Читать книгу Крылатая повесть - Андрей Костров - Страница 7

С утра Леша о Тане даже не вспомнил. Его голова была занята мыслями о проверочной работе по русскому языку. Единственный предмет, который доставлял Алексею некоторые трудности и по которому у него была четверка. Нет, ему было не сложно выучить правила или разобрать текст по составу. Тройки и даже иногда двойки он получал за неаккуратный до безобразия почерк. Хотя сам Алексей не мог понять, в чем плох его почерк, буквы как буквы, рассуждал он. Просто мысли Леши, когда он писал сочинение или диктант, уходили намного вперед, дальше, чем могла справиться его рука при написании слов в этот момент. И от этого у него порой выходили не слова, а какие-то волнистые линии. Ефросинья Вячеславовна учитель по русскому языку, шутила: «Тебе, Леша, быть врачом. Таким почерком пишут только врачи, когда выдают справки». А еще часто Алеша просто не дописывал слово, превращая окончание в закорючку, на догадку проверяющего работу учителя. Сам же проверять правильность написания своего текста он не любил. Ему было всегда лень перечитывать свой труд, и по обыкновению Алеша пробегал написанное сочинение глазами снизу вверх и сдавал самый первый работу. А на настоятельную просьбу учителя не торопиться и проверить еще раз все тщательно говорил: «Я все проверил». – «Точно?» – переспрашивал учитель, давая шанс получить более высокий бал. «Точно», – отвечал Леша. И, положив листок на стол, безмятежно шел заниматься своими делами.

По дороге в школу мама попросила сына отнестись ответственно к работе, чтобы не пришлось краснеть за него и выслушивать нарекания классного руководителя. Учитель накануне специально позвонил по телефону маме, чтобы та проконтролировала подготовку сына к контрольной. И мама была уверена, что Леша целый вечер готовился, тем более он сам сказал, когда она заглянула к нему в комнату, что занимается подготовкой к контрольной работе. Он соврал маме, конечно, – это было не так. Мы знаем, чем Леша занимался весь вечер. Он искал научный метод, чтобы отправить Таню в ее будущее. И на мониторе ноутбука был открыт не учебник по русскому языку, а какие-то странные проведения спиритических сеансов и погружения в гипнотические сны. Леша не хотел маму расстраивать и посвящать в подробности дела, которое он задумал вместе с Таней. Теперь же, когда он ехал в маминой машине с утра в школу, его мысли были только о проверочной работе. Леша листал учебник по русскому языку, повторяя правила, и так увлекся этим, что совершенно забыл о существовании Тани и о ее планах. Но ненадолго. Он не думал о Тане ровно до того, как вошел в школу. Таня стояла уже при входе, опираясь рукой о стену, и строго выглядывала из-под челки на Лешу, всем своим видом показывая недоумение на тот счет, что Леша посмел приехать в школу так поздно, перед самым звонком, когда такие дела задуманы. Леша, по мнению Тани, должен был быть в школе уже с самого утра с информацией о методе погружения в будущее. Надо сказать, не заладилось сразу. Леша, увидев Таню, в один миг ощутил весь негатив, который она навеяла на него с этой бредовой идеей, и решил нападать первым. Потому что если Тане дать преимущество, то уже взять верх в споре будет трудно. С Таней невыгодно вести себя в качестве бессловесного ягненка, вторым номером, потому что, почувствовав в себе лидерство, уверенность, она победит в любом споре и получит все выгоды от своей победы.

– А где блокнот с пером? – выдал вместо приветствия Леша.

– Какой блокнот? – спросила Таня, на секунду смутившись непривычным напором своего обычно дружелюбного и спокойного товарища.

– Ну, ты тут для чего стоишь? – продолжал наступление Леша.

– Тебя жду.

– Ну дождалась. Вот я.

– Ты чего такой злой? – спросила Таня.

– Ничего. Чего ты тут стоишь? У нас сейчас контрольная, почему не готовишься?

– Я знаю, что у нас контрольная, – уже сжав губы, опомнившись, перевела себя Таня в боевое состояние.

