Читать книгу Я, Ангел - Айгуль Малахова - Страница 7

Олег Юрьевич Штельман знал, как и куда вкладывать сбережения. В скором времени он вошел в сотню самых богатых людей на планете по версии журнала Х. Изредка вспоминала об его признании в московской квартире, не с сожалением, с теплотой. Я была признательна ему за помощь в обретении той свободы, которую имею по сей день. Но каких-либо чувств, кроме благодарности, не испытывала.

С другими мужчинами, изредка появлявшимися в моей жизни, было еще проще. Кратковременный всплеск страсти, романтика и красивые ухаживания приедались в рекордно короткие сроки… С обреченностью узника, томящегося пожизненно в холодном каземате, поняла, что могу сосуществовать исключительно с собой. Нет на свете человека, способного растопить лед моей души. Наслаждаясь сиюминутными утехами, на исходе тридцать первого года, я, как никогда остро, прочувствовала одиночество и свою ненужность. Впервые в жизни захотелось родить ребенка. Прикоснуться к мягким кукольным ручкам, вдохнуть сладкий запах нежной кожи, ощутить свою НЕОБХОДИМОСТЬ для другого человеческого существа. Та девочка на пороге церкви в Италии, ее огромные доверчивые глаза, разбудили трепетный материнский инстинкт, который все годы благополучно дремал в глубине души…

Итак, задумавшись о ребенке, поняла, что надо лететь в Россию. Тяга к возвращению была настолько сильной, что удивила. Я не была на родине почти тринадцать лет и ни разу не испытала какой-либо ностальгии. За годы, проведенные на чужбине, изменилось многое. Появилась сотовая связь, интернет, человечество продвинулось далеко вперед… Различные гаджеты прочно вошли в жизнь, казалось странным, что когда-то мы пользовались телефонами с дисковым набором цифр. Жить стало проще, веселее…

Интернет стал незаменим: на работе, в быту, в развлечениях. Подменяя, а иногда совсем заменяя настоящее общение… Я до мозга костей «совок», с грустью думалось мне. Научившись пользоваться всеми гаджетами, осталась равнодушна к интернету. Наблюдая за окружающими, замечала, как меняет «всемирная паутина» людей. Ради «лайков» стало возможным переступить через вопросы морали. Книжные идеалы канули в прошлое, вместе с копеечными таксофонами на улицах. Одновременно с массой положительного, мировая сеть принесла много негативного. Прежде всего, это явная человеческая деградация, которая особенно видна в подрастающем поколении. Детская психика беззащитна перед волной агрессивной информации. Что получило человечество? Интернет, подобно Гамельнскому крысолову, уводит детей и подростков в другую реальность. Где нет норм морали, а хорошо лишь то, что будет популярным….

Благодаря своему «умению» выделяться из толпы, быть «на своей волне», мне удалось избежать интернет зависимости, которое не пощадило и поколение намного старше. Если бы нашим миром решили завладеть инопланетяне, им не нужно было бы нападать и устраивать кровавые войны. Достаточно запустить игрушку, подобную интернету… Впрочем, это лирика. В самолете, летящем из Милана, я была спокойна. Не спала, но и никакого волнения не испытывала. Не было ностальгии, душа как будто дремала… И вот проснулась. Эмоции включились практически все одновременно, своим противоречием доставляя мучительный дискомфорт, раздирая мозг и душу на части.

Провалявшись в постели почти весь день, обуреваемая мыслями и картинами из прошлого, чувствовала себя разбитой, больной. Ближе к вечеру заставила себя встать с кровати, прошла в душевую комнату. Долго смотрела в зеркало. Воспаленные красные глаза, бледный вид, растерянный взгляд. Акклиматизация? Либо превращение в вампира… Я устала за этот бесконечно длинный день от воспоминаний, переполняющих меня.

Заказав в номер свой завтрак-обед-ужин, три в одном, села в удобном кресле. Уютно бормотал телевизор, горел торшер, но успокоения не было. Ощущение, что забыла что-то важное, заставляло тревожно прислушиваться к собственным мыслям, ворошить память… Позже, неохотно ковыряясь вилкой в салате, пришла к выводу, что пришло время поехать на кладбище. Завтра проснусь пораньше и навещу своих усопших. Кроме тети Лиды и дяди Гены, они похоронены в Москве…. Момент, тщательно отодвигаемый, наступил. Возможно, тревога за предстоящее рандеву и была причиной моего невеселого состояния.

Выпив таблетку снотворного, закуталась в гостиничное одеяло и погрузилась в тяжелую дрему.

Проснулась с ощущением, что проспала все на свете. Взглянула на наручные часы. Всего девять утра. Я чувствовала себя отдохнувшей и бодрой, вчерашняя хворь растаяла, как утренний туман. На улице ярко светило солнце, дождь и уныние остались где-то далеко. Наскоро выпив чашку чая, я поспешила к машине. Кладбище было в получасе езды. Припарковав авто недалеко от выхода, взяла с сиденья сумку и два приготовленных букета. Один для родителей, другой для Ксанки. Мама любила белые розы, Ксанка алые…

Побродив по аллеям, не без труда нашла могилы родителей. Обе они были в запущенном состоянии, надев перчатки, я стала рвать траву, наводить порядок… Мыслей почти не было. Зато явственно, словно это было вчера, вспомнился вечер перед автокатастрофой и сам страшный день.

