Читать книгу Счетовод перевала - Алексей «Рекс» - Страница 5

Положение, в котором я оказался, немало смущало меня. На счастье, пока омнибус двигался по городу, было слишком шумно, чтобы слышать, что говорят меж собой обо мне другие пассажиры. А в том, что они перемывали мне косточки, я не сомневался ни мгновения. Но не подавал виду, что догадываюсь об этом, и вообще старался показать, что зеваю по сторонам. Однако по мере продвижения к окраинам, шум городской жизни становился тише, а желание завести беседу или послушать интересный рассказ становилось всё сильнее. Наконец, я заметил, что остался в одиночестве. Все женщины сбились в уютный кружок ближе к корме омнибуса, тогда как мужчины невольно подтянулись ближе к кучеру. Далее оставаться посреди двух огней было неразумно, я рисковал подвергнуться насмешкам с обеих сторон. А раз уж приходилось выбирать, то я выбрал мужскую компанию.

Конечно, человек неумный выбрал бы женский кружок, надеясь сыграть на жалости. Но умный человек, к каковым без сомнения относил себя я, знает что женщины существа жестокие. И кстати ведь не прошло и часа с тех пор, как я имел несчастье убедиться в этой истине. К тому же, позволить себе предстать жалким, это уронить себя в глазах всех мужчин. Итак, этот путь не сулил мне понимания от женщин, и уж точно лишал меня поддержки мужской части пассажиров. И пусть сейчас они ещё посмеиваются надо мной, но наш путь займёт не один день, и мне лучше уже сейчас постараться завоевать расположение этих по-видимому опытных путешественников.

Их советы, а возможно и помощь, предвижу, мне очень пригодятся. Ведь это моё первое столь ответственное путешествие, в котором вдобавок похоже мне придётся отвечать за навязанных мне попутчиц. Ай да Клюге! Ай да старый… очень милый человек. Ну погоди же, мастер-счетовод, я всё равно выполню это задание, несмотря на все твои козни, и уж тогда тебе придётся выполнить своё обещание насчёт моего повышения.

С такими мыслями я уверенно передвинулся по скамье ближе к группе мужчин.

– А, вот и господин наконец-то соизволил снизойти до нас, – вот какой приём был мне оказан теми, в ком я надеялся обрести дружескую поддержку.

– Вовсе нет, я просто смотрел по сторонам, и задумался о своём, – парировал я и тут же добавил. – Но если позволите, я бы то же послушал вашу беседу.

– А правилам хорошего тона, юноша, Вас не учили? – заметил мне, попыхивая трубкой, крепкий старик, которого по его виду я для себя тут же окрестил отставным моряком.

Кто же ещё, кроме старого моряка, стал бы носить нынче давно вышедшую из моды треуголку?

– Господа, – защищался я. – Не понимаю, чем я мог вас всех так оскорбить. Но позвольте мне загладить свою вину, хоть я и не знаю в чём она, и примите мои искренние извинения.

– Ах, молодой человек, – раздался голос шоффёра. – Не стоит напускать на себя важность, будто Вы важный господин, когда на деле Ты всего лишь лакей при господских дочерях.

– Но я не лакей! – возразил я запальчиво. – Я королевский ревизор.

– Ну вот опять, – раздался недовольный ропот, и ближайшие ко мне пассажиры демонстративно отстранились от меня.

– И конечно Вы опять скажите, что инспектируете омнибусы? – с язвительной усмешкой бросил мне шоффёр.

– Но я не говорил такого и прежде. И не собираюсь.

– А что же Вы тогда инспектируете, господин ревизор? – спросил меня пассажир, по виду похожий на селянина.

Его простая широкополая шляпа, куртка и жилетка простого покроя, укороченные почти до колен брюки и тяжёлые добротные башмаки с пряжками, которые он носил с чулками – всё это была мода прошлого века, уже отмиравшая в городе, но вполне свойственная провинциальной глуши и нравам, бесхитростным, как и сам его колкий вопрос ко мне, поддержанный взрывом хохота остальных пассажиров. Но я не собирался отступать.

– Я инспектирую строительство, – произнёс я с достоинством.

– И где же Вы его собираетесь инспектировать?

