Читать книгу Проклято на сто лет - Анна Александрова - Страница 2

– Алиса, вставай. Али-и-иса! Лиса, Лисенок… Просыпайся. Уже девять. Алис!

Вера тщетно пыталась растолкать младшую сестру. Та спряталась под белоснежным отельным одеялом, как лиса в сугробе, только пятка торчала наружу.

– Лиса, все, я ушла, встретимся в архиве. Встань сегодня хотя бы до одиннадцати. Пора привыкать к новому времени. Если сейчас не встанешь, вечером не уснешь, опять полночи будешь крутиться. А завтра в шесть подъем, помнишь?

Из-под одеяла послышалось недовольное ворчание. Вера ущипнула сестру за пятку и вышла, дверь громко щелкнула автоматическим замком.

Перед выходом Вера распахнула плотные шторы, впустив июньское солнце в их стандарт с двумя кроватями. Номер был просторный, светло-бежевый и выходил окнами на набережную Ангары, откуда сквозь приоткрытую форточку сочились и шепот тополей, и крики детей, и перестук криво уложенной плитки под колесами самокатов.

Сопрев под одеялом, прижатым сверху солнечными зайцами, Алиса вытащила из-под него сначала стопы, потом распахнулась полностью, повернулась на бок и обхватила одеяло длинными ногами, оголив красивую попу в розовом кружеве нижнего белья.

Она и правда походила на лису – медно-рыжая, с бледной золотистой кожей, усыпанной веснушками, с большими лисьими глазами в опуши черных ресниц и с оттопыренными маленькими ушками, торчащими меж завитков волос. Закрыв глаза длинным рыжим локоном, как ночной маской, Алиса громко сопела и даже похрапывала приоткрытым ртом, что никак не вязалось с ее хрупкой внешностью.

Сквозь марево утреннего, самого сладкого, сна в ее сознание пробился писк открывающегося электронного замка. Алиса приготовилась вновь выслушивать Верино ворчание, поджала челюсть, причмокнув губами, но Вера молчала. Почти уже нырнув обратно в озеро Морфея, Алиса вдруг почуяла неладное в повисшей тишине, резко распахнула глаза и вскочила. За спиной щелкнул замок. Алиса обернулась и уперлась взглядом в качающуюся на дверной ручке красную табличку с надписью «Не беспокоить».

– Блин, Вера! Трудно было повесить, чтобы уборка ко мне не ломилась? – ворчала теперь Алиса в тех же интонациях, что получасом ранее сестра.

Она встала, выглянула в коридор, но никого не обнаружила. Только длинный ряд одинаковых дверей с крупными цифрами из червленого металла: 310, 311, 312 ….

Алиса повесила табличку с внешней стороны, закрылась. На всякий случай заперла и ручную задвижку, с сожалением посмотрела на теплую, залитую солнцем кровать, но все же отправилась в душ. Вера права, надо как-то перестраиваться на Иркутское время.

Сестры прилетели в сибирскую столицу три дня назад, поселились в хорошем отеле на набережной Ангары, в исконно историческом центре. На завтра у них был выкуплен тур на Байкал, на остров Ольхон. Сбор в семь утра.

Идея приехать в Иркутск принадлежала Вере. Она же и спонсировала поездку. Вернее, ее муж, успешный московский предприниматель, решивший таким образом снизить амплитуду эмоциональных качелей в начинающемся у жены кризисе среднего возраста. Вере недавно исполнилось тридцать шесть.

Алиса была на двенадцать лет младше Веры. Их с сестрой отношения, сотканные из сестринско-материнских нитей, выкрашенные в дружеские цвета и закрепленные общей утратой, держали всю конструкцию мира их обеих. Они были друг у друга, жили друг для друга и любили друг друга безмерно.

У Веры были уже свои дети, два десятилетних сорванца-близнеца, такие же рыжие, как и их мать с тетушкой. Но именно Алиса была ее старшенькой, ее отдушиной, ее поверенной и подругой одновременно. Теперь, когда Алиса повзрослела и сама стала женщиной, тем более.

Да, идея приехать в Иркутск принадлежала Вере, но это было не просто путешествие. Для путешествий она выбирала обычно более теплые места и, желательно, с морем до горизонта. Это был паломническо-исследовательский тур на историческую родину.

