Читать книгу Фатум. Том шестой. Форт Росс - Андрей Воронов-Оренбургский - Страница 3

Это мой гордиев узел…1 Но я не сын Филиппа, не царь Фригии…2 Хватит ли у меня сил рассечь этот узел?» – Хуан де Аргуэлло смочил пересохшее горло «Шато ля фит»3 и отложил на стеганую подушку сиденья кареты фляжку. Дорога из Кармела в Монтерей располагала к раздумьям.

После отъезда русских послов всё в его жизни перевернулось с ног на голову. «Время вершит свой закон, горе и ночь сменяются днем и жизнью», – вспомнились ему слова падре Ромеро. Но вот прошла вторая неделя, а он так и не смог заставить себя вновь услышать веселый смех молодых крестьянок на рынке, не чувствовал вкус вина, совсем перестал замечать красоту и величие калифорнийских закатов. В глазах его было смятение, в движениях – плебейская4 суетливость

Активная подготовка к войне с русскими – стягивание сил в Монтерей и к северным границам – успокаивала мало, да и не могла порадовать сердце старого губернатора, оттого как дела шли из рук вон плохо. Ко всему прочему, слухи о заговоре в Мехико, предательство Кальехи дель Рэя, отсутствие вестей от Луиса, глухая и вечная ссора старшего сына с младшим ввергали дона Хуана в отчаянье.

«Бедные дети… бедный наш дом… Еще эта война, гремучей змеей подбирающаяся к их семье…»

Эль Санто прикрыл уставшие глаза, прислушиваясь к монотонному поскрипыванию каретных рессор, выстрелам бича возницы и влажному храпу лошадей.

«Поберегите своих сыновей, ваше превосходительство. Разве вы хотите, чтобы их невесты надели черное прежде, чем наденут белое? – встали в памяти слова коменданта. – Клянусь Богом: русские – это серьезный противник. Это те воины, которые делают честь воюющей с ними стороне… Но нужна ли она нам такой ценой?»

«Нужна ли нам честь и слава такой ценой?» – мысленно повторил дон, задергивая кружевной батист шторки. Солнце светило всё ярче, а он, напротив, чуствовал все большую слабость во всем теле.

У него едва хватало сил крепиться и бороться с мощной волной обрушивающихся вопросов. Однако неспособность решить их, найти нужный ответ лишь разжигала гнев и страстность его натуры, которые переходили в слепую, жгучую ревность, изводя старика на нет.

– Отец, если русские посмеют вступить в пределы Короны, они узнают вкус кастильской стали. Солдаты короля пройдут сквозь их укрепления как дождь сквозь солому. И вот наши шпаги, отец: с Божьей помощью наши кони будут пить воду из Славянки5.

– С Божьей помощью? Нет, дети мои, Господь здесь ни при чем, – так, кажется, ответил он тогда сыновьям, глядя в их горячие, молодые глаза. – И не стоит заверять, что вы привезете с поля боя казачью папаху, пику или гренадерский6 ремень. – Дон помолчал, не желая обидеть своих отпрысков, лишь нежно потрепал их за крепкие плечи, а сам с болью подумал: «Я буду благодарить небо, если им удастся вернуться живыми».

В карете стало прохладней. Слух дона Хуана различил крики птиц – экипаж въехал в лес. Дорога и здесь была славно наезжена; воздух пропитан ароматами растущих по обочинам олеандров и бугенвилий. Яркие птицы трещали и щелкали среди густой зелени листвы, но, как и все птицы Юга, не выводили нежных трелей, о чем искренне сожалел дон. Прожив в Калифорнии не один год, он так и не смог свыкнуться с тем, что каждый новый день здесь, в мягком, благодатном крае, рождался прохладным, как в родной Испании, но вскоре, не дожидаясь и полудня, неизменно наполнялся плавящимся, ослепительно золотым зноем.

Де Аргуэлло приоткрыл дверку экипажа, любуясь тенистым покоем леса. Прозрачный, пронизанный солнечными нитями воздух был напоен густым дурманящим ароматом ярких соцветий. Казалось, он весь дрожал и пульсировал от множества летающих лесных бабочек и мотыльков. Всё жило вокруг кипучей, лихорадочной жизнью, точно стремясь наверстать потерянные часы долгой ночной спячки.