– Я…, – и тут я осёкся. Но пассажиры глядели на меня, и я вынужден был закончить фразу. – К сожалению, господа, этого я сказать не могу. Это государственная тайна.

– Ну конечно! Так мы и знали, – раздались смешки.

Я попал в безвыходное положение, но неожиданно был спасён.

– Вот что, – заметил моряк серьёзно. – Всяко бывает. Что если парень говорит правду?

Теперь смех стих.

– Тогда, – произнёс шоффёр со своего места. – Юноша может не называть нам цель своей поездки и тем сохранит её тайну. Но вот до какой станции он едет он сказать обязан. А уж мы все вместе подумаем, есть ли в тех краях нынче стройка, достойная королевской ревизии. Вот и будет нам небольшая шарада, чтобы скоротать дорогу. Итак, юноша, какой пункт назначения в Вашем билете?

Я разжал кулак, в котором до сих пор сжимал заветный билет, и вслух прочёл:

– Перевал Сен-Готар.

– Чёртов мост! – раздались голоса среди пассажиров. – Да туда по своей воле никто не полезет. Что же там может быть?

– Так это из-за Вас, молодой человек, мне придётся карабкаться в эти проклятые горы? – изумился шоффёр. – А девушки? Девушки которые с Вами? Неужто они то же туда?

– Выходит что так, – ответил я, не придумав ничего умнее, как сказать правду.

– Можете больше ничего не говорить господин, – сказал шоффёр, и добавил уже громко. – Господа, я думаю, инцидент исчерпан. Мы все стали жертвой небольшого недопонимания. Давайте забудем об этом скорее и поедем дальше как добрые друзья.

Предложение было с радостью принято всеми. Слово возницы механического экипажа сделало меня полноправным пассажиром, равным среди равных. И хоть в душе я, конечно же, добропорядочный роялист, но скажу – нет лучшей демократии, чем эта, возникающая в дороге между пассажирами. Когда-нибудь все люди будут ездить только на паровых омнибусах, и сила пара сблизит их, устранив разногласия и избавив от предрассудков.

Между тем, омнибус уверенно двигался по дороге, не уступая упряжке самых резвых рысаков. Я прежде никогда не бывал в этих краях, ведь работа счетовода не располагает к загородным поездкам. Но мои спутники, похоже, знали не только каждый камень вдоль этой дороги, но даже его историю, кто, когда и зачем его сюда уложил. Фразы «а я вот помню то время, когда этого здесь не было» раздавались, верно, каждые четверть часа. Как вдруг этот поток воспоминаний был прерван ворчанием.

– Право же, не понимаю, – вдруг раздался голос моряка. Вот уже не менее получаса он только лишь молча пыхтел своей трубкой, но что-то заставило его вновь включиться в разговор. – К чему все эти перемены?

На миг все умолкли.

– Простите, – первым тишину нарушил селянин. Он широко улыбнулся, разводя руками. – Но такова жизнь! Всё меняется, дружище.

– И разве, – поддержал его господин серьёзного вида, с цилиндром на голове и пенсне на переносице. – Разве у вас на флоте всё по-старому? Я слышал что нет.

– Ах, господа, – отвечал моряк. – Я никого не хотел обидеть. Но одно дело флот. Море это стихия. Стихия переменчивая. И потому постоянно надо искать способы как совладать с ней. Но к чему столько перемен на незыблемой земной тверди? Я плавал четверть века, сошёл на берег, и не узнаю здесь многого. И ладно бы это касалось моды или повозок. Но даже дома!

– А что дома? – удивился господин в пенсне.

– О, дома теперь совершенно замечательные! – в тот же миг с энтузиазмом откликнулся деревенский житель.

Две фразы были сказаны одновременно, но в утверждениях просквозило разногласие. Возникло неловкое замешательство, неизбежно должное разрешиться дорожным спором.

– Что ж, – сказал тогда обладатель цилиндра. – Я готов выслушать Ваше мнение, что же такого замечательного в современных домах? Но предупреждаю, я архитектор. И знаю о зданиях всё. Так что, Вам, уважаемый, будет трудно убедить меня в каких-то невиданных новшествах. Все эти современные удобства, такие как водопровод и канализация в домах были и много веков назад. Разве что нынче к ним добавилось удобство освещения газовыми рожками, но это, согласитесь, мелочи. А в остальном, здания точно такие же, как и века назад. Конечно, если мы говорим о настоящем добротном жилье. А оно всегда было и всегда будет только одним – надёжный каменный дом. И ничего другого тут и придумать невозможно.

