Читать книгу Дитя равновесия - Анна Алакозова - Страница 13

Энель и Кара бросились к магу, Кален – к девушке.

– Стой! Не тронь её, Видящий! – сдавленно прокричал целитель. – Ты причинишь ей боль.

Его всё ещё крутило от боли, но он решительно посмотрел воину в глаза.

Кален остановился. На груди у девушки яростно пульсировал голубым светом медальон в ритм её сердца.

– Что это? – не сводя глаз с медальона, спросил Кален.

– Пока не могу вам ответить точно. Одно ясно – это очень сильный амулет, который поддерживает в ней жизнь и защищает её. Без неё угаснет сила амулета, но и она умрёт без него. Ей нужен покой и тепло, Ищущая. Я, как целитель, настаиваю на этом. Её жизни больше ничего не угрожает, кроме этих ужасных условий, поэтому я бы рекомендовал…

– Я услышала тебя, тепло ей будет обеспечено, но она не выйдет из этой камеры, – уверенно прервала Инариэля Кара. – Если ты окончил, я прикажу впускать тебя к ней по твоему требованию, чтобы до конца её исцелить, но сейчас тебе придётся отправиться с нами и всё рассказать.

– Да, Ищущая, конечно. Только вот боюсь, что мне самому сейчас не дойти никуда… Удар такой силы я не мог блокировать, тем более что мои усилия были сосредоточены на заклятии. Когда она очнётся, ей нужен будет покой, вода и еда. Ваши солдаты справятся с этим?

– Безусловно, – Кара кивнула солдатам, отдавая приказ без слов. – Я помогу тебе дойти до таверны, там и поговорим.

– Да уж, вино мне сейчас точно не повредит…

«Прости, но я тебя предупреждала. Не нужно было лезть!»

«Спасибо тебе, маг, – зазвучал мужской голос. – Не слушай её, без твоей помощи ей бы плохо пришлось. Я рад, что ты оказался рядом и смог ей помочь».

Воин и маг смотрели друг другу в глаза и понимали, что они оба это слышат.

«По крайней мере, я точно не свихнулся. Эльф тоже это слышит», – думал Кален.

Медленно, поддерживая мага, все вышли на улицу, звёздный свет слабо освещал заснеженную деревушку.

– Дайте мне отдышаться, и я смогу идти сам, – маг опёрся о стену. – Зовут меня Инариэль, к вашим услугам, господа.

– Ой, эльф, – уловив интонацию мага, ответил Кален, – я знаю, какой смысл ты вкладываешь в это слово. Ты забываешь, что рядом с тобой Видящий и мне доступны все твои мысли. Мы не господа тебе, ты не слуга нам, и ты знаешь, что на данный момент мы все равны. Я Кален. Прекрати трястись, а? Не могу я контролировать твои мысли, только Видеть. Пока ты на нашей стороне, я не причиню тебе вреда, да и наши возможности значительно преувеличивают, запугивая молодых магов. Давай ты потом задашь все свои вопросы, а я постараюсь тебе ответить. Это Кара – она Ищущая, а это Энель. Думаю, кто она такая, тебе хорошо известно, её слава бежит впереди неё самой. Здесь и сейчас нет никаких званий и полномочий, тебе нужна наша помощь, нам – твоя, поэтому я просто Кален, а ты просто Инариэль.

Кален протянул магу руку и тот, порядком удивлённый, всё же пожал её.

– Видящий протягивает руку магу-отступнику? Этот мир совсем сошёл с ума. Но я понимаю и принимаю твои слова, Кален.

– Теперь, когда улажены формальности, может быть, мы уберёмся с улицы? А то я что-то совсем замёрз в этой яме. Да и насмотрелся столько, что готов не просыпаться сутки. В голове не укладывается это сумасшествие.

Никто не стал спорить. С Видящим вообще боялись спорить, уж слишком это было небезопасно. Спустя несколько минут вся группа уже занимала свои привычные места в таверне.

– О блаженство! – Кален залпом выпил порцию эля.

Инариэль постепенно оправился от полученного магического удара и тоже с удовольствием пил поднесённые напитки.

– Так, а теперь давайте обсудим, что всё-таки там происходило. О чём вы оба говорили? Я ничего не поняла, – Кара переводила взгляд с Калена на мага.