После смерти родителей, погибших в автомобильной катастрофе пять лет назад, Вера решила составить древо рода, собрать данные обо всех предках, до кого дотянутся ее руки сквозь время. По маминой линии все было довольно просто – коренные москвичи, купеческое сословие. Родословная прослеживалась аж до начала девятнадцатого века. А вот папины корни уходили одним отростком в стылые земли Сибири, здесь они терялись на прадеде Арсении Афанасьеве, чью фамилию, кстати, сестры и носили.

Известно было, что прадед переехал в Москву из Иркутска уже взрослым, женился на девчонке из сиротского дома (тут ловить было нечего, даже фамилия у прабабки была не родная, в приюте выданная) и родил с ней сына, Сашу, Александра Афанасьева. Саша, в свою очередь, произвел на свет Льва Афанасьева, отца девочек. И можно было бы удовлетвориться просто именем-фамилией и годами жизни, но Веру, учуявшую запах родной крови, было уже не остановить. Ей хотелось копнуть дальше, глубже, понять – а кто он, Афанасьев Арсений, почему уехал из Сибири, почему в Сибири оказался? Из какой он семьи? Ссыльный ли дворянин? Может, преступник?! Или раскольник-старообрядец, чьи предки были сосланы сюда еще при Екатерине Второй?

Вооружившись огрызком его дневника, найденным на даче, Вера решила ехать в Иркутск, искать дальних родственников, живых и мертвых.

Алиса, недавно уволившаяся с работы из-за неудачного служебного романа, недолго думая, вписалась в генеалогическую авантюру сестры, хотя сама восторга от поисков не испытывала и походы в архив саботировала. Ей просто хотелось посмотреть Байкал, самое глубокое озеро на Земле, жемчужину мира. Говорят, там обитает дух, способный изменить судьбу.

И пока Вера проводила часы в государственном архиве, параллельно отправляя запросы во все районные архивы области, Алиса гуляла по городу, гладила бездомных собак, пила свой апельсиновый бамбл и дышала прохладой, поднимавшейся с поверхности прозрачной Ангары.

Город ей нравился, как ни странно. Да, он был маленький, не такой яркий, как Москва, не такой нарядный. Но со своей горсткой изюма внутри. Деревянные дома со складными ставнями были отреставрированы и выглядели живыми, они будто хранили себя из последних сил для кого-то, молодясь и прихорашиваясь, как старые девы – в рюшах белых палисадников и кружеве резных фронтонов. Запах сирени, плывущий над городом, добавлял им провинциального шика. Начавшие цвести тополя укрывали пуховым платком.

Современные здания в центре тоже присутствовали, но они не вызывали такого интереса, конечно же. И проходя мимо них, Алиса закрывала глаза, чтобы послушать город. Говорят же, что женщины любят ушами, – Алисе нравилось, как Иркутск звучит. Шум машин присутствовал и здесь, но то был не московский вой шестиполосного движения, а легкое «р-р-р-р» и редкое «фа-фа». Щебет птиц легко пробивался до слуха прохожих сквозь кроны деревьев, издали слышался звон церковных колоколов. А вот Ангара не шумела, хотя течение ее было сильным. Просто бежала по своим делам уверенно, широко и без оглядок, как самодостаточная женщина.

Алиса вышла из гостиницы и повернула налево, дошла по длинной набережной в парк на острове Юности, вышла из него с другого конца и через переплетение коротких улочек попала в Иркутскую слободу, которую местные называют «Сто тридцатым кварталом». Это образцово-показательное собрание бревенчатых домов вполне успешно имитировало расцвет имперской России девятнадцатого века в веке двадцать первом. Здесь были и гостиница «Купеческий двор», и ресторан «Хмельное подворье», и коктейльный бар «Кружаль». Чтобы ни значило это название, звучало оно аутентичненько.

Откушав кофею и шоколадного мусса на террасе кофейни с неаутентичным названием Cake Home, Алиса двинулась дальше. Она уже бывала здесь с сестрой и знала, что за слободой, через улицу, будет вход в центральный парк культуры и отдыха, бывший в досоветские времена кладбищем. Вера притащила ее туда в первый же день, заставляла читать выставленные в дальней части парка обломки могильных камней.

– Что мы ищем? – спросила ее тогда Алиса.

– Не знаю, – отвечала сестра, переходя от камня к камню. – Фамилию Афанасьев, быть может. Вдруг кто-то из наших тут.

