Читать книгу Проклято на сто лет - Анна Александрова - Страница 8

Как и обещал Галсан, утром поехали на священную скалу Шаманку и к столбам сэргэ.

– Сэргэ в бурятской традиции – это столбы для коновязи, – рассказывал гид. – У каждого дома раньше такие стояли, да. Если сэргэ у дома, значит, в доме имеется наездник, защитник. Предание есть, вот послушайте: спустились на Ольхон когда-то тринадцать небесных сыновей. Боги послали их на землю, чтобы навести здесь порядок и помочь людям, защитить их от разгулявшихся злых духов. Братья разошлись по всему миру, но старший и самый сильный из них остался на Ольхоне. В память о небесных воинах и поставили люди тринадцать сэргэ, да. Каждый из братьев может вернуться в любой момент и привязать тут коня.

– Как интересно. А старший и самый сильный брат, это, получается, и есть Хозяин Байкала? – спросила Вера.

– Да, он и есть. А еще сэргэ символизируют древо жизни. Основание столба, которое находится в земле, говорит о нижнем мире – царстве мертвых. Острие столба, которое стремится в небеса, указывает на мир, где живут нойоны – боги. А сам столб – это наш мир, мир людей, да.

Они вышли из машины и увидели издали тринадцать деревянных стражей – высоченные столбы, не меньше трех метров. Каждый столб был плотно обмотан кусочками тканей и разноцветными лентами, что трепетали на ветру, создавая иллюзию живого существа.

– О, я уже видела такие! – воскликнула Алиса, обгоняя группу и первая подбегая к столбам. – Галсан, что это значит? Эти ленты?

– Это приносят люди, если хотят что-то попросить у богов, да. Считается, что молитвы, сообщенные ленточкам, поднимаются в небеса к богам. Раз место святое, то и до богов отсюда ближе. Ветер колышет ленты, те шуршат, шепчут в уши нойонам. И не важно, в каком месте в данное время находится человек, привязавший ленту, не важно, чем он занят, – его просьбу все равно донесут.

– Я же говорил, – нарисовался рядом Аврутин. В этот раз его жена и дети присоединились к экскурсии, но его это не останавливало, он продолжил распускать павлиний хвост.

– А цвет ленты имеет какое-то значение? – спросила гида Вера, пытаясь сквозь толщу лент пробраться пальцем к поверхности столба.

– Имеет, да. Синяя лента олицетворяет мужское начало, желтая – достаток и плодородие, красный – безопасность, защиту, зелёный цвет – устранение препятствий, белый – символ чистых помыслов.

Группа двинулась дальше, к смотровой площадке, но Галсан вдруг притормозил и рукой подал знак остановиться. Впереди, среди огромных серых валунов, маячила фигура человека. Мужчина-бурят, одетый просто – джинсы, рубашка, кепка. Все неброское, серое, как и камни, как и море на фоне. Но что-то в нем было не так. В позе ли, в движениях, в подергиваниях головы.

Перед человеком на подносе стояли три медные чашки. Он поочередно точными размашистыми движениями выплеснул их содержимое на ветер, бросил туда же и что-то белое, рассыпчатое, поклонился трижды и повернулся через правое плечо.

– Шаман, – пояснил Галсан. – Бурханит, духов задабривает. Подождем немного, скоро закончит.

Серый мужчина, и правда, засобирался и спустя пару минут вышел к туристам навстречу. Они с Галсаном поприветствовали друг друга тепло, обнялись, обменялись парой слов на бурятском.

– Повезло нам, да, – радостно обернулся гид к своей группе. – Настоящий шаман попался. Если хотите спросить что про шаманизм, про духов, то можно. Еши согласен на вопросы поотвечать.

Веру долго уговаривать не пришлось, первая подошла к шаману, утянув с собой и сестру. Поговорили про то, где служители духов учатся, как обряды проходят, что такое зов и шаманская болезнь. И много еще чего интересного обсудили, о чем они только в книгах читали. Спрашивала в основном Вера, но Алиса слушала ответы с интересом, разглядывая внимательно такого обычного с виду человека – полноватого, чуть неряшливого, похожего на деревенщину, но говорящего легко и умно.

Уже под конец беседы, когда вопросы были исчерпаны, Еши прищурил и без того узкие глаза и сам спросил:

– Нашли, что искали, а?

– Что? – не поняла Вера.

– Ты здесь по зову крови. Предки позвали. Ищешь ответы, но не находишь пока. Но? Но-о-о-о. Не тебе они предназначены. Ей, – он ткнул пальцем в Алису.