– Да, Инариэль, расскажи нам, что такого ты увидел и почему она так кричала, когда ты её исцелял, и вообще, что ты исцелял, на ней же ни царапины не было? – Энель тоже посмотрела на мага.

– С удовольствием расскажу всё, как только пойму… Но для этого мне надо знать, что это за девушка, где и при каких обстоятельствах вы её нашли и что происходило до того момента, как вы вызвали меня.

Калену совсем не нравилась мысль опять всё вспоминать, но их новому другу была нужна информация, и потому воину пришлось в двух словах рассказать про единственную выжившую эльфийку, которая пребывала всё время без сознания, и про толпу демонов, и про странного демона приказавшего своим отступить, но не принявшему бой с Видящим, про голубой свет, исходивший от тела эльфийки когда она закрывала «дверь» в мир демонов… Последний факт особенно поразил мага. Он выслушал внимательно всё, что рассказал воин, и задумчиво сказал:

– Из твоего повествования становится понятно несколько моментов, но каждый из них невероятнее другого. Быть может, Кален, ты что-то недорассказал?

– Я рассказал всё! – угрожающе глянул на него воин, – Всё, что тебе надо знать.

– Не тяни, что там у тебя на уме, Инариэль? – Кара не могла долго смотреть на то, как маг не спеша пьёт вино из своего кубка.

– Могу поделиться своими мыслями, но боюсь, что это не принесёт пользы ни вам, ни вашей пленнице, особенно учитывая ваш род занятий.

– Говори, – спокойно, но достаточно убедительно произнёс Кален. – А что делать с твоими размышлениями, мы уж как-нибудь разберёмся.

– Буду вынужден просить об одной услуге: в случае если одно из моих предположений верно, не убивайте её и позвольте мне уйти вместе с ней. Я возьму на себя всю ответственность за её дальнейшее поведение и если не смогу справиться с чем-то, то сам приму необходимые меры.

Кален посмотрел на мага изучающим взглядом:

– Ты хочешь сказать, что она, возможно, одержима демоном? И ты просишь нас не убивать демона, чтобы ты мог его изучить? Если она одержима, – Кален сжал в руке кубок так, что побелели костяшки пальцев, – мы не сможем отпустить тебя с ней, нам придётся её убить! Ты же понимаешь: мы не можем так рисковать.

– Она не причинила никому вреда! Она… – Инариэль понимал, насколько беспомощен перед этими необычными людьми.

– Это пока что. У неё просто не было возможности. Если она действительно посланник мира тьмы, у нас будет только один выход. Все демоны, что рвутся сейчас в наш мир оттуда, в любом случае должны быть уничтожены, – Кара смотрела в упор. Она знала своё дело, ей часто приходилось сталкиваться с демонами и одержимыми ими людьми, многие шрамы на её теле были «подарками» от них, и они всё ещё ныли, напоминая о себе, когда менялась погода.

– Давайте мы всё же выслушаем предположения нашего нового друга. Инариэль, мы не можем тебе обещать того, о чём ты просишь, но я пообещаю тебе, что мы не станем ничего предпринимать без должного изучения, – Энель с некоторой угрозой во взгляде посмотрела на Кару и Калена, заставляя их замолчать.

– Спасибо. Наверное, на большее мне и не приходится рассчитывать, – понимающе кивнул маг. – Итак, моё первое предположение, что девушка одержима: в момент открытия «двери» в мир тьмы, масса демонов и духов врывается в наш мир. Один из них вполне мог вселиться в первое попавшееся тело, в котором ещё теплилась жизнь. Против этой теории у меня пока только несколько доводов: во-первых, демоны не могут вселяться в эльфов, их энергии кардинально противоположны и соприкосновение обязательно убьёт одного из них, оставив другого несолоно хлебавши. Второе: демоны не уничтожают своих собратьев, а Кален видел это своими глазами, ну а третье, – это её медальон. Она не маг – это я вам могу сказать совершенно точно, у неё нет магических способностей, но от её медальона исходит такая мощная энергия, какую я никогда не встречал. Возможно, это какой-то очень древний эльфийский артефакт, замаскированный под обычное украшение. Но демоны не могут быть носителями эльфийской магии, они не могут с ней соприкасаться, именно поэтому я здесь. Один маг со знанием древней эльфийской магии в борьбе с демонами стоит армии ваших магов, моя магия – это противоположность магии демонов, они взаиморазрушающие элементы, как свет и тьма. Второе моё предположение…

– Говори уже! Ненавижу вот такие томительные моменты, – Кара не находила себе места. Ей уже хотелось броситься в темницу и убить пленницу, пока этот демон во плоти не очнулся и не сбежал.