В этот раз Алиса, избегая мрачных закоулков парка-кладбища, шла по центральной дорожке, выложенной новенькой плиткой и полной живых людей. На той стороне ЦПКО находилось здание городского архива, где занималась поисками Вера. Алиса решила все-таки помочь сестре, ну или хотя бы попытаться.

За сто шагов до цели, ей пришло сообщение:

«Захвати дедушкин дневник, если ты еще в номере».

На что Алиса ответила:

«А поздно. Я уже подхожу».

Вера разговаривала на крыльце здания архива с немолодым, но очень… очень симпатичным мужчиной. Она стояла спиной к входной калитке, в то время как ее собеседник видел и улицу за штакетным забором, и весь дворик архива, и подъездную дорожку, на которую уже ступила Алисина нога в зеленых кедах на высокой подошве. Они встретились глазами, и мужчина поспешно отвел взгляд, как будто смутившись.

– Я тут! – шепнула Алиса сестре прямо в ухо, подойдя вплотную.

– А, вот и Алиса, – обрадовалась Вера. – Алиса, это Константин … (она сделала паузу)… эм-м… а-а-а… отчество не знаю.

– Можно просто Константин, – элегантно кивнул мужчина и протянул Алисе руку, задержал ее ладошку в своей чуть дольше приличного.

– Алиса, – ответила та, не удержавшись от кокетливой улыбки.

– Константин помогает мне с запросами в архивы области. По дедушке здесь ничего, к сожалению, – пояснила Вера. – Я вчера еще рассказала про дневник, он заинтересовался, говорит, можно найти других людей по именам. Может, это его коллеги или друзья, или служили вместе. Я, растяпа, забыла записи сегодня. И ты сломала систему, вышла из отеля раньше обычного. Помнишь, кто там указан? Ковалев, Артемьев и… с такой странной фамилией еще один.

– Не помню, – ни секунды не подумав, сказала Алиса, украдкой разглядывая нового знакомого из-под опущенных ресниц.

При ближнем контакте он казался еще симпатичнее: заостренные в изгибах черты лица, тонкий нос, серые глаза, идеально гармонирующие и с седыми прядями в черных вьющихся волосах, и с льняным пиджаком, надетым поверх черной же футболки и темно-синих брюк. Под футболкой угадывался рельеф подкаченного тела, а не пивной животик, так часто маскирующий пресс мужчин за сорок. Этакий Цискаридзе местного разлива. Он опирался на эбонитовую трость с серебряной рукояткой в форме орлиной головы, что придавало ему загадочности и шарма.

– Я могу проводить вас до отеля, изучу дневник и поищу этих людей, пока вы отдыхаете, – предложил Константин, перекладывая трость из руки в руку.

– Нет, спасибо, – отрезала Вера и, подхватив Алису под локоть, добавила. – У нас другие планы. Займемся уже после Ольхона. Сами. Вы и так потратили на нас много времени. До свидания.

Она быстро утянула оглядывающуюся Алису на улицу, но та все же успела воскликнуть слишком громко:

– Ничесе тут архивариусы!

– Тсс, услышит. – Уводя непутевую сестру все дальше от симпатичного собеседника, шикнула на нее Вера. – Он не сотрудник.

– О как?!

– Да. Сам по себе. Тоже искал что-то. Разговорились, он заинтересовался вдруг, пристал с вопросами. Честно говоря, мне показалось, что он просто клеится. А сейчас увидела, как он тебя глазами ел, и поняла, что не показалось. Ну его. Сами найдем, что надо.

– Ха! Ревнуешь?! Ну я-то не против, пусть ест.

– Дурочка, что ли? Он старый для тебя. Мало тебе было Клярова?

При упоминании о бывшем любовнике и по совместительству начальнике, тоже бывшем, Алиса насупилась и, тряхнув рыжими завитками, согласно кивнула:

– Да, ты права, систр, что-то меня несет. Нет старым мудакам! Даешь молодежь!

– Лиса, уймись, – смеялась в ответ Вера.

Сестры все-таки дошли до отеля, чтобы переодеться. С утра было свежо, и Вера слишком утеплилась. А послеполуденное солнце жарило так, что можно было подумать, будто они в Дубае, а не в Сибири. Особенности резко-континентального климата: летом плюс тридцать и нечем дышать, зимой минус тридцать и дышать просто больно.