– Боже, как прекрасен мир!.. Как божествен замысел… Honny soit qui mai y pense7 – по-французски вырвался старый девиз. – И ужели война?.. – Эль Санто обхватил голову. – Дети, мальчики мои, я всегда хотел воспитать вас умнее и лучше меня, но увы… в моем доме тишина и холод. Любите друг друга, умейте прощать необдуманные поступки, слова… для меня вы одинаково дороги, как и ваша покойная мать… Как пальцы на руке: руби любой – одинаково больно и жалко! Ох уж эта гордыня – наша фамильная черта… Против спеси и глупости сами боги бороться бессильны.

Губернатор вновь тяжело вздохнул, мысленно вспоминая родные лица детей. «Луис, Сальварес… – слезы затуманили взор отца. – Слезы – это хорошо, сильные люди никогда не скрывают их. Да, да… так говорит Ксавье, так говорит отец Ромеро».

Но сейчас этот довод не утешал Эль Санто. Горячая испанская кровь бунтовала, противилась правде смирения. «Если я не сумею взять себя в руки… Если я не за себя… то кто же за меня? А если я только за себя, тогда зачем я? Нет, нет, каждый принимает конец своего кругозора за конец света. Эта слабость, непростительная слабость. Ты должен стоять до конца, amigo8! Ведь это ты отказался ратифицировать9 сдачу северных территорий Новой Испании… Ты отказал русским послам, взвалив на себя крест ответственности… Но позвольте, как же иначе? Как?!» – губернатор сжал в отчаянии пальцы, блеснув перстнями.

– Ужели правы те, кто говорит: «Эпоха кончается в тот момент, когда умирает иллюзия, с ней связанная»? Нет, я не верю, величие Испании – это не иллюзия. Это лишь иудеи и безродные янки, невежественная хитронырая рвань может считать одну страну лучше другой. Да минует меня чаша сия… Да, пожалуй, бывали времена и хуже, но, верно, не столь подлые! Если человек теряет достоинство, честь, он перестает быть человеком, а дворянин – идальго10. А что ныне? На эти святые каноны плюют и улыбаются!

Дон Хуан скорбно замолчал, представив герцога Кальеху, старого друга и единомышленника, а ныне изменника.

– Святая Анна, я не хочу в это верить. Но почему молчит Мадрид? Почему из Мехико до сих пор нет гонца?! Ужели прав был Сальварес?.. И из всего этого дела торчат уши и хвост вице-короля? Иезуитов?.. Нет, нет, он мой близкий друг, как можно – дворянин!.. Человек не опускается столь низко, чтобы нельзя было подняться вновь. Господь уберегает нас, дает возможность… Но для кого тогда создан ад? Опять не прав… Всё это вздор, amigo. Ну что ж, – Эль Санто обреченно покачал седой головой. – Вре-мя рассудит… Но лик оскорбленной Испании заставляет меня лично сделать свой выбор. Если герцог Кальеха дель Рэй изменник, он должен быть свергнут. Корона Мадрида в грязи, и мы, сыны Испании, обязаны поднять ее святым мечом и опустить на голову достойного вице-короля.

И пусть погибнет много солдат… Все знают: дон Хуан де Аргуэлло не торгуется, когда речь идет о победе. Испания всегда могла топить свою конницу в реке и делать из трупов мосты, если того стоила минута истории. Смерть соединяет великих и малых. Могила объединяет их. Но тот, кто спасает границы Короны, не преступает закона. Да, мои сыновья – мое будущее и надежда… Но лучше пусть они будут мертвы, чем увидят позор поражения. «Интересно, что скажут об этом потомки? – дон Хуан мрачно усмехнулся, вглядываясь невидящим взором в мелькавшую за оконцем темную листву. – Не знаю. Но знаю другое: отступающая армия редко говорит лестные слова своим командирам… А правители неудачников заносят в черные списки».

Эль Санто покачал головой и как-то странно огляделся, будто впервые ехал в салоне своего губернаторского экипажа. К вечеру он доберется до Монтерея, конечно же, соберет совет офицеров, будет непростой разговор… Нет, он не клюнет на лестное благоприятство их слов и вечное желание быть замеченными. Все будет подчинено задаче момента. Прочь, светское пустозвонство кабильдо!11 Сам он возьмет на себя смелость действовать именем короля и именем Испании.