– Ты узнал? – продолжала она, уже догадавшись по Лешиному поведению, что тут что-то не так и что она получит сейчас отрицательный ответ. Стала готовиться к нападению. – Добыл ученый информацию? – напирала Таня. – Что ты молчишь?

– А что мне тебе отвечать? Ничего я не добывал, делать мне больше нечего.

– Ты же мне писал вчера, что сидишь читаешь про какую-то теорию вероятности.

– Это я тебе написал, чтобы ты отстала от меня.

– Ах, вот как! Ну, ладно, товарищ ученый, сначала шнурки научитесь завязывать, потом уже про теорию читай, умник. Фиксик ты недоработанный! – сказала Таня сквозь зубы, с такой злостью, что если бы попасть в этот момент под ее жгучий взгляд, тот можно было бы сгореть от сильного излучения. Таня иногда могла выразиться очень грубо, особенно когда была сильно раздражена. И Леша, зная, какой острой силой обладает взгляд Тани в момент гнева, нагнулся над своим ботинком, пытаясь развязать узел на шнурках, который от волнения сам же только что и затянул.

Таня развернулась резко, но не манерно, как часто она делала, а как-то неподдельно жестко и решительно ушла прочь, отставив Лешу наедине со шнурками.

Целый день они не разговаривали. Таня даже ни разу не взглянула на Лешу и не посмотрела ни одного раза в его тетрадку. И даже на математике она делала все сама: кропотливо решала примеры, не замечая сидевшего рядом своего соседа по парте. Она себя вела так, как будто Леши вообще не существует в мире. Леша сначала как бы и обрадовался, лишившись общения с беспокойным соседом, но потом вдруг почувствовал тяжелую гнетущую пустоту в сердце. Обычно Танин голос, не замолкающий в пространстве ни на секунду, его слегка раздражал, он звучал в голове Леши, даже когда Тани рядом не было, как галлюцинация, настолько ее слова и речь были порой назойливы и навязчивы. Иногда он прятался от нее или специально уходил играть не в волейбол, а в футбол с ребятами, чтобы на волейбольной площадке не встречаться с ней, чтобы немного отдохнуть от разговоров и вопросов своей подруги про чтение мыслей, про души деревьев и про котов и собак. А тут она молчала. И Леше вдруг стало грустно. Пусто. Он понял в этой пустоте, где не было голоса Тани, что, по большому счету, назойливой и надоедливой Таня бывала не всегда, и даже редко, только в том случае, когда ее что-то раздражало или что-то происходило не по ее желанию. Тогда она подходила к Леше, всегда спокойному и рассудительному, и начинала рассказывать какую-нибудь идею, пришедшую в ее голову. Леша называл эти идеи ересью. Таня требовала осмысленного участия Леши в этом ее речевом потоке. И если Леша не успевал настроение предугадать и спрятаться от Тани, то просто улыбался или брал Танины мысли и затеи в свои руки и направлял их в осмысленное, стройное русло. Танины фантазии приноравливал к человеческой жизни. Ее космического масштаба идеи опускал на землю к людям, придавая им полезные свойства для общества. Тани нравилось эта Лешина способность все превращать в систему и стройную форму. Всему, даже Таниным словам, придавать человеческий облик и значение. Леша знал свою силу, которой удивлял Таню, а сам он нуждался в ее добрых глазах, в ее фантазиях и волшебстве. В ее самой прекрасной улыбке на всем белом свете. А тут ее как будто нет вообще. И нет по его вине. Леше было больно за то, что он обидел Таню и так грубо с ней с утра разговаривал.

На прогулке после уроков Таня даже не вышла на улицу. Леша специально приготовился помириться и загладить ссору, но хотел это все сделать на улице, от глаз лишних где-нибудь в сторонке, чтобы не велось никаких разговоров потом от сверстников, знавших о дружбе Тани и Леши и не упускавших момента подразнить их словами: «Жених и невеста, тили-тили-тесто». Таня на улицу не вышла, и Леша, не вытерпев, пошел искать ее в школе. Она сидела в пустом классе и листала машинально страницы в своем телефоне. Леша зашел тихонько и начал:

– Таня, ну что ты, не обижайся на меня. Я правда не зна… – он не успел договорить, как Таня выстрелила ему в самое больное, с ходу.

