Читать книгу Виновные - Анна Сулацкова - Страница 10

Макс

Я подъезжаю к «Метрополю», опаздывая на два часа. Я чувствую себя Золушкой, спешащей на бал. Наверное, если бы у нее тогда был мобильник, она бы выключила его к чертовой матери, чтобы фея-крестная не мешала ей веселиться.

Эти мысли вызывают у меня громкий смех.

Я беру бутылку коньяка и впиваюсь в горлышко, отхлебывая почти половину. Водитель бросает на меня очередной косой взгляд и только ленивый не прочел бы в нем: явсёзнаю. Но мне плевать.

Я выхожу из эробуса, вокруг всё кружится. Наркотик сделал за меня выбор. Мне даже не пришлось думать. Как только фиолетовая таблетка попала в кровь, я больше не хочу, как прежде. С каждым шагом, моё тело приобретает небывалую легкость.

Я не думаю о своей сестре. Не думаю о матери. Я вообще ни о чем не думаю. Я это только я.

Снаружи всё тот же Макс. Аристократ. Считающий себя венцом творения, запакованный в смокинг и отданный в подарок дочке сенатора. У меня даже бабочка на шее вместо огромного банта.

Огни над крышей гостиницы выхватывают огромные тени, снующих одна за одной машин. Конечно, совершенные не могут пропустить вечер, где можно блеснуть своими вечерними нарядами и бриллиантами. Показать свои начищенные до блеска задницы перед фотокамерами.

Я улыбаюсь, разглядывая бело-синюю толпу, похожих на стаю касаток, медленно продвигающуюся к парадному входу. Красная ковровая дорожка поблескивает в полумраке, напоминая лужу крови.

– А вот и он! – громко вскрикивает молоденькая корреспондентка с высоко зачесанными наверх темными волосами, замечая меня, – Тот, кого мы ждали весь вечер, – мне приходится остановиться, когда она начинает тыкать в меня микрофоном.

– Общество требует от вас каких-то комментариев, – она широко улыбается, показывая всем здоровье своих десен, – Мы все ждём, – многозначительно говорит девушка, ожидая услышать какую-нибудь сенсацию.

Что ж, я могу это устроить.

– А может быть обществу пойти на хрен? – я наклоняюсь к ней, почти касаясь губами микрофона.

Я выпрямляюсь и нахально улыбаюсь в камеры. Все удивленно переглядываются между собой, учуяв что-то интересное. За их дружескими улыбками только ложь.

– Ты… – запинается она, наверное, ее заставляет нервничать мой пристальный взгляд, – Ты не боишься, что эти слова опять скомпрометируют тебя? – быстро находится корреспондентка. Ее можно похвалить за находчивость. Может быть, я когда-нибудь это сделаю.

– Нет, – я заговорщически подмигиваю девушке, словно мы были с ней в одной постели. Ее щеки розовеют и она поправляет свою прическу, скрывая свое смущение.

Всегда одно и тоже. Скучно. Очень скучно.

– Ваш отец занимает высокий пост, – бесцеремонно встревает в разговор мужчина, на вид ему чуть за тридцать, но может быть и больше.

Я раздраженно перевожу взгляд на него и убираю руки в карманы, чувствуя россыпь небольших шариков на самом дне.

– Это значит, что после ритуала, вы станете одним из советников? – он напоминает мне о реальности, о которой я не хочу думать. Я перебираю таблетки, как четки, заставляя себя успокоиться.

– Это значит, что я просто женюсь, – говорю я и вспышки сотен фотокамер ослепляют меня. Гул спорящих с друг другом папарацци, выясняющих, какой ракурс моего лица лучше, начинают действовать на нервы.

– Ты не считаешь, что устраивать вечеринку в день ее… – она мешкает, прежде чем продолжить и я напрягаюсь, – … в день ее гибели, это чересчур? – всё замирает, даже воздух. Я слышу, как он двигается вокруг меня, – Или семь лет это большой срок, чтобы забыть? – провоцирует меня корреспондентка, теперь передо мной профессионал. Глаза смотрят прямо, без кокетства и флирта.

– Достаточный, чтобы смириться, – холодно отвечаю я, девушка насмешливо встречает мой убийственный взгляд.

Как же ей удалось меня одурачить, где я так просчитался?

– Но именно из-за пристрастия к «Каннабису», ты был отправлен в реабилитационный центр? – я каменею, никто не знал о том, где я провел целый год. Для всех я путешествовал по Европе. Занимался дайвингом и загорал под палящим солнцем Австралии.

На самом деле, я пытался побороть панические атаки и чувство вины.

