Читать книгу «Я жил тогда в Одессе пыльной…» - Андрей Сметанкин - Страница 9

Там, во дворце, в обширной зале

С богатой мраморной отделкой

С одной, положим, стороны —

Была бильярдная, на славу,

Для развлеченья и ума,

А по соседству, примыкая

И воображение лаская,

С красивой дверью маркетри

Был кабинет, где граф работал,

Встречал радушно коммерсантов,

Былых товарищей своих,

А также верных подчинённых,

Свой долг исправно исполнявших

Пред генералом и царём.

С другой – гостиная графини,

И та сначала пустовала;

Родился мальчик в октябре.

Графиня в чувство приходила,

Переносила бремя родов,

И я покорно ожидал.

(Она приехала в Одессу,

Вослед за мной, как я приехал;

Прошло два месяца с тех пор).

Сам граф просил не утруждаться,

Что в ноябре всё разрешится,

Меня представит сам жене…

…Сезон балов и маскарадов,

Приёмов, выездов, салонов

Открылся только в декабре.

В гостях наместника, в ту пору,

Бывало множество народу,

Все размещались во дворце.

Но серым мартом прекратилось,

И жизнь, невольно, поутихла

На день Великого поста,

А Воронцовы вновь отбыли

В своё семейное поместье,

Что Церковь Белая звалось.

Чета вернулась на апреле,

Чтоб торжеством отметить Пасху —

Великий праздник всех славян.

В июне светлая графиня

На отдых в Крым засобиралась —

Одна уехала в Гурзуф.

В конце июля без огласки

Домой вернулась Воронцова,

Одушевив собой дворец.

А я держался в дни разлуки

И, наблюдая жизнь иную,

Во всё старался вникнуть сам.

Гулял по улицам Одессы

И находил там вдохновенье,

Встречаясь с новыми людьми.

Расставшись с прежними мечтами

И кишинёвским захолустьем,

Седой Европы встретил быт,

Чему был счастлив, как мальчишка, —

Так необычно, интересно,

Что голова пошла кругом.

Я встретил радость отношений,

Где нет столь тягостных различий

Между лаптём и кошельком.

Не всё зависит от именья,

Но больше ценится уменье,

И почитается талант —

То хлеб выращивать на годы,

То строить дом на поколенья

Иль ладно делать сапоги.

В ходу умелое хозяйство,

При нём – ответственный хозяин,

Да и работник, не дурак.

Кто вдохновляет, поднимает,

Вокруг себя объединяет,

Сплотив людей на бой и труд

(Скажу, впитавший дух Одессы,

Вобравший мудрость новой эры),

Тот – неразменный капитал.

На бурном юге государства

Не обошлось без Воронцова,

И это должен я признать…

О, небо, солнце, снова вспомнил

Сей персонаж былых событий,

Судьбы досадный эпизод.

Досадный ли? Скорей, основа

Всего того, что приключилось

По скрытной милости его.

Но, всё же, я ему обязан

Тем рандеву с его супругой,

Когда вселенную открыл —

Открыл вселенную восторга

Пред светлым женским обаяньем,

Пред красотою и умом.

И с той поры сокрыть старался,

Как сам робею и теряюсь,

Когда я спорю, иль молчу.

Моя отрада – Воронцова,

Моя судьба – не Воронцова:

Смеюсь и плачу невпопад.

И это было… Было, было,

И потому уже не будет,

Ведь на земле возврата нет.

А что же было? Только встреча —

Простая встреча перед богом,

Где Воронцова, как жена,

Сдержала слово перед мужем,

Супругу верность сохранила,

Себя ничем не запятнав.

Тот день стекал зарёй на запад,

А мы стояли друг от друга

На расстоянии руки.

Не смея мыслию обидеть,

Не смея действием ударить,

Как руку ей поцеловал

(Я и поныне ощущаю

Прикосновение к руке.

О, это милое baise-main),

Склонившись робко, будто отрок,

Коснулся трепетно губами

И откровенно оробел.

Я по руке, белее лилий,

Представил суть телесных линий,

Увидел, словно изнутри,

И сам от этого смутился —

Душа, как варево, вскипела, —

И стал пунцовым, хоть туши,

Пред целомудренной, степенной

Елизаветой, потерялся

И прочь от чувства убежал.

Она мила и превосходна,

И обходительна, тактична,

Умна донельзя, чёрт возьми!

К тому ж, возвышенна, как небо,

И, словно пашня, благодатна,

Но только это не моё!

Семья и дети между нами.

Что предложить могу графине?

Зачем подобный мезальянс?

И в стороне стоять не в силах,

Смотря на даму безучастно,

Как будто мёртвый инвентарь…