Читать книгу Венеция в русской поэзии. Опыт антологии. 1888–1972 - Антология, Питер Хёг - Страница 244

Тиной и рыбой несет от каналов,

и коты здесь не дикие, как в Риме,

а сытые, очевидно, одним запахом

густой и едкой ухи Венеции.

Полосатые тельняшки гондольеров

облегают торсы обрюзгших атлетов,

и вода полощется повсюду, —

зеленый навар злато-бурой отставной царицы,

нежащейся на изумрудном ковре Адриатики.

На площади Святого Марка оркестрики ресторанов

играют вальсы Штрауса и Грека Зорбу,

и скрипач вдвое складывается в поклоне

публике, лакающей пиво и кока-колу.

А официанты с лицами Сенек и Платонов

на лету подхватывают грошовые чаевые,

и даровые слушатели-венецианцы

толпятся поодаль,

хлопая музыкантам оглушительно-дружно.

За день набегаешься по хоромам и храмам

до мозолей кровавых и кровавого пота,

а вечером слушаешь на каналах гармошку

и хрипотцу певца, уставшего за день.

Глоток вина, горбушка хлеба, винограда кисть —

и облака над дремлющим Торчелло…

Все зелено. И старый гондольер,

зевая, крестит рот над тинистым каналом.

А ящериц! – не счесть их средь камней

и даже в придорожной траттории.

А в храме солнечном на небе золотом

синеют Богоматери одежды.

И черти синие беззлобно и слегка

терзают грешников —

по долгу службы только:

ведь грех на Адриатике необорим,

а жизнь так сладостна под твердью изумрудной…

И снова небо, Адриатика, земля

обильная, любимая…