– Значит это правда? – я сам попался в свою ловушку. Завтра все сделают из этого сенсацию и снимки моего перекошенного лица будут на первых страницах.

– Не понимаю, о чем ты, – я прихожу в себя, мне даже удается говорить спокойно, – Не знаю, откуда вы берете все эти байки, но в них нет и доли правды, – я говорю тоном, не терпящим возражений, – А теперь, если позволите, мне нужно отыскать свою невесту.

– Ты снял это? – задыхающимся голосом спрашивает оператора корреспондент, но я уже отхожу от журналистов, пусть готовят свой репортаж, мне всё равно.

Мои начищенные ботинки ступают по дорогому красному ковру не издавая ни единого звука. Незаметно, я кладу на язык еще один фиолетовый шарик, его сладковатый вкус заставляет меня сглатывать.

Мне нужно выпить. Срочно. И если я буду пить много и долго, может быть кошмары не вернутся. Возможно наркотик прогонит их и на этот раз.

Поклонившись, швейцар открывает мне дверь и я прохожу внутрь. От обилия красоты, собранной в одном месте, у меня начинается мигрень. Богато расшитые портьеры на окнах. Антиквариат, засунутый под стекло. Старинные произведения искусства, которыми нельзя пользоваться.

За всеми этими старыми вещами стоит банальный страх.

Страшно, когда не помнят. Страшно, когда начинают забывать. Теперь Ваське так же страшно. Я должен быть сегодня с ней.

Я трясу головой, прогоняя мысли о своей сестре и замечаю Дашку. Я останавливаюсь, разглядывая ее со стороны.

Она стоит в вестибюле, прямо возле лифта. Ее черные ровные волосы свободно падают на спину. В длинном белоснежном платье с легкой переливающейся в свете хрустальных люстр, вуалью на плечах. Дашка напоминает мне снежную королеву.

Красивая и совершенная. Без изъян.

Мы составим идеальную пару лжецов.

Почувствовав мой взгляд, Дашка поворачивается ко мне. Ее глаза сужаются, как у кошки, заметившей мышь и она стремительно подходит ко мне.

– Где ты пропадаешь? – тихо произносит Даша, продолжая очаровательно улыбаться входящим гостям. Она берет меня под руку, ее длинные пальцы смыкаются на моем рукаве стальной хваткой, – Мне пришлось в одиночестве встречать гостей, ты хоть понимаешь, как это унизительно? – Дашка ведет меня мимо лифта к парадной лестнице.

– Твой Кай был несколько занят, – тяну я нараспев, – Прости, мне искренне жаль, правда, – она хмурится и на ее лбу пролегает едва заметная складочка, но тут же исчезает.

Значит, она посещает лепщика не реже одного раза в неделю.

– Кай?! – переспрашивает она, буравя меня взглядом своих бледно-голубых глаз, – Ты что, пьян? – задохнувшись интересуется Дашка, заглядывая в мое лицо, – Только этого мне не хватало, – я хмыкаю в ответ, не собираясь оправдываться.

Несколько минут мы идем молча.

– Я всё понять не могу, как ты могла согласиться на это? – не выдерживаю я, Дашка насмешливо изгибает тонкую бровь и по хулигански бьет меня по руке.

– Хочешь знать правду? – она хитро мне улыбается, – Мне ужасно надоел белый цвет, – понизив голос заканчивает она, словно делится страшной тайной.

– Ты серьезно? – смеюсь я, мне действительно это кажется смешным, – Ты ведь дочь сенатора, какая разница, какая на тебе одежда.

– Белый меня бледнит, – серьезно отвечает Дашка и вызывающе смотрит на меня.

–Прекрасно, – говорю я саркастически, – Если я сейчас что-нибудь не съем, то умру, – а если не выпью, то точно добавляю я мысленно.

Дашка отпускает мою руку, когда я начинаю перепрыгивать через две ступени, стараясь поскорее добраться до джина со льдом. Если я и думал, что это ее замедлит, то зря. Ее гибкое тело двигается уверенно даже на высоких шпильках. Она поднимает подол своей длинной юбки, открывая соблазнительные чулки на тонких лодыжках.

– Не вздумай подходить к бару, – приказывает она, напоминая тоном моего отца, – С тебя и так достаточно, – и я не выдерживаю, резко останавливаюсь, и прижимаю ее к стене.

От неожиданности, Дашка охает. Я убираю ее руки за голову и смотрю прямо в глаза. Через витражные окна внутрь проходит электрический уличный свет, разрисовывая стену позади меня. Отсветы падают на Дашкино лицо.