Дон Хуан улыбнулся, вспомнив лицо де Хурадо, когда они возвратились из Сан-Луис-Обиспо с падре Ромеро и оставшимся в живых молодым рейтаром12 Торресом. Хмурый лик коменданта и его мундир были одинакового буро-желтого оттенка долгой и пыльной дороги…

– Всё же славный он у меня, – вслух продолжил свои рассуждения губернатор. – Вряд ли из лести, может из страха, нет, думаю, по чести и совести держит Ксавье мою сторону… Умеет защищать безнадежную позицию… Пожалуй, стоит повысить его в звании, обязательно стоит. Да и другие рейтары с моих земель смелые, отчаянные парни… Во всяком случае, уж не хуже хваленых шотландцев, этих «амазонок в юбках», и уж тем более – русских бородачей. Для многих из них я не только командир, но и… «отец»…

Де Аргуэлло вновь усмехнулся в седые усы эспаньолки13, вспоминая жаркие ночи своей молодости. Однако свет приятных воспоминаний был недолог и ломок.

– Ты понимаешь, что война в колониях может привести к новой бойне в Европе? – тихо, почти неслышно спросил он себя. – О, это будет кровавый день…

– Да, сеньор, – согласился внутренний голос.

– О да, дети мои, – ответ непроизвольно сошел с его губ.

– Ты ратуешь за идею, Хуан, но при этом знаешь: люди, их будет много, и все они станут гибнуть по твоей воле? Разве иначе?

– Нет, – Эль Санто с глубокой серьезностью ответил сам себе. – Они будут гибнуть из чувства долга и чести. Потому как мои солдаты – это соль Калифорнии, Новой Испании…

– А может быть отступить, сберечь жизни, а значит – сберечь силу? Вдруг да сейчас хорошо всё то, что оттягивает время?

– Отступить?! – Эль Санто гневно и непонимающе усмехнулся своей мысли. – Мне далеко за шестьдесят, я старый солдат… И не меняю своих правил. Битвы, сражения выигрываются и проигрываются за четверть часа, мой друг, а ты убеждаешь меня растягивать на дни и месяцы? К черту! «Pour la bonne bouche!»14 – так, кажется, говорил самый великий похититель Европы?15 Его приказ был все-гда один: «Держать шпагу в спину неприятеля».

– И он проиграл… Проиграл именно русским при Бородино16.

– Но был и Аустерлиц17, где самая лучшая кавалерия в Европе под самым плохим командованием была брошена в пасть Буонапарту18. Нет-нет, я не хочу внимать этот вздор русских. Музыка и знамена – что может быть для испанца прекрасней? Только победа! Клянусь Христом: здесь, в Калифорнии, русские – уже не тот сжатый кулак, что в России, а растопыренные пальцы. Ничего-ничего, мой друг, главное – быть верным себе и не менять принципов. Fiat justitia, pereat mundus…19 Honores mutant mores…20 – дон Хуан промокнул платком лоб, кусая губы. – Никогда низость еще не взлетала так высоко! Все, все треплют льва за холку, пока не окажутся в его клыках. Ох уж эта человеческая гниль… Нет, подожди, amigo: а что если приезд русских послов в Монтерей был лишь ловким фарсом? И их намерения столь же далеки от действительности, как небо от земли? Русские, будь они прокляты… их всегда трудно понять… Но я не зря прожил жизнь: я не собираюсь метаться, как мокрая курица. У нас еще будет время подумать. Бояться стоит только измены… Выиграть войну несложно, если тебе не мешают. Надо убедить союзников англичан. Русские для них то же, что гвоздь в сапоге… Да, да… Хотя всё это непросто… Тем более, когда вокруг тлеют угли предательства… Но, черт возьми, мой верный боевой друг, полковник Бертран де Саес де Ликож, его стальная колонна, его «красные кисти» – первый батальон – лучшие из лучших гренадеров полка… Их штыки, конечно, придут на помощь и разобьют русских, как разгромили повстанческие орды на юге, при Керетаро, Сан-Педро де ла Колоньяс и Ситакуаро!