– Что? – хором переспросили сестры, невольно сцепляясь руками.

– За тобой дух стоит, – шаман повернулся к Алисе и говорил теперь только с ней. – Отхончик, как и ты. Цикличность событий, новый виток. Но-о-о.

– О чем вы? – нахмурилась Алиса.

Шаман вместо ответа вновь спросил странное:

– Вера и любовь или деньги? Мно-о-ого денег. Что выберешь, а?

– Я атеистка, – попробовала отшутиться Алиса, скрестив руки в позе показного равнодушия. Шаман пугал ее.

– Вера и любовь связаны, сестры они. Выберешь любовь – и сестра проснется. Придет время… сделаешь выбор, каждый из вас сделает, – торжественно произнес Еши, обведя взглядом всю группу.

Но уже в следующую секунду он добродушно кивал и улыбался, как китайский божок Хотэй, будто и не говорил только что странности про выбор.

Тревожные настроения после разговора с шаманом недолго висели облаком над их головами, быстро выветрились баргузином5, вытеснились впечатлениями от космических пейзажей, водяными брызгами, ощущением левитации. Галсан, как и обещал, организовал прогулку на катере вкруг острова.

Песчаный берег, деревня, сопки, камни, скалы, отвесная бело-серая стена, упирающаяся в небо, – береговая линия менялась ежеминутно. С воды тянуло холодом, с берега несло чабрецом. И от духа этого кружило головы.

– Здесь десять метров до дна! Как четырехэтажный дом! – крикнул капитан катера пассажирам, и все посмотрели вниз.

Вода была прозрачна, как воздух. На дне отчетливо виднелись крупные валуны, тень от лодки скользила по ним призрачным скатом. Легко было представить, что лодка летит.

Прекрасный выдался день. Туристы нагулялись, назагорались. А самые отчаянные даже искупались. В кемпинг вернулись уже к вечеру – уставшие, голодные, но счастливые. Ужинали все вместе, и Галсан с ними.

Под дзыньк чокающихся рюмок смеялись и болтали. И даже Аврутин не казался сестрам таким уж противным. Понимание, что завтра они расстанутся с ним навсегда, снижало градус раздражения.

Как стемнело, опять разожгли костер. Галсан плеснул в костер водки, ничего не поясняя, и сноп горячих искр поднялся в небо к искрам холодным. Все просто наблюдали за ними, не задавая вопросов. Будто и правда они кочевники на привале, будто все так, как и должно быть.

– Вера, а можно я сфотографирую дневник вашего прадеда? – доставая из кармана телефон, заговорил Галсан. – Очень уж интересно. Поищу имена эти в наших архивах.

– У меня есть в галерее, сейчас перекину, – добродушно ответила за сестру захмелевшая Алиса.

– У тебя? – удивилась Вера.

– Да-а-а-а, я же забыла рассказать! Ты в душе была, а потом чет закружилось-завертелось. В общем, сегодня утром этот… из архива, Костя который, написал. Нашел в соцсетях меня. Настойчивый мужчина, – она хмельно улыбнулась на слове «мужчина». – Попросил скан дневника. Я сфоткала и скинула. Ничего же?

Алиса продемонстрировала экран смартфона, где запечатлен был фрагмент тетради: четыре имени, дата, часть цифрового кода. Пьяненький Аврутин с умным видом перехватил телефон и показал жене. Та, извинившись, вернула его владелице. Все уже смирились с выходками прилипчивого.

Вера, сдерживаясь от замечания в адрес Аврутина, просто кивнула сестре:

– Перекинь мне, а я Галсану.

– А вторая часть страницы? – спросил гид.

– Там только цифры, и ничего не понятно, – отмахнулась Вера.

– Хорошо, да.

Посидели еще немного и, утомленные насыщенным днем, один за одним стали расходиться. Сначала ушла супруга Аврутина с детьми, потом сам Аврутин, потом Галсан, за ним приехал брат. Алиса с Верой, завернувшись в пледы, допили вино и еще некоторое время сидели молча. Вера наблюдала за угасанием огня. Алиса задрала голову к небосводу и считала падающие звезды.

– Идем спать, Лис? – позвала ее сестра.

– Да, иди. Я еще чуть-чуть побуду.

Оставшись одна, Алиса поджала ноги под себя, прикрыла глаза. Уходить не хотелось.

Прошло не больше минуты, когда она услышала вскрик. Короткий, но отчетливый в абсолютной ночной тишине. Не птица. Не зверь. Человек… женщина.