– Ты мне пока еще не жена, – нежно говорю я, касаясь пальцами ее шеи, где отчаянно бьется венка, напоминая трепыхание колибри,– Ты не знаешь, каким я могу быть, – я обвожу языком контур ее губ и глаза Дашки становятся больше, зрачки расширяются, закрывая собой голубую радужку.

– Я могу быть жестоким, – я перемещаюсь к ее уху, скрытому густой завесой черных волос, – Не хочу, чтобы ты узнала, насколько, – шепчу я, сжимая зубами ее мочку, по телу Дашки проходит дрожь, – Но могу это устроить, – я снова касаюсь ее виска, уха и возвращаюсь к губам.

– Ты поняла меня? – она сглатывает и я борюсь с желанием почувствовать женское тело рядом с собой прямо сейчас и больше ни о чем не думать, – А теперь мне надо выпить, – я отстраняюсь от нее, намеренно не замечая, как Дашка вздрагивает.

– Будь добр, до первого танца, хотя бы продержись, – дрожащими руками, она поправляет складки на своем платье и поднимается на несколько пролетов вверх, чтобы быть выше меня, – Не хочу выглядеть посмешищем, – Дашка устремляет на меня прямой взгляд.

– Я постараюсь, но не могу ничего обещать, – я делаю вид, что мне действительно жаль, – Надо было внимательнее читать мое досье, прежде чем выбирать меня в мужья, – не сдержавшись, едко добавляю я.

Дашка сжимает губы, ее тщательно накрашенное лицо искажает злость.

– И да, не забудь купить парочку теплых шуб, они тебе понадобятся в самое ближайшее время, – я внимательно наблюдаю за ее реакцией и то, что я вижу, меня веселит.

– Ты совсем спятил, – делает вывод Дашка и я не собираюсь ее переубеждать, пусть для нее это станет сюрпризом. Я оставлю это на десерт.

– Меня таким сделали жизненные обстоятельства, – ерничаю я, думая, что в качестве вишенки на торте станет наша ссылка в Новосибирск.

– Пойдем, нас все уже заждались, – она терпеливо ждет, пока я не поднимусь к ней и не подам руки.

Мы входим в зал, за сервированными столами начинают усаживаться гости. На роскошных скатертях блестит столовое серебро и фарфор. На сцене тихо играет пианист. Что-то заунывное, как на похоронах. Но единственное, что меня волнует сейчас, это огромный витражный купол у меня над головой. На него ушло больше 2300 стекол и я начинаю нервничать.

Я снова слышу этот хруст, похожий на звук трескающего льда. От тревоги у меня потеет кожа на затылке и волосы прилипают к шее.

– Я отойду, – быстро говорю я Дашке, она удивленно смотрит на мои пальцы. Я неосознанно тру ладони о брюки, заглушая зуд и мне сложно это прекратить. Мне нужно чем-то занять свои руки.

Я ищу глазами бар, но вижу только официантов с бокалами шампанского. Я хочу что-то покрепче. Какого черта. Я еще раз окидываю взглядом зал и замечаю возле высокого латунного торшера, тату и отца. Они о чем-то спорят и это странно.

Обычно, отец не тратит времени на эмоции.

– Хочешь напиться? – обращается ко мне знакомый мужской голос, я резко оборачиваюсь сердясь, что меня отвлекли, – Лично меня этот фарс забавляет, – черные глаза с интересом рассматривают мой костюм.

– Я бы тоже посмеялся, если бы это не касалось меня лично, – ворчу я и с завистью смотрю на его стакан.

– Значит тебе нужна настоящая выпивка, а не эта слоновья моча, – сморщившись, мужчина смотрит на бокалы с шампанским, – Пойдем, – он приглашает меня следовать за ним, мы проходим мимо горшков с цветами и бронзовых скульптур.

– В прошлый раз я так и не представился, – мы огибаем мраморную колонну и оказываемся перед баром. Удачное место, чтобы напиться и не пропустить представление. Весь зал как на ладони, – Алексей, – он протягивает мне руку, – Я возглавляю отдел безопасности в департаменте.

– Макс, – я пожимаю гладкую сухую ладонь Алексея, – Просто неудачник, – я присаживаюсь на высокий стул и подзываю бармена, – Мне двойной виски, пожалуйста.

– Многие бы с тобой не согласились, – отвечает Алексей, застегивая запонки,– Большинство тебе даже завидуют,– он взглядом показывает на Дашку, стоящую рядом с пианистом. Красивая. Высокая. С упругой задницей и сочной грудью, – Если бы меня привлекали женщины, я был бы одним из них, – улыбаясь, Алексей, заказывает себе добавки.