– Хоть я всего лишь фермер, – с жаром отвечал его оппонент. – Но уверяю Вас, не только возможно придумать, но и уже придумано. И случилось это благодаря вот этому. Взгляните вон туда!

Он указал рукой, и мы все обернулись. Нас окружал обычный сельский пейзаж. Кое-где виднелись рощицы, аккуратные деревеньки, просёлочные дороги, а всё остальное занимали поля, поля и поля, засеянные и скошенные, вспаханные и засаженные плодовыми деревьями, огороженные изгородями и открытые всем ветрам. Кое-где работали люди, но с тракта даже нельзя было разглядеть, мужчины это или женщины, старые или молодые. Полуденное солнце жгло немилосердно и крестьяне в эту пору обычно уже спешили укрыться от зноя, позволяя себе послеобеденную сиесту.

– Да нет же! – вскричал наш друг, заметив всеобщее недоумение. – Посмотрите дальше. Вон там.

– Ну, – произнёс господин в цилиндре, поправляя своё пенсне. – Я, конечно, не уверен, но мне кажется, там работает какая-то машина?

– Так и есть, – подтвердил фермер. – Ах, конечно же, Вы горожанин и откуда Вам знать. Но это комбайн! Замечательная машина. Вы конечно спросите, чем же она так хороша? А я отвечу, она одна делает работу многих. Ведь вот зерновые, пшеница аль рожь. Мало вырастить, нужно скосить, в снопы увязать, с поля свезти да обмолотить, и только тогда зерно можно будет сложить в амбар, а оттуда на мельницу, где из него сделают муку для булочек, что вы привыкли есть по утрам.

– Это понятно, – подтвердил архитектор. – Но мы говорили о домах.

– Минуточку Вашего драгоценного терпения, мой друг, – заговорщицки подмигнул фермер. – Я же ещё не сказал про солому. Да, после обмолота мы получаем зерно. Но остаётся и солома. Что с ней делать?

– Ну, наверное, скормить скоту? – предположил его собеседник.

– Ах, сударь, солома это стебли. Сухие стебли, которые скот не жалует. Скотина, знаете ли, предпочитает сено, то есть сухую траву, вернее листья травы. Так что солома оказывается вроде как не нужна. Ну, бросить её на подстилку свиньям. А остальное раньше мы просто сжигали. Пока не появилась эта чудесная машина.

– Но что же в ней такого чудесного?

– А то, что она сама и косит, и обмолачивает. Так что только подставляй мешки, зерно в них так и сыплется. Ну а солому этот комбайн то же не разбрасывает, а пакует в аккуратные тюки. Вот если приглядитесь, только что с машины сбросили очередной такой.

– Мои глаза не настолько остры, – при этом говоривший снял пенсне и протёр его. – Но положим что так. Однако я всё же не понимаю, при чём тут тема нашей беседы?

– А при том, милостивый государь, – с довольной ухмылкой заявил фермер. – Что мы то же не лыком шиты. Вот готовые тюки. Чем плохи? Из них можно легко сложить стену. Уж, позвольте заметить, тюки с соломой складывать куда легче, чем камни или брёвна ворочать. А где стена, там и четыре. Только крышу сверху поставь и вот готов хлев!

– Смекалисто, – согласился архитектор. – Не спорю, хлев конечно на селе то же постройка нужная. Но, между нами, я бы даже не назвал это зданием. Так, временное строение, не более того.

– Обождите, это ещё не всё, – пообещал хитрый селянин. – Почему бы не построить что-то побольше хлева? Например, целый дом.

– Ну нет, – возразил оппонент. – Это совершенно невозможно. Заявляю со всей ответственностью, как архитектор. Как Вы будете скреплять эти ваши тюки? Перевязывать верёвками? Я бы и хлев побоялся из них сложить, неровён час ветер дунет и разметает всю вашу солому.