…Мне одиннадцать. Проснулась от громкого голоса отца:

– Ангелина останется со мной! – едва ли не кричит он.

– Тише! Разбудишь! – одергивает его мама и слегка приоткрывает дверь в мою комнату. Я успеваю смежить веки, притворяясь спящей. Дверь закрывается и тихий скандал продолжается.

– Она моя дочь. С нами ей будет хорошо. А что сможешь дать ей ты, на свою нищенскую библиотекарскую зарплату? Подумай…

– Никогда! Никогда, слышишь! Через мой труп! – повышает голос мама и тут же обрывает себя, – убирайся! Пусть она тебе нарожает! Правда, ей свои дети не нужны…

– Родит, не переживай. И Ангелину заберем… Ты сама во всем виновата! – свистящим гневным шепотом отвечает отец, – ты же холодная, как рыба! Не обнимешь никогда, слова ласкового от тебя не дождешься. Да что там! То голова болит, то спать хочу, устала… Я не робот! Сколько лет живем, как чужие… Зачем выходила замуж, если не любила? Я устал ждать, пока ты соизволишь обратить на меня внимание! А она ласковая, любит по настоящему, – слова его перерастают в невнятное бормотание. Я проваливаюсь в вязкий омут сна. Понимаю лишь, что родители поругались, это изредка случалось и раньше, поэтому значения услышанному не придаю.

Наутро казалось, что это был лишь сон. Мама с папой весело улыбаются, лишь избегают смотреть друг на друга. Поправляя шапку на моей голове, мама садится на корточки, просительно заглядывая в глаза:

– Доченька, это ненадолго… Санаторий хороший, тебе понравится. Отдохнешь месяц, а потом я… Мы приедем за тобой, – быстро поправляется она, – ты что-то очень часто начала болеть. Ну что, дружочек, договорились? – я киваю и она ласково целует меня в щеку.

– Поехали, – поторапливает папа.

– Но вы же будете приезжать на выходные? – спрашиваю я.

– Да, приедем обязательно, – отводя взгляд, нерешительно отвечает мама и я вижу, как блестят слезы на ее глазах. Она встает, а на ее место присаживается, так же на корточки, папа.

– Ангелина, послушай… Ты уже взрослая, немного придется пожить без нас. Ты справишься, ты у меня умница, – я важно киваю, так приятно чувствовать себя самостоятельной. Но когда мы усаживаемся в машину, чувство покинутости охватывает меня. Как будто я осталась там, в пустой квартире одна, забытая всеми. Хочется закричать, позвать маму, разреветься в голос… Но… Мама рядом и я мужественно улыбаюсь…

…Сейчас, с высоты прожитых лет понимаю, что мама не хотела или не смогла стать ему по-настоящему близкой, а тетя смогла. Скорее всего, мама не могла любить и это качество передалось мне…

Не торопясь, отправилась искать могилу Оксаны. Мысли плавно перетекли к размышлениям о ней. Когда не стало родителей, сознание мое впало в спячку. Встреча с Ксанкой стала приятным пробуждением. Привязавшись к ней всей душой, сконцентрировав на нашей дружбе нерастраченную любовь к родителям, я восприняла ее последующее предательство очень болезненно. Близкий человек взял мои самые чистые и светлые чувства, испачкал, скомкал, небрежно отбросил в сторону….

Боль в душе не утихала долго. Потом я приучила себя не думать об этом, дабы не бередить раны. Выдрессировала себя настолько, что перестала думать об Оксане совсем, вычеркнув ее из своей жизни. В тот солнечный апрельский день, когда я увидела Ксанку в беспомощном состоянии, предчувствие близкой беды вползло в душу. Но я так привыкла к тому времени ЗАПРЕЩАТЬ себе думать об Оксанке, что сознание, вольно или нет, буквально стерло все мысли об этом посещении. Я ЗАБЫЛА О НЕЙ. До того дня, когда ко мне пришли одноклассницы со страшной вестью о смерти подруги. Когда мир вокруг внезапно утратил краски, стал блеклым и серым. На похоронах я поняла, что ненависть, обида давно испарились, общаться же не хотелось из-за дурацкой гордости….

Так казалось тогда. Я корила себя за гордость, за то, что не сблизилась, не была рядом в последние дни Ксанкиной жизни. Так думалось тогда, когда хоронили самого близкого на тот момент для меня человека. Что же чувствую сейчас, спустя много лет, стоя у могилы? Кладбище разрослось за эти годы, искала я долго. Увидела на надгробии знакомые имя и фамилию, вздохнула с облегчением. Уже не думала, что найду. Могила была аккуратная, ухоженная, наверное, мама Оксаны навещает… Я села за столик, находящийся неподалеку. Глядя на цветную фотографию, погрузилась в размышления.