– Ты, Леша, никогда не станешь ученым, ты только притворяешься, будто что-то знаешь. Ты можешь болтать всякую ерунду про космические корабли таким, как я, кто ничего в этом не понимает, а когда тебя коснулось проявить свою ученость и знания на деле, ты просто сдулся. Ты обыкновенный болтун. А то, что математику хорошо понимаешь, это только потому, что тебя мама к репетитору возит. Если бы я сама захотела и попросила папу нанять мне репетитора, я бы решала все эти задачки не хуже тебя. А ты не можешь даже узнать простые вещи.

Лешу зацепили слова про его ученый талант, но он, еще чувствуя свою вину в сегодняшнем конфликте, держался спокойно, как джентльмен, проглатывая все сказанное в его адрес.

– Зачем тебе будущее-то, живи ты настоящим, Таня!

– Как я могу жить настоящим, если будущего не знаю! – повышая тон, проговорила Таня. – Как я могу тут все делать, когда неизвестно, что будет дальше? Учиться в школе, потом в институте на какого-нибудь врача или дизайнера, а там «пух» – и темно. Бомба атомная взорвалась или цунами…

– Тут не бывает цунами, – вставил Леша.

– Тут не бывает, а в Японии бывает! – закричала Таня.

– А зачем тебе Япония-то, сиди ты здесь! – тоже взрывался Алеша.

– В командировку поеду. Откуда я знаю, может, меня с работы туда пошлют, когда я вырасту. Может, я буду послом, как мой папа.

– Ну, так и будь им.

– Ага, я послом туда, а там – бац, цунами. И все зря. Вся жизнь зря. А я так не хочу! Мы же ничего не знаем. Вот я тебя и прошу, узнай хоть что-нибудь, ты же ученый. Ученым хочешь стать. Или ты только претворяешься и сам ничего ты не знаешь. Если ты даже таких простых вещей не знаешь, каким же будешь ученым тогда, какой из тебя будет физик, или кем ты там собираешься быть…

– Каких простых вещей, Таня? Будущее твое узнавать – простые вещи, ты говоришь?! – окончательно вышел из себя Леша. – Этого никто не знает и не узнает! Человечество никогда не дойдет до такого знания. Потому что это нереально. Будущее – это тайна человеческого бытия. В этой тайне сам смысл существования. Все познание основано на том, что будущее для человека скрыто, чтобы он не проводил праздно свою жизнь, а трудился и добывал знания своим трудом. Сам строил свое счастье, а не совал нос туда, куда не надо, чего в жизни еще нет и чего он сам еще не построил. В этом смысл и счастье, понимаешь, Таня? Лучше изучать прошлое, чтобы избежать ошибок человечества и не наступать на грабли в очередной раз.

– Вот я и хочу попасть в прошлое – чтобы кое-что изменить там.

– Так тебе в прошлое надо или в будущее, я что-то уже запутался, – сказал Леша, в недоумении смотря на свою подругу.

– Мне надо в будущее, чтобы попасть в прошлое.

– А зачем такие сложности, Таня?

– Затем, чтобы узнать про то, как попадать в прошлое.

– Тебе нужно в будущее, чтобы узнать, как попасть в прошлое? – переспросил Леша, все шире раскрывая глаза от удивления.

– Да, – ответила Таня.

– А зачем?

– Потому что в будущем я смогу и про цунами узнать, и про папину Москву, и про то, куда его еще переведут, а заодно и узнать про метод. Ведь в будущем наверняка смогут узнать, как ходить в прошлое.

– Ах, вот оно что. Ты к Иуде собралась?

Таня молчала, опустив глаза, в разочаровании от того, что она проговорилась, и Леша разгадал ее план.

– Ничего у тебя, Таня, не выйдет. Мне тебя даже жалко. Ты совсем зафантазировалась. Нет, Таня, счастье – это не болтаться в праздном любопытстве по прошлому и будущему. Счастье – это сегодняшний день. Уметь жить настоящим – вот счастье.