– …Она действительно вышла из разлома, то есть она была по ту сторону физически, в своём теле и вернулась оттуда. Но этого не может быть! Если бы кому-то и удалось попасть туда в собственном теле, не лишившись при этом рассудка, то выйти из разлома – совсем нереальная задача. Даже я, когда путешествую по миру тьмы в качестве бестелесного духа, с трудом выбираюсь каждый раз – это смертельная опасность, и без помощи моих друзей на той стороне я бы не смог входить и выходить оттуда. Они указывают мне путь, защищая по дороге, отводя опасности и отвлекая демонов. В общем, это лишь теория, но вот ранения эльфийки говорят о правдивости этой возможности. Когда мы боремся с демонами в нашем мире, мы получаем видимые раны – это нормально. Когда с ними сражается наш дух в том мире, мы получаем раны духовные, не видимые обычным глазом. Её раны – и то и другое. Я хочу сказать, что она получила физический урон в мире духов, а когда выбралась оттуда, раны перестали существовать в нашем мире, они остались там, за гранью, но вред причиняли реальный, а видеть их можно было только магическим зрением. Я никогда не думал, что смогу использовать столь древнюю магию. Она противоречит всему, что мы знаем об устройстве нашего мира. И опять-таки её медальон… – Инариэль запнулся и посмотрел на Калена. – Она говорила со мной.

Кален чуть заметно кивнул магу в знак понимания.

–Что?! Она приходила в себя? – Кара в изумлении смотрела на мага.

– Нет, она говорила со мной мысленно, телепатически. Просила не трогать её, говорила, что ей очень больно, а потом, когда меня откинуло к стене, появился ещё какой-то голос, он благодарил меня за помощь. Девущка пыталась меня предупредить, уберечь от чего-то очень могущественного, что она пытается подчинить своей воле. Я считаю, что это её медальон. Больше мне в голову не приходит никаких объяснений. Быть может, когда я смогу с ней поговорить, когда она очнётся, что-нибудь ещё прояснится, но пока что это всё.

– А почему бы из тьмы не вернуться человеку, побывав там в физическом теле? Почему бы не пробудиться древней эльфийской магии… В интересные времена нам выдалось жить, друзья мои, – подытожила Энель. – Давайте же выпьем за то, что мы всё ещё живы. Насколько я понимаю, единственное, что мы можем сейчас делать, – это дожидаться, пока наша пленница придёт в себя и расскажет нам свою часть истории, а пока нам остаётся лишь удерживать от разрушения этот разваливающийся на глазах мир.

Она невесело усмехнулась и подняла кубок. Все последовали её примеру.

Поставив пустую чашу на стол, маг встал:

– Что ж, пожалуй, мне пора проверить своих подопечных. Надеюсь, Энель, что ваше слово, данное мне, не будет нарушено.

– Не сомневайся, Инариэль, её никто не тронет, пока мы не выясним что к чему. Я тоже пойду, хватит с меня на сегодня, нужно ещё просмотреть последние донесения. Доброй ночи, друзья мои!

Инариэль поднялся из-за стола, но замешкался, отвечая на вопросы одного из посетителей таверны, благодаря чему и стал случайным свидетелем следующей сцены.

Кара с Каленом остались оканчивать ужин.

– Кален, ты как? Что-то не очень хорошо выглядишь, – заботливо спросила Кара, когда они остались одни.

Видящий вздрогнул, когда его руки коснулась тёплая ладонь. Аккуратно высвободив руку, не оттолкнул, но и не ответил взаимным жестом.

– Устал я что-то. Пойду отдыхать. И тебе тоже надо бы отдохнуть, Кара.

– Так может… – она посмотрела ему прямо в глаза.