Я осушаю свой стакан и прошу повторить.

– Так чем вы у себя в отделе занимаетесь? – лучше говорить об этом, чем о моей предстоящей помолвке.

Я рассматриваю Алексея. Аристократы воплощение красоты и ума. Он именно этот случай. Темно-синий смокинг с шелковым платком вместо галстука. Изящные манеры.

Но в семье не без урода, я машинально поправляю съехавшую набок бабочку.

– Мы выискиваем отступников и ликвидируем угрозу, – Алексей пожимает плечами, разглядывая коричневую жидкость в своем стакане, – С каждым годом ситуация только ухудшается, – он на секунду замолкает, – Надеюсь, что «Ковчег» позволит нам передохнуть, – его слова заставляют меня закашляться, – Будь здоров, – Леша заканчивает свою речь, как тост и выпивает до дна, с грохотом ставя свой стакан на место.

– А Денис? – сипло спрашиваю я, – Что делает он? – на мгновение, лицо Алексея каменеет и спина сгибается, словно под грузом проблем.

– Надеюсь, ты не принял всерьез слова Машки? – его губы изгибает усмешка и он откидывается на жесткую спинку стула, – Денис работает в информационно-техническом отделе, – серьезно отвечает Алексей, наблюдая, как бармен без лишних слов наполняет его пустой стакан, – Но в последнее время с ним что-то происходит, – задумчиво добавляет Алексей.

– С парнями так же сложно? – если бы я столько не выпил, то никогда бы не задал этот вопрос. Но алкоголь пульсирует даже в кончиках моих пальцев и разливается теплом по позвоночнику. Алексей тихо смеется.

– Даже хуже, – я уверен, если бы Алексей не допивал четвертый или пятый стакан, то он послал бы меня на хрен вместе с моим любопытством, – Неважно, с кем ты спишь, Макс, – назидательным тоном продолжает он, – Однажды, ты просто понимаешь, что без него жизнь пуста, – мягко заканчивает Алексей и выглядит так, словно я должен в знак одобрения похлопать его по спине.

– Не стоит сходить с ума, – я делаю еще один жадный глоток, – Это может значить, что пора трахаться с кем-то другим, – Он отрицательно качает головой, но не делает попытки возразить словесно.

Алексей смотрит куда-то мимо меня. Если он что-то и хотел сказать, то уже поздно. Я осторожно ставлю стакан на салфетку. Знаю, кто там. Он всегда использует один и тот же одеколон.

– Тащи сюда свою задницу, – низким, сильным голосом обращается ко мне Степан, точнее, к моей макушке, – Весь мир не вертится вокруг тебя, мать твою, – я медленно поднимаюсь на ноги, и хватаюсь за спинку стула.

– Может быть хватит обращаться со мной, как с проблемой, – лениво говорю я, запуская пятерню в волосы. Жду, когда пол перестанет раскачиваться и выпрямляюсь.

– Ты опять облажался, – рявкает Степан, вцепляясь в мое плечо, – И чтобы тебя перестали считать проблемой, перестань их создавать, – его бледные губы превращаются в сплошную тонкую линию. Я хочу попросить Степана расслабиться, но не делаю этого, – И без фокусов, – добавляет Степан и я понимаю, что он в курсе о моем разговоре с журналистами.

– Удачи.

«Ты в дерьме по полные уши» – говорят мне насмешливые глаза Алексея и легкая улыбка.

Внутри я вновь ощущаю себя скомканной тряпкой, что за ненадобностью кладут у дверей. Это чувство возвращается, когда я встаю рядом с Дашкой. Когда встречаюсь с пустыми глазами отца. Когда улыбаюсь. Когда принимаю тосты и поздравления. Когда танцую первый танец.

Многие секреты могут уничтожить всё, что ты любишь. Брехня. На самом деле убивает знание и ничего больше.

Уловив момент, я направляюсь к выходу, я почти бегу и моя грудная клетка ходит ходуном от прерывистого дыхания. Мне нужно меньше курить. Швейцар провожает меня удивленным взглядом, но я уже выскакиваю на улицу. Грязно-серые тучи, нависшие над городом, грозят пролиться ливнем. Я отхожу подальше от гостиницы и достаю сигарету.

Холодный воздух ледяными щупальцами пробирает до костей. Дрожащими пальцами я подношу зажигалку ко рту и с раздражением кручу стальное колесико. И когда мне почти удается добыть бледный огонек, в меня со всей силы врезается девушка, выбивая зажигалку из моих рук.