– Никакое это не счастье! – вдруг закричала Таня. – Ничего не скрыто. – Таня из-под челки посмотрела на Лешу и выдавила сквозь зубы: – Просто ты, Леша, неуч. Плохой физик! Ничего не знаешь. Другие ученые знают, настоящие ученые, а ты не знаешь. Вот и все… Иди и читай свою фантастику, может, вычитаешь что-нибудь; и свои истории про вселенную иди и рассказывай кому-нибудь другому.

– Ну и пойду читать, а ты, похоже, вообще ни одной книги за всю жизнь, кроме как про Маугли Киплинга, не прочитала. Я уже сомневаюсь, что ты вообще читать-то умеешь. Ты же мысли читаешь! Зачем тебе книги, – не на шутку разошелся Леша, задетый за больное про физика.

– Ах, ты так! Я с тобой теперь слова не скажу, ты мне не друг! – сказала Таня, как гром с неба, и поставила точку в этом прощальном диалоге. Развернулась и в этот раз артистично и легко, как вольная птица, вспорхнула с ветки и пошагала от Леши прочь в поисках разрешения своих насущных вопросов. К Кириллу.

– Я тебя обманул. Я все вчера прочитал, – вдруг в спину Тане бросил Леша, не желая проигрывать схватку. – Таня, я все знаю.

– Что ты знаешь? – остановилась Таня и замерла.

– Я знаю, как узнать будущее.

– Как?

– Гипноз! Современная, аргономическая психотерапия! – «Боже, что я несу», – промелькнуло в голове Леши.

– Гипноз?

– Да, гипноз.

Таня задумалась, потому как звучало убедительно. Она сама не раз смотрела передачи вместе с мамой про психологию и гипноз.

– А как его получить тогда? – спросила Таня, с легкой недоверчивостью посмотрев на Лешу, но уже и с надеждой. – Как войти в гипноз? – повторила она.

– С помощью тяжелого предмета, – сам не понимая, что говорит, ответил Леша, решивший мстить за обиду про ученого.

– Какого предмета?

– Кирпич! – почти прокричав, выдал Алексей.

– Кирпич? – удивилась Таня.

– Кир-р-р-рпич! – повторил Леша с выпученными глазами, как будто уже применял метод гипноза к Тане, пытаясь ввести ее сознание в помутнение. Леша произнес слово «кирпич» торжественно, размеренными слогами.

– Зачем кирпич? – в недоумении смотрела на Лешу Таня.

– Кирпич – это строительная единица, из которой создается форма человеческого бытия, его жилище – дом. В каббалистике сказано, что планета – это дом человека, а дома строят из бревен и кирпичей, – это клетки бытия. В них сконцентрирована вся информация про жизнь и про человека. Из него строят планеты человеческого уюта. – Лешу несло так, что он сам дивился, как легко может выдавать такой бред с умным видом и утвердительно, как это делала обычно Таня, когда посвящала в свои идеи.

– И что с кирпичом делать надо? – еще настороженно, но уже с глубокой заинтересованностью спросила Таня.

– Нужно перед сном поплакать, раскаяться во всем плохом, что ты причинила людям и человечеству, и друзьям тоже, потом положить кирпич под подушку и ровно в полночь сказать:

Потом назови свое имя по количеству прожитых лет и спи. На тебя найдет гипноз, и ты побываешь в своем будущем.

– А если я назову другое имя, ну, например, твое, то я в твоем будущем побываю? – заинтересованно, мгновенно развивая возможности метода, с каким-то таинственным предвкушением проговорила Таня.

– Нет – можно только свое.

– Ага. Ага. Понятно. А кирпич надо заворачивать во что-нибудь или так класть?

– Так клади, сырым, и не вздумай его варить!

– Зачем варить?

– Ну, мало ли, что в твою голову войдет. Надо, чтобы он был холодный, комнатной температуры, поняла?

– Поняла, – сказала Таня в задумчивости, по всей видимости, уже создавая в своей голове план сегодняшнего вечера.