В тот самый момент, когда его руки коснулась приятная, хотя и немного грубая ладонь Кары, в мыслях он сжимал в своих руках холодеющие тоненькие ладошки эльфийки и пытался их согреть своим дыханием.

Кален всё же улыбнулся боевой подруге, собираясь уходить:

– Я действительно очень устал, Кара. Разведка, стычка, эта непонятная девушка, эльф-отступник, владеющий древнейшей магией – столько всего случилось, что в голове не укладывается. Доброй ночи.

– И тебе… – несколько разочарованно вздохнула воительница. – А я ещё выпью. Что-то мне спать совсем не хочется.

Выйдя на улицу, Кален глубоко вдохнул холодный горный воздух.

– О чём задумался, Видящий?

– Тьфу на тебя, Инариэль! Нельзя же так подкрадываться, – Кален убрал руку с кинжала, за который схватился быстрее, чем успел об этом подумать.

– Да я вроде и не подкрадывался, просто мимо проходил и увидел, что ты тут стоишь, решил, может, помощь нужна…

– Ага, точно, так я тебе и поверил. Что хотел?

– Ты мне обещал на вопросы мои ответить.

– Может, давай отложим? Я жутко устал и хочу отдохнуть. Хотя… ладно, пошли к костру, только подальше отсюда.

– Ты не хочешь кого-то встретить? Я не Видящий, но кое-что понимаю… И я вообще удивлен, что ты вышел один.

– Не лезь не в своё дело, маг!

– Да ты никак мне угрожаешь? А ведь говорил, что мы на одной стороне?

– Так и есть, во всём, что касается дела, но вот черту не переступай. Идём, вон ребята уже уходят от костра, там и устроимся, как раз никого нет поблизости.

– Уж не из-за этой ли черты, которую мне переступать нельзя, ты не рассказал своим …эээ …подругам, что ты тоже её слышишь?

– Спасибо, кстати, что не сказал им. Это будет наш маленький секрет, пока я не пойму, что со мной происходи. А то я уж было решил, что схожу с ума. Списал на усталость и чрезмерное употребление варева.

– Варева? Это ты про что? – полюбопытствовал маг.

– Это я про то, что вы, маги, вдыхаете для перехода в мир духов, чтобы видеть свои прекрасные сны, а мы, Видящие, ежедневно пьём, иначе никаких особых способностей, кроме воинской выучки, у нас не будет.

– Что? – шокированный эльф чуть дар речи не потерял. – Вы пьёте обат??? Это же смертельно опасно!

– А ты подумай, маг, ты слышал когда-нибудь о престарелых Видящих? Я тебе отвечу – ты не мог о них слышать, потому что их нет. Все мы умираем задолго до того, как приходит время умирать нашему телу, все мы умираем в муках и зачастую сходим с ума, – Кален смотрел на огонь, играя кинжалом. – Это первое испытание после окончания обучения. В замке нашего ордена есть подземелье, где остаются все, кому уже больше нельзя показываться, там они и умирают. Молодых водят по этому подземелью, чтобы они понимали, что ждёт их в конце, – они не будут героями, а просто исчезнут, их имена сотрут из памяти, словно дорожную пыль с сапог. Я видел там многих героев прошлого, а в итоге мне самому пришлось положить конец мукам одного человека, который был мне очень дорог. Он был мне братом, даже больше – отцом. Я убил его, чтобы он больше не страдал, он сам просил меня об этом, но мне не легче от этого, маг. Вот такую цену каждый из нас добровольно платит, защищая людей от одержимых, магов – от них самих, помогая людям, всем вам. Мы добровольно убиваем себя…

Инариэль смотрел на собеседника широко раскрытыми глазам: никто и никогда среди магов не говорил о цене, которую платят Видящие за свой дар, никто даже не задумывался, как Видящие получают свои способности, и не мог представить, что они ежедневно пьют яд, чтобы защищать?!.

– Это ужасно, Кален. Я, конечно, не знал всего этого, мне очень жаль. Если бы люди больше знали о вас, они бы ценили эти жертвы, да и маги тоже, но вы ведь никогда не рассказываете об этом. Почему, Кален?

