Читать книгу Часть картины. Роман - Анастасия Володина - Страница 7

Андрей пообещал подстроиться под ее график, так что они встретились после уроков в кафе недалеко от школы. Это был маленький чайный клуб без опознавательных знаков, располагавшийся на втором этаже жилого дома. Интимность обстановки охранялась ценами за чайник как за бутылку вина, отсутствием кофе и парой десертов в меню. Софья заходила сюда после уроков и забивалась в угол у окна, залечивая извечно больно учительское горло безалкогольным грогом.

Когда Софья вошла, он уже сидел в углу, на ее обычном месте. В интерьере хипстерского чайного клуба он выглядел почти комично – точно походный котелок посреди праздничного стола. Он растерянно крутил в руках замысловатое меню, очевидно, пытаясь разобраться, чем один вид чая отличается от сотни других. Повернув голову, увидел ее и тотчас расплылся в робкой мальчишеской улыбке. Бороду он подровнял, но все равно клоки сбоку продолжали торчать рваными кусками. На мгновение Софья почувствовала к нему что-то жалостливо-материнское. Странно, но это ее приободрило.

Андрей поднялся ей навстречу, забрал пальто и попытался повесить его на вешалку. Та покосилась и начала падать, Андрей едва успел ее перехватить, но на него уже щедро сыпались чужие шубы, шапки и шарфы. Софья поторопилась ему на помощь.

– Соответствуете фамилии.

Он растерянно улыбнулся:

– Слон в посудной лавке.

– Я такая же. Даром, что мелкая. – Софья кивнула с сочувственным пониманием.

Вернув вешалку на место, они сели наконец за стол. Андрей сразу же потянулся за зубочисткой и принялся крутить ее.

– Спасибо, что пришли. Честно – боялся, что откажетесь. Как мальчишка нервничал.

Она следила за быстрым перекатыванием зубочистки между пальцами с неровно обрезанными ногтями. Усмехнулась:

– Я тоже. Уже даже написала, вот только не отправила.

– Что вас беспокоит?

– Этичность, наверное.

– Что скажет княгиня Марья Алексеевна?

– Есть те, кому определенно будет что на это сказать.

– Ваша директриса, например? Она теперь и слова не скажет – ни вам, ни мне. Бросьте, я же не школьник. Никто вас за… несанкционированные встречи не заругает. Хотя некоторые старшеклассники уже совершеннолетние, я и в этом греха не нашел бы.

– Вообще-то я имела в виду вашего сына.

Зубочистка замерла:

– А что не так с моим сыном?

– В такой… деликатной ситуации, как у него, что угодно может стать проблемой. У него и так особое положение в классе. Не хватало только, чтобы этому стали искать причины в… других моментах.

– Мы всего лишь встретились.

Она сжала и разжала кулак под столом. Шрам заныл. А что, если это все одно недоразумение? Очередное ложное истолкование?

– Вы хотели поговорить о вчерашнем визите?

Андрей выглядел сбитым с толку.

– Да. И об этом тоже, – он кивнул. – Знаете, Вася спрашивает, когда ему можно будет вернуться в школу.

– Что ж, это хорошие новости.

Повисла пауза. Она уткнулась в меню.

Неловко.

Подошел официант. Андрей назаказывал десертов, Софья взяла только грог. Андрей принялся уговаривать ее перекусить. Софья упорно отказывалась, досадуя на него и на себя.

Вдруг он умолк, отослал наконец официанта и прищурился:

– Я вас задел. И не понимаю, чем именно. Простите.

– Вы ошибаетесь.

– У вас такой тон… будто испепелить меня хотите.

Тон. Голос всегда был предателем, раскрывающим все карты неприятелю. Благодаря своему голосу она прекрасно представляла разницу между спокойствием и сдержанностью. Интонации то и дело оказывались брешью в тщательно выстраиваемой стене мнимо непоколебимой холодности.

– Простите. Я не очень контролирую свой голос.

Он усмехнулся:

– Хоть что-то вы не контролируете, да?

– Простите?

– Для учителя это странно, разве нет? Хотя дети, должно быть, вас хорошо слушаются. Иначе бы не пошли к Васе.

– Я бы хотела, чтоб они больше слушали, чем слушались.

– Кажется, не самая популярная позиция у вас в школе.

– Вполне обычная. – Он имел право таить злобу, но Софья все же чувствовала себя обязанной защищать свою школу. – Воспитание – это ваша задача, а мы обучаем.

– А как же учитель как образец?

– Боже упаси. – Ее передернуло. Перед глазами возникло корявое «Хачу стать как вы!». Сколько этих записок она уже видела? – учителя должны быть в первую очередь хорошими профессионалами. Знать свой предмет и уметь его донести до каждого – это уже прекрасный показатель.

– А заинтересовать?

– Донести. А там уже у кого-то и появляется интерес. Который, безусловно, стоит поощрять.

– А как же… личная роль учителя? Есть же связь учитель – предмет.

– Только предмет должен превалировать. Мы лишь посредники, передатчики знаний, не больше. Предмет важнее преподавателя, иначе ребенок путается в своих предпочтениях и делает неверный выбор.

– Я был влюблен в математичку, – он улыбнулся воспоминаниям. – Мне это скорее помогло. Помню, как на уроках смотрел на ее волосы: у нее были такие длинные, черные – как у вас, только она их распускала. Красивая женщина и блестящий преподаватель.

Софья едва удержалась от того, чтобы пригладить торчащий после шапки пучок.

– Некоторые иначе и не могут.

– Некоторые. Не вы?

– Не я.