Леша готов был остановить этот фантастический разговор, но ему на мгновение показалась, что Таня все поняла, – ну не настолько же она придвинутая, чтобы воспринимать весь это бред всерьез, – и приняла игру, и начинает сама уже фантазировать. Поэтому Леша не сдавался и с серьезным видом продолжал:

– После гипноза с утра нельзя говорить ни слова, три часа надо молчать, – он сначала хотел сказать, что сутки надо молчать, но перестраховался, а вдруг и впрямь она свихнулась и поверила во все это.

В этот момент, когда Леша сказал, что нужно молчать после гипнотического сна три часа, чтобы в сознании все это удержалось и осталось, у Тани зазвонил телефон – ее ждала мама, она приехала на серьезный разговор с директором школы и положила своим звонком дочери конец этому безумному диалогу.

Таня убежала, а Леша остался в классе в состоянии недоумения и удивления от самого себя. Так он никогда еще не фантазировал. Ему было от этого немного не по себе. Ведь это полный бред, что он сейчас Тане с таким серьезным видом рассказывал. Однако в его голове постоянно всплывали слова Тани про то, что Леша бездарный математик и никудышный ученый; и он успокоился, проговорив про себя: «Так ей и надо». Единственное, что Лешу смущало, – он так и не понял до конца, как Таня все это восприняла. Оценила ли она эту шутку или нет? А может, она приняла вызов, и от нее следует ждать что-то подобное, и этот бред теперь у них перерастет в забавную игру. Леша был в смятении. «Она же артистка еще та, – думал он, – и если захочет, то сможет притвориться, что наивно поверила, или… А может, она и впрямь все в серьез приняла». Такая мысль пугала Лешу, и он к ее принятию и осмыслению был не готов.

Чушь. Играет. Ну, пусть играет, посмотрим, что будет дальше. И чтобы развеяться от всей этой кутерьмы, пошел играть в волейбол к своим друзьям, которые уже давно ждали Лешу в спортивном зале, колотили мячом по площадке, издавая приятные глухие удары, ласкающие слух любого мальчишки. А кто не любит играть в волейбол? Кто никогда не играл в него. Волейбол – это лекарство о любых проблем и печалей. Наколотив по мячу от души, Леша с приятной усталостью от игры ехал в маминой машине, уютно поджав под себя ноги и рассказывая маме, как он сегодня писал контрольную по русскому языку. И что не допустил ни одной ошибки – написал аккуратно, чем удивил учительницу, которая, пробежав глазами работу, осталась довольной. Так что четверка по русскому языку в четверти ему была обеспечена.

Леша очень любил, когда его забирала из школы мама на своем ниссанчике-жучке. Дорога домой занимала около сорока минут и была для него большим удовольствием. Можно было сидеть и ничего не делать. Или слушать музыку в наушниках, или беседовать с мамой, которая сама наслаждалась общением с сыном наедине. Это было время, когда никто не мог помешать им быть вместе. Мама с папой много работали и даже дома всегда были заняты своими делами: мама делала что-то по дому или сидела в ноутбуке допоздна. А потом встречала папу, поздно приезжавшего с работы, кормила ужином, и они на кухни еще долго потом обсуждали свои дела. Поэтому время в дороге с мамой было для Леши блаженством, где существовали только она и он. И в этот раз Леша наслаждался моментом, рассказывая про свои дела и мысли, беспокоившие его за этот день, как вдруг его блаженство прервалось сообщением от Тани.

«Какой кирпич, белый или красный в дырочку»?

– О Боже! Она кирпич ищет, – не удержавшись, проговорил тревожно вслух Леша.

– Что? – переспросила мама.

– Да нет, ничего особенного, мам, тут Таня пишет.

– А-а-а, привет ей передавай.

– Хорошо, передам, – ответил Леша, а сам про себя подумал: «Все – это конец! Она кирпич домой тащит. Теперь наверняка будет скандал. Мама Тани обязательно позвонит моим родителям, потому, как Таня несомненно расскажет, кто ее надоумил на такой эксперимент. Ее мама будет выяснять все подробности этого дела. Поднимет всех на уши. О Боже!»