Читать книгу «Я жил тогда в Одессе пыльной…» - Андрей Сметанкин - Страница 4

Никита взял два чемодана,

Две-три корзины с провиантом,

И снёс в коляску два куля,

А следом – свёртки и пакеты.

Так было собрано в дорогу

Душой и женскою рукой

Моё нехитрое богатство —

За год в Одессе не разжился,

Не стал велик дорожный скарб.

(Я всё моё ношу с собою —

Перо, чернила и бумагу,

И от судьбы иных не жду.)

Недолго шли приготовленья,

Всему нашлись черёд и место,

И был заложен экипаж.

Катилось солнце на средину,

А я ходил, смотрел уныло

На город южной стороны —

Устал уже от пыльных улиц,

От высокомерья Воронцова

И ощущений новых ждал.

Но не свершились ожиданья,

И сладость светлых дерзновений

Сменилась горечью потерь.

По генеральскому навету

(В борьбе за женское вниманье

Все средства, видно, хороши?)

И да по царскому указу

За мысли гордого афея

(Наверно, тот наказан был?!),

За широту свободной лиры

И за гражданские мотивы

Меня решили наказать,

И потому без долгих басен

Из ссылки был отправлен в ссылку —

Самодержавия гамбит.

Сказать имеет вся Одесса,

Престол горит, чтоб я сломался,

Согнул бы спину перед ним.

Тогда оставят без докуки,

Чинить не станут мне препятствий:

Всем угождай и не горюй.

Как дворянин, живи в поместье —

Пусть революция в загоне,

Зато сам будешь нарасхват:

Живи себе, сам друг, вольготно

И сочиняй тут без помарки?!

Но не пойду на сей гешефт:

Я – божий дар, а царь – свободу…

Зачем же плыть вниз по теченью,

Коль встреч течения иду?

В борьбе идей – моё призванье,

В гражданских строках – назначенье,

Тому порука – мой талант,

Хоть не ищу кровопролитья

И не хочу отмщенья трону,

Чтоб царь безвременно почил

Под злой машиной, гильотиной;

Чтоб голова его скатилась,

Как отделённый страшный шар,

В корзину, полную опилок;

Чтоб реки крови затопили

И погубили весь уклад.

Уже во Франции случилось,

Когда, сменив одних тиранов,

Пришёл другой – Наполеон.

Там исходили от свободы,

А завершилось всё террором,

И встал в Париже эшафот…

Хочу сказать, друзья достатка,

Вдали Москвы и Петербурга

Обид под сердцем не тая:

В отчизне строй самодержавный,

Сегодня чести достодолжный

Для всех народов должен быть!

Друзья, друзья… Как я отвлёкся,

В какие дебри потянуло

Здесь откровения мои?!

Пора и мне уж собираться —

Давно Никита ждёт в коляске,

А там – Михайловское ждёт.

Вот оглянусь, открою дверцу,

Усядусь тихо на сиденье,

Затем придвинусь в уголок

И на глаза надвину шляпу —

Уже противиться не в силах,

Что из Одессы изгнан вон.

Пришлось сегодня и поэту

В душе примерить поговорку:

«Сиди, сверчок, и знай шесток!»

Друзья, друзья… Пора в дорогу!

Когда свободны от занятий,

От дел влиятельных свободны,

Вы свой вершите променад —

Встречает Невский тёплым солнцем

В сыром и зябком Петербурге,

Иль в достопамятной Москве

Идёте чинно по Тверскому,

Как порожденье этикета,

Людей смотреть, себя казать —

По два часа для моциона

И возбужденья аппетита,

Иль для покоя живота.

Куда спешить, когда за каждым

Идёт лакей с шотландским пледом,

Держа калоши, трость в руках,

А рядом медленно коляска

(Сидит на козлах бравый кучер)

Едва катит по мостовой?

Должно держаться наготове —

Всё отработанно и чётко,

Как англиканский механизм.

Коль господин сейчас устанет,

Иль часом буде нездоровым,

Его в сей миг свезут домой.

А мне теперь, оставив город,

Осталось только сесть в коляску

И без числа, как куль, трястись?

Друзья, друзья… Друзья былые

Прошедшей юности зелёной,

Когда друзьями был богат,

Пройдя весёлой чередою,

Теперь остались за спиною,

И ныне я в степи один.

Вот горизонт всё дальше, дальше,

Коляска дальше от Одессы,

А я с тоской назад смотрел,

Как поутру приморский город

Покрылся розовою дымкой,

Как засверкали купола,

Чуть приподнявшись над туманом;

Как загорелись жгучим светом

Глаза стеклянные домов;

Как за домами, над домами

Под чистым небом, ярким солнцем

Открыло море ширь души;

Как над густой кипящей синькой

Поплыла плавно вереница

Продолговатых облаков,

Держащих за руку друг друга,

Порозовевших от смущенья,

Что так прозрачен их наряд…