Воин обречённо вздохнул:

– А зачем вам эти знания? Мы не ищем славы, мы делаем своё дело и всё. А если правда станет общедоступной, как думаешь, сколько юношей захотят стать Видящими? Ведь наш век и так совсем короток, нам надо успеть обучить новое поколение и проследить, чтобы они обучили следующее… Нет, маг, никто не должен об этом знать. Юношам рассказывают об этом уже после пяти-семи лет обучения, когда они уже не могут остановиться, когда их разум уже готов к принятию трудного решения, когда они настолько уверены в своём желании стать Видящими, что цена их не страшит. Должен сказать, что остаются практически все. Отказавшихся – единицы. А знаешь почему?..

– Кален, как давно ты употребляешь обат? – этот вопрос сейчас волновал Инариэля больше, чем выбор жизненного пути Видящих.

Но Кален как будто не расслышал. Как долго он носил в себе это тайное знание, как долго каждое утро и вечер трясущимися руками он тянулся за очередной дозой обата, как долго ему осталось? Успеет ли он? Сможет ли? Каждый день мог стать последним, безумие уже тянулось к нему, пытаясь схватить своими цепкими костлявыми пальцами. Сколько он ещё сможет сопротивляться? Он уже пережил своего учителя… Но вот опять ночь, и завтра утром он не сможет встать, если не выпьет глоток жгучей, тягучей жидкости, одурманивающей и причиняющей боль.

– …Потому что, – Кален ответил на свой же вопрос, – без этого ты уже не хочешь жить, и лучше пожить десять-пятнадцать лет, травясь ядом, чем жить без него и без возможности помогать. Без моего проклятья я обычный, никому не нужный вояка, один из тысяч таких же, а с ним я – Видящий. Я не могу даже представить жизни без обата. Ты не можешь прекратить его пить, потому что, если ты остановишься, твоя жизнь потеряет все краски, ты будешь существовать в сером безмолвии без цели, без надежды… без обата. Те, кто пытается от этого отказаться, передумывают на второй-третий день: боль невыносима, маг, я тоже пытался. Но не смог… Мы все трусы, Инариэль, все до единого! Никто, слышишь, никто не может перестать быть Видящим! Все сдаются. Всегда! Навсегда… Возвращаются в орден и остаются там в подвалах, пока у кого-то из молодых не дрогнет сердце и они не положат конец их страданиям. Вот что такое наш дар, маг!

– Кален, так ты не ответил: с каких пор принимаешь обат?

– С давних, с очень давних, Инариэль. Я один из самых «опытных» оставшихся в живых Видящих. Я вступил в орден, когда мне было около девяти лет, в пятнадцать я прошёл посвящение, с тех пор – каждый день, и сейчас мне приходится увеличивать дозу, чтобы продолжать двигаться дальше.

– Слушай, я могу помочь, могу облегчить боль, постепенно вывести яд. Наверное…

– Ты предлагаешь мне всё бросить и стать простым воином? Сохранить свою жизнь и рассудок в обмен на сотни других жизней? Ммм… заманчиво, очень, но нет! У меня есть долг, я не могу оставить сейчас Энель, Кару, тебя, всех этих людей, которые смотрят на меня с почтением и уважают меня как командира. Я не могу произвести такой обмен. Хотя если бы ты встретился мне ещё лет пятнадцать назад, я бы без раздумий согласился, но сейчас долг для меня превыше всего. Пусть Создатель присмотрит за мной.

– Ты не упомянул её осознанно?

– Кого?

– Пленницу.

– А она-то тут при чём?

– Ты спас её, принёс сюда, согревал своим плащом. Это же был твой плащ?

– Как ты догадался, что спас её именно я? Ах, да, я же говорил тебе об этом.

– Ты её слышишь. Она звала на помощь именно тебя, потому что только ты мог её услышать. Только ты со своим обострённым чувством долга мог ринуться спасать незнакомку, зовущую на помощь у тебя в голове. Только ты мог сражаться с демонами прямо у разлома, только у тебя были безумные глаза, когда я её исцелял. Ты же хотел меня убить? Что остановило? Я благодарен, ты не подумай, мне просто интересно… И всё же какие способности вы получаете, принимая обат? Ты можешь управлять моей магией? – Инариэль буквально засыпал воина вопросами.