Андрей с сожалеющей гримасой открыл было рот, но Софья удалось его опередить. Выкинув руку вперед, она быстро заговорила:

– Нет, нет, нет, только не вздумайте опять извиняться. Я хороший учитель и хорошо выполняю свою работу. Все так. И не вижу ничего зазорного в том, чтобы быть профессионалом. Просто профессионалом. Всего лишь профессионалом, если угодно. У меня нет с этим никаких проблем. Не всем дано блистать. Мне не дано, но рыдать из-за этого я не стану.

Он пристально ее разглядывал, зубочистка замельтешила в руке. Софья, смутившись, потупилась и принялась водить пальцем по краю чашки.

– Знаете, вы очень меняетесь, когда горячитесь. Открываетесь и расцветаете на глазах. Как бутон. Есть такие желтые цветы… Распускаются за несколько минут. По утрам.

– По вечерам. Знаю, у нас растут такие в саду. Ночная свеча.

Росли.

В груди сжалось тоскливо. Что она здесь делает? Зачем?

– Ночная свеча… – он повторил задумчиво.

– Быстро вянут. К утру поникнут, а следующим вечером бутоны пора снимать и выкидывать.

– Ускоренный жизненный цикл, интересно, – он улыбнулся. – Софья, я сравнил вас с цветком. Считается за флирт, как думаете?

– Флирт вам не идет. Как и мне. Он превращает содержательный разговор двух умных людей в вовсе не умный треп.

– Обидно! Значит, я хорош для разговора, а не для флирта. Или же дело не во мне? Ведь это вы слишком строгая и рассудительны. Или же слишком скучная. Слишком учительница.

– Училка, вы хотели сказать.

– А разве нет?

Она потянулась за кошельком. Раздался еле слышный хруст, сломанная зубочистка поникла в его массивных пальцах.

– Серьезно?

Софья молча положила деньги на стол. Андрей торопливо накрыл ее ладонь своей.

– Простите, веду себя как идиот. Специально пытаюсь вас растормошить как-то.

– Зачем это? – она опешила.

– Вы сейчас очень хороши. Как и тогда, на собрании. Или в машине.

– Это же насколько я обычно нехороша?

– Вы… как полотно, знаете?

– Знаете, а вы мастер на странные комплименты

– Софья, давайте попробуем иначе. Вы не любите комплименты, а я не умею их делать. Из нас может выйти прекрасная пара.

– Как элегантно вы выходите из положения.

– Зато вы улыбаетесь.

– Значит, вам пора меня злить?

– Значит, вы больше не против идиотского флирта? Я ведь могу не только злить, но и волновать.

С усмешкой Софья действительно поймала себя на давно забытом: улыбки, шутки, та самая дурацкая игра, которая когда-то давно ей удавалась и даже доставляла удовольствие. Андрей и правда смог подловить пару чертят в ее опостылевшем омуте.

Он посерьезнел:

– Вы себя недооцениваете. Вы и есть пример. Для тех же детей.

Ей не понравилась резкая смена темы. Глупый обмен колкостями был куда уместнее.

Как вы его ударили?

– Нет ничего хорошего в том, что примеры дети получают так.

– Безусловно. И тем не менее. Вы не можете отсиживаться в стороне. После такого никто не смог бы. Вы ведь для них героиня.

– Скорее персонаж.

Поморщившись от боли, она потянула рукав, пряча шрам. Андрей успел перехватить ее руку, повернул ладонь к себе.

– Оттуда?

Софья только кивнула. Указательным пальцем он медленно провел по шраму, проговаривая тихо, почти убаюкивающе.

– Мне повезло, что в Васиной школе есть такая женщина, как вы. Всем нам. Вы намного больше, чем хороший специалист. Вы действительно героиня, а не какой-то там персонаж. Для меня уж точно.

Она хотела сказать, что это не так. Признаться, что все было почти случайностью. Но не смогла, ведь сейчас ей хотелось быть той, кем ее считали. Отчаянной, смелой, самоотверженной. Особенной – для него.

Он говорил, что-то еще, но она уже и не различала слов. Глупо, ведь она все это уже слышала. Читала. Но что толку от почитания незнакомцев? Сейчас же в омертвевшие, пустые слова вливалась жизнь. Туда, в ладонь, под шрам переместилось сердце, забилось так быстро, так гулко, что она испуганно выдернула руку.

Повисло молчание, но на этот раз это было молчание близких людей, которым не нужно тратить время на слова.

Прочистив горло, она спросила:

– А вы кем работаете?

– Софья, а давайте на ты?

– Давайте.

– Давай, – он поправил. – Я блогер.

Она резко выпрямилась и сжала руку в кулак. Почти попалась, идиотка.

– Я пишу и снимаю о технологиях, а не об учителях и террористах, – он выглядел оскорбленным.

Ей стало стыдно.

– Кажется, теперь мой черед извиняться?

– Соня, а поехали куда-нибудь, где поесть можно нормально, а? Мне от этого чая уже тошно.

В этот раз она позволила ему довезти себя до дома.

***

– И сколько это продолжалось?

– Почти год.

– Не так мало.

– Пожалуй… это самый долгий год в моей жизни.

Или же самые долгие годы впереди?

На нее накатывает страх.

Что она наделала? Зачем?

Он только вздыхает и указывает на пустую кружку.

– Вам подлить?

– Да, пожалуйста. Без сахара.

– Я помню.

– Странно.

– Отчего же?

– Такое редко кто помнит. Я только о нем, например, такое знаю.

– Я сижу с вами здесь и разговариваю, – сухо отрезает он. – Поверьте, для вас я «редко кто».

Что-то этот год богат для нее на редких людей.