– А вот и ошибаетесь, уважаемый, – довольно рассмеялся фермер. – Мы эти тюки протыкаем насквозь длинными жердями. Сверху вниз, разом через несколько тюков. И они никуда уже не денутся, сколько ветер не дуй.

– Ах, жердями протыкаете…, – задумчиво произнёс архитектор. – Об этом я не подумал. Что ж, тогда пожалуй да. Действительно такую стену ветру не разметать. Но всё же солома такой непрочный материал. Высокое здание из неё не построить. Вес постройки раздавит соломенные стены.

– Это пока солома как есть. Но комбайн утрамбовывает тюки, сжимает их паровыми поршнями, чтобы места поменьше занимали, да проволоки на их вязку поменьше расходовалось. А вот такие плотные тюки, на них хоть пляши, уже не сдавливаются.

– Ну хорошо, – вынужден был и тут согласиться архитектор. – Я полагаю так можно построить здание вероятно до двух этажей в высоту. Для сельского дома вполне достаточно. Но будущее за высокими городскими домами. А солома для этого не годится. Только камень.

– Уж не знаю, что там в городе, – парировал фермер. – Но когда таких тюков у нас скопилось много, то мы построили церковь, её зал в высоту от пола до потолка не меньше пяти сажен. А колокольня и того выше. И всё это из соломы.

– Но как?!

– Да вот, видите там вдали на холме виднеется село? Я не удивлюсь если их церковь то же из соломы. На нашу вполне похожа.

– Господа, – обратился ко всем нам архитектор. – Увы, я не могу разглядеть в такой дали. Будьте любезны, кто-нибудь расскажите мне, что же там?

– Несмотря на годы, – заявил моряк. – Зрение у меня отменное. Вот что я вижу. Я вижу действительно похоже церковь. Она возвышается над другими домами не меньше чем вдвое.

– Невероятно, – изумился архитектор. – Но почему же стены не разваливаются?

– Я вижу массивные контрфорсы, – сообщил моряк приглядевшись. – Такие я видел у стен старых береговых крепостей. Они удерживают каменную кладку и не дают стене опрокинутся.

– Ах вот в чём секрет! – поразился архитектор. – Какое простое решение. Как мы всю жизнь строили из камней, по тем же самым принципам строить из нового материала. А ведь, если подумать, тюки с соломой действительно легче. Стало быть, на стройке может работать меньше людей, а работу они выполнят быстрее. Какое замечательное новшество!

– Но, – добавил моряк. – Разрази меня гром, только если бы эта церковь была из соломы, то она должна и выглядеть как соломенная. Но она как будто белёная, а не золотистая!

– Ну конечно, – ответил фермер, как о чём-то само собой разумеющемся. – Неужели вы думаете, что мы на селе столь беспечны, чтобы оставить солому открытой? А если вдруг, к примеру, случайная молния? Всего одной искры достаточно, и сгорит всё что строили с таким трудом. Потому стены из соломы мы обмазываем глиной. Очень тщательно со всех сторон. А когда глина высыхает, она как штукатурка, остаётся только побелить для красоты. И с виду она будет неотличима от оштукатуренного каменного здания.

Все мы задумчиво молчали, вглядываясь в далёкую церковь на холме. И было о чём задуматься. Век пара преобразил даже наши отношения с небесами.

– Да, друзья, – наконец прервал всеобщее молчание архитектор. – Конечно, я не думаю, что этот метод строительства станет популярен в городах. Всё же в городе солома не валяется под ногами. Да и стремятся наши города всё выше. Люди живут уже в семиэтажных небоскрёбах. Ещё немного и дома начнут задевать облака. Вряд ли для такой влажной среды, как облако, солома будет подходящим материалом. Но всё же, если сила машин так удивительно преобразила дома на селе, то, господа, разве не может оказаться так, что будущее готовит нам удивительные перемены и в городском строительстве?

Все согласились с говорившим.

– Но я знаю, – подал голос наш возница. – Что останется на все времена постоянным. И это желание путешественника хорошенько перекусить. И, уверяю вас, вон уже показались крайние дома, а значит скоро наш омнибус сделает остановку у вокзала. Те, кто здесь сходит, не забудьте получить у меня свой багаж. Те, кто продолжит путь, не опоздайте к отправлению.

Пассажиры засуетились, предвкушая скорую остановку.