– Да, я слышу её и это я её спас, а потом она спасла меня, закрыла разлом. Я пожалел, что сам не обычный человек, потому что однажды я исчезну, не сказав ни слова. Я не хочу причинять боль, которой и так слишком много, я могу её терпеть, но не хочу причинять. Да, я хотел кинуться на тебя и оторвать тебе голову, потому что не могу слышать, как она страдает. Я думал, что ты виновник, но потом я увидел, всё понял и остановился… О, Создатель, зачем я всё это рассказываю тебе? Пообещай, что ни слова из того, что я сейчас тебе наболтал, ты не расскажешь никому и никогда.

– Я даю тебе слово. Никто не услышит от меня твоей истории, пока ты сможешь возражать. Но потом позволь мне рассказать кое-что, опуская, конечно ваш обряд посвящения, моему другу. Он пишет удивительные баллады, думаю, ты станешь отличным героем одной из его песен…

– Если наш мир не канет во тьму после всех этих потрясений, что ж, позволяю. Ты спрашивал, на что мы меняем свою жизнь. Так вот скажу, что на каждого обат действует по-своему. Мы можем Видеть, когда нам пытаются лгать и недоговаривать – это просто становится частью тебя, ты ничего не можешь с этим сделать. А представь, как это ужасно, когда ты видишь, что близкие люди пытаются тебе лгать. Мне приходилось убивать моих друзей потому, что я знал то, что они пытались скрыть. Твоей магией я управлять не могу. Могу только остановить её или вернуть тебе боль, равную энергии, затраченной на заклинание, направленное против меня, не более того. То, что для тебя сила, для меня – бушующий водопад. Ты пытался когда-нибудь зачерпнуть воды из водопада, стоя прямо под ним? Очень похожие ощущения.

– Вся твоя жизнь, – задумчиво произнёс эльф, – это сплошной поток боли. Как вы, Видящие, это выдерживаете?

– Недолго… – Кален невесело усмехнулся, – совсем недолго. Когда нет сил терпеть, ты сходишь с ума. Но я ещё не окончил свои дела здесь – мне надо продержаться ещё, пока мы не разберёмся со всем этим, а потом я должен буду уйти. Кстати, ты знаешь, почему здесь Кара? Хотя нет, ты не можешь этого знать, вторую часть их миссии не знает никто. Но я тебе скажу: они не только ищут магов, они же наблюдают за Видящими и, когда тем пора «исчезать», они им помогают. Я призвал её, чтобы она следила за мной, только ей этого не говори. Я не смог признаться…

– Она не знает?

– Пока нет, я ещё держусь, но решил перестраховаться…

– Кален, а если ей придётся тебя убить, она вряд ли сможет это сделать. Ты же понимаешь это?

– Ей не придётся. Надеюсь, до этого не дойдёт. Ищущие не убивают нас, пока мы не опасны для окружающих. Они отвозят нас в нашу цитадель, на остров, когда приходит время, но пока время не пришло, они не видят причин вмешиваться. То есть они вообще ничего не видят до момента, когда становится уже всё равно, когда для нас пути назад уже нет. Вот когда она повезёт меня в замок ордена, возможно, тогда, но не теперь… Я ещё не готов.

– Ты не сможешь к этому быть готов.

– Не надо, Инариэль, – опустив голову, прошептал Кален. – Не надо. Я и так слишком откровенен с тобой. Мне нужно было выговориться: я очень устал. Слушай, мне пора. Я должен вернуться к себе и побыть один. Помни: никому ни слова, пока я жив!

Кален встал и двинулся нетвёрдой походкой к своей палатке. Глядя ему вслед, Инариэль уже не видел могучего воина, убийцу и надзирателя, он видел человека, отдавшего свою жизнь в услужение другим людям, человека, сделавшего нелегкий выбор и несущего тяжкое бремя на своих плечах. Но ноша становится всё тяжелее, и даже такой гигант сгибается под ней. Впереди показался патруль, идущий в обход лагеря. И Кален сразу же остановился, расправил плечи и бодро зашагал навстречу.

«Какая силища в этом человеке, просто необъяснимая! – размышлял Инариэль. – Секунду назад он был сгорбленным стариком, едва волочащим ноги. Но стоило появиться солдатам, и он тут же стал их командиром: молодым, бодрым, живым и здоровым, весёлым. Сколько же усилий он прикладывает для того, чтобы скрывать всё от всех…»