вечной неге – богам недосуг!
92
Каждая женщина, сын мой – жемчужина в мире,
В коем мужчина быть должен прекрасным ловцом!
Не обязательно нужно играть им на лире,
И обладать, как отец твой, красивым лицом!
Дочерь моя не уступит в красе Афродите,
И замечаю, Гефест, справедлива она.
Каждая дева мечтает о мужней защите,
Думаю, сила твоя для Афины важна…»
93
Царь улыбнулся, прочтя кузнецу наставленье,
Замер на миг, будто мысль посетила его,
Речью короткой тиран завершил вразумленье:
«Счастлива младость, пока не узнает всего!
Можно жениться, чтоб не было лишних конфузий,
Счастья получишь ты гору превыше небес!
Свадьба порой избавляет от многих иллюзий…» —
Хитро в усы усмехнулся великий Зевес…
94
В кузнице стал пропадать ювелир вдохновенный,
Пламенной страстью к прекрасной Афине горя.
И вспоминался ему разговор откровенный,
Не покидала сознанье тирада царя.
Дивные цепи, колье красоты несказанной
Каждое утро прелестнице слал он с гонцом,
Та отправляла назад без улыбки жеманной,
Дар отдавая обратно с холодным лицом.
95
Был ювелир поведеньем Афины расстроен:
«Не поступают красавицы так, как она!
Разве искусный творец лишь отказов достоин?
Кажется, в деле любовном мне смелость нужна!
Сам отнесу ей… – сказал повелитель вулканов. —
Только что именно нужно? Всё сделал бы я!
Есть самоцветы и золота девять курганов…
Знаю, что ей не хватает! Большого копья!»
96
Выковал за ночь изделье из прочного сплава
И «нарядил» в золотую «одежду» копьё,
Вмиг закалили его хладный ветер и лава,
А украшало оружие бронзы литьё.
С лёгкостью им пробивались гранитные стены,
И не ломалось оно под напором быков,
Это копьё стало чудом для всей Ойкумены —
Было оно пострашнее звериных клыков!
97
Полюбовавшись копьём, вдруг подумал кователь:
«Для несравненной сестры не хватает щита,
Что не имеет ни Вестник, ни Феб-воспеватель…
Будет такой! Поразит всех его красота!»
Вновь окунулся Гефест-Огневластец в работу,
Горны его запылали хвостами комет,
Бог позабыл про еду, сладкий сон и дремоту —
Долгие дни наблюдал он лишь пламени свет.
98
В кузнице юноши всюду лежали пластины:
Прочные сплавы, латунь и куски серебра.
Щит многослойный ковался для милой Афины,
Чтоб закрывал он её от лица до бедра:
Вырезал бог на фасаде прекрасные сцены:
Грифы в полёте и совы на ветках дерев,
В дикой пустыне – газели, а рядом – гиены,
Возле огромной пещеры – скучающий лев.
99
Впадину с ручкой исполнил кователь зеркальной,
Чтобы Афина могла зрить свою красоту.
Залюбовался работой своей уникальной:
«Может быть, с ней воплощу я о свадьбе мечту?»
Вышел довольный Гефест из горячей пещеры,
Полною грудью вдохнул, глядя вниз с высоты,
Сильно устал он от жара и запаха серы,
Заулыбался, увидев на склоне цветы.
100
В кузницу он устремился, привычно хромая:
«Буду недолго с подарком таким одинок!
К сердцу любимой богини дорога прямая —
Это из редких каменьев и злата венок!»
Сплёл он основу венка из богатых металлов
И применил изумруд, чтоб создать в нём листки,
А из рубинов и белых подземных кристаллов
Сделал средь листьев зелёных «живые» цветки.
101
Робкие мирты сверкали, как пики Кавказа,
Алые розы пылали любовным огнём,
Блеском росы стала мелкая россыпь алмаза.
Горд был кузнец, и любовь снова вспыхнула в нём.
«Это – не сладкие, долгие речи Гермеса,
Коими он соблазняет невинных дриад,
Не красота Аполлона иль пылкость Ареса —
Скажет всё деве венок мой без лишних тирад!»
102
Долго смотрел Огневластец на труд вдохновенный:
«Трудно представить её без щита и копья!
На голове засверкает венок несравненный,
С ним – на войну… но подумал нелепости я…
Нужен ей шлем, чтоб сверкал ярче солнца в зените,
С гребнем из конских красивых и сильных волос!
Чтобы защита была и челу, и ланите,
А не веночек, сплетённый из мирта и роз!
103
Шлем я Афине скую, и не будет такого
Ни у Ареса, ни даже у Зевса-отца!
Может, тогда я услышу желанное слово
Иль поцелуем коснусь дорогого лица?»
Юноша сам удивился, подумав так здраво.
Вновь под дворцом олимпийским гремел камнепад,
Снова калились поковки из прочного сплава —
Был на фантазии в деле умелец богат…
104
Образ красавицы часто являлся пред взором,
И потому созидатель не ведал проблем —
Дивный талант засиял в гребешке златопёром,
Что украшал для Афины сработанный шлем.
Быстро настроился пылкий юнец на свиданье,
Не покидала высокая страсть кузнеца,
Вспомнив мгновенно и ясно отца назиданье,
Двинулся юноша смело в покои дворца.
105
С гордостью нёс он копьё золотое в деснице,
В левой руке – остальные дары на щите.
С нежной улыбкой явился умелец к девице,
Вновь поражаясь её неземной красоте.
«Дева Афина, я – мастер ремёсел различных
И научился владеть грозной силой огня,
Но избегаю речей громогласных, публичных,
За неуменье глаголить прости ты меня!
106
Ты вдохновила творца на созданье изделий,
Что самолично вручаю с волненьем тебе!
Не принимала ты посланных мной ожерелий,
Но снизойди же к моей безыскусной мольбе!
Ты разожгла в сердце юноши пылкие страсти,
В лоне вулкана не зрил я такого огня,
Я над тобою желаю супружеской власти,
Знай, что согласьем на брак осчастливишь меня!»
107
Вспыхнула дева, покрылись румянцем ланиты,
И отвернулась Афина, вздохнув тяжело:
«Женщины, мастер – не камни, металлы, граниты —
Не вызывает ответную страсть ремесло!
Я родилась и жила много дней в Громовержце,
Страстью кипучей мужчины, поверь мне, сыта!
Стало мне ближе правителя властное сердце,
Не для супружеской жизни моя красота!
108
Брат наш Арес слишком любит кровавые войны,
Для справедливости битв я на свет рождена.
Стану следить, чтоб победа давалась достойным,
И потому оставаться я девой должна!
Слышать отказ от меня, вижу, юноша, больно,
Ты без жены не останешься, добрый Гефест!
Я принесённым оружием очень довольна
И укажу на других, подходящих невест».
109
Замерло сердце в широкой груди ювелира,
Душу его омрачил сватовства диалог,
Мигом погасло пред ним всё сияние мира,
На пол упал изготовленный к свадьбе венок…
