Читать книгу Комедия ангелов - Андреич - Страница 27

1 В раздумья погружён не без причины,

Пытался я проникнуть в сень кулис,

Где славно погулявшие мужчины

Благословляют странный бенефис

И будто бы скрываются за ширмой

Так, словно выполняют злой каприз.

Как нелегко известным быть всемирно,

Когда вокруг тебя толпа зевак,

Одолевают низменно кумира

Безграмотные полчища писак,

Умасливая высшие престолы

Одним лишь тем, что славят каждый шаг

13 На постамент вошедших, без которых

Не состоится их холуйский звук.

Так пребывают в череде застолий

Властители и дольщики разлук.

Чем стал бы мир, для скользких поручений

Использующий неподкупных слуг?..

Каких бы мы лишились приключений,

Каких трагедий, взлётов, буффонад,

Каких непостижимых заключений,

Заслуженных и краденых наград…

Сомнение – коварная отрава,

Сравнение – привычный маскарад.

25 Лишь тех бессмертная коснётся слава,

Кто отольёт свой колокол в груди,

И чистым звуком грянет величаво,

Оставив хор невзрачный позади…

Но это – рассуждения земные,

А ты, читатель, в небеса гляди.

Не сыщешь здесь наличники резные

И розвальни, летящие в снега.

Но помнятся мне ставни расписные

И девственная тихая тайга,

И речка неглубокая с камнями,

Усыпавшими детства берега.

37 А здесь всё небо залито огнями,

Какие можно видеть лишь во сне.

Я загрустил, и эта грусть ремнями

Перепоясала дыханье мне.

Уже не раз корил себя нещадно,

Что поклонился сказочной волне.

Где взять слова, измучив беспощадно

Свой лексикон, погрязший в суете.

Как не скатиться к ругани площадной,

Когда себя пытаешь на кресте.

Блажен лишь тот, кто словом незабвенным

Людей притягивает к высоте.

49 Но я увлёкся чувством сокровенным;

И проводник меня не тормошил,

Всё понимая разумом мгновенным…

Но наш челнок вдруг выбился из сил,

Качнулся, а затем корму направил

Назад, затем – вперёд, как будто шил

Рисунок некий новым сводом правил

Судовожденья. Сколько глаз хватал —

Повсюду блеск небесный взоры плавил,

Вздымаясь как классический портал

Пред входом в обиталище. Иное,

Чем разум мой в надежде начертал.

61 Открылась дверь. За створкою одною

Не разглядеть, не вникнуть в силуэт,

Что ускользает светлой пеленою

В безумном множестве прошедших лет.

Но вот предметы стали ясны, чётки

И углубили зрение вослед.

И мы проникли через все решётки

И через все преграды старины,

Где сундуки, кувшины и трещотки

Кошмары снов отпугивать должны

Самим своим сокрытым содержимым —

Приданым ворожеи иль княжны…

73 Я сам себе казался одержимым

Поскольку понял прихоти вещей:

Клубки, ножи, изящные зажимы, —

Здесь явно обитает не Кощей,

А все предметы швейному порядку

Назначены, как свёкла для борщей.

Гляжу: а Пушкин хмыкает украдкой

И теребит меж пальцев лоскуток

Не для камзола и не для перчаток,

А для фаты воздушной лепесток.

И рядом под покровом флёрдоранжа

Невинный тает аленький цветок.

85 Не думал я, что могут звуки банджо

Окутать грустью тихий полусвет

Жилища, где свершилась эта кража

И где напали мы на грешный след.

Но этот негритянски-чужеродный

Щипковый инструмент давал ответ:

«Она была до роскоши голодной,

Её прельстил заезжий молодец

Роскошной сценою международной…

Как только не противился отец —

Наряд она пошила подвенечный,

Но обманул жених её вконец:

97 Умчался прочь подальше, в бесконечность…

Он дурочке другой поклоны бьёт

И страстью упивается беспечной…

Она же – та, чей образ здесь живёт, —

В пруду глубоком ночью утопилась,

И этим совершила перелёт,

Чтобы зажечь безгрешное светило».

«Но кто она такая? Где сейчас?»

«Пошла к пруду на мостик. За перила

Не держится, и вспоминает час

Счастливого безумия. Отныне

Она, как легион таких же глаз,

109 В комической скитается пустыне

Созвездием Грустящих Дев. Оно

Безмерной простирается гордыней,

И всё вокруг в печаль погружено.

Но принца нет ни пешим, ни на волке,

Чтоб это раскрутить веретено,

115 Или хотя бы уколоть иголкой…»