Мысли были просты и безжалостны, как приговор. Теперь, спустя много лет, я поняла, что не простила Оксану. Пытаясь по молодости одурачить себя, убедила, внушила, что простила. Сейчас нашла в себе смелость признаться, что не отпустила. Потому что у преступления под названием ПРЕДАТЕЛЬСТВО нет срока давности и амнистии. Как нет и меры, которая определяет степень тяжести. Неважно, какое оно: молчание за детскую шалость или попытка устроить изнасилование подруги. Важна сама суть. Ласково улыбаясь в лицо, человек подло втыкает тебе в спину нож. Наверное, мертвых все же надо прощать. Но… Нет. Странно, но после этого осознания я испытала облегчение, с плеч упал огромный валун. Невозможно лгать себе долгие годы.

Я встала, подошла к гранитной плите и погладила фото Ксанки, на секунду явственно услышав ее смех, словно она была рядом. Что же… И ты прости меня, если сможешь. Я не смогла.

Не спеша шла к выходу из кладбища, погруженная в свои мысли. Просветление и умиротворение охватили меня. Здесь царила особенная тишина, покой мертвых. Может быть, я не в себе, но такого единения с собой и окружающим миром еще не испытывала. Остановилась, внезапно поняв, что иду совсем в другую сторону. По моим подсчетам уже должен был появиться выход. Развернулась, направилась в обратном направлении. Вечерело. Лучи заходящего солнца пробивались сквозь кроны высоких деревьев. Вокруг было очень тихо, даже птицы замолчали. Стало жутковато.

Вдруг далеко впереди я увидела силуэт девушки. Она помахала рукой и вытянула руку вправо, показывая на что-то. С дрожью в душе, я бросилась бежать к неясной фигуре, но она была далеко. Разглядеть что-либо не представлялось возможным. В начинающихся сумерках, я запнулась о какую-то кочку и нелепо растянулась на дороге, потеряв девушку из вида. Поднялась, постанывая. Разодранное колено слегка кровоточило, на колготках зияла огромная дыра. Рана пустяковая, приободрила себя. Прихрамывая, поплелась дальше. Силуэт исчез. Когда дошла до того места, где стояла девушка, я увидела обычный железный столб рядом с дорогой. Посмотрев на него, вздрогнула. Из дрянного ржавого столба, невесть откуда взявшегося посередине дороги, торчала алая роза. Точь-в-точь такая же, какие я принесла на могилу Ксанке. В сгущающихся сумерках я посмотрела направо, куда указывала внезапно пропавшая девушка.

Там был выход из кладбища.

В машине, обработав разодранное колено антисептиком из аптечки, поспешно завела мотор. Иррациональный страх охватил меня. Исчезнувшая девушка, роза, торчащая из проржавевшего насквозь столба… В сочетании с кладбищем все это навеяло жути. С чего вообще я решила, что там была девушка? Силуэт, ответила себе. Безупречно красивые очертания, длинные волосы. Это не мог быть обман зрения! Не столб же я приняла за человеческую фигуру! К тому же, вытянутая направо рука, указывающая на выход… Холодок пробежал по спине. Когда машина тронулась в сгустившейся темноте, прямо из-под колес выскочил какой-то зверек, кажется, белка. Нервишки не годятся, сказала себе, разгоняя автомобиль. Скорее в гостиницу, тем более, я снова не ела весь день…

Рассвет неумолимо приближался, сменяя тягостную бессонную ночь, полную невеселых мыслей. Знакомым сладким ароматом повеяло на меня. Именно этот, почти неуловимый запах, заставил зябко поежиться, кутаясь в теплый старый плед, мой неизменный спутник во всех путешествиях. С унынием поняла, что Она снова рядом… Она – это Смерть. Столько раз я чувствовала близость Смерти, тонкий аромат и леденящее шею и спину дуновение, подобно легкому сквозняку, что перепутать это ощущение было невозможно. Вопреки расхожему клише, Смерть представлялась мне призрачной эфемерной фигурой, похожей на снежную королеву. Безмолвная и величественная, она проплывает рядом, насмехаясь. «Я рядом, но твой черед еще не настал, а потому сиди и тоскуй от безысходности, гадай, чья очередь.» В который раз я задумалась о своей жизни, никчемной и бессмысленной, полной тоски и ожидания. Чего жду от жизни? Ответа не было, но явная бесцельность уходящих дней удручала.

Продремав пару часов, проснулась с тупой головной болью и желанием прогуляться. Тоскливо посмотрев на ясное небо за окном, встала и пошла в душ. Спать не хотелось, гудящая голова и саднящее колено заставляли чувствовать себя разбитой старухой. Срочно на воздух! Надела брючный костюм светло-серого цвета и спустилась в ресторан. Вчерашний день на кладбище напомнил о себе неожиданно громким урчанием в животе. Уплетая за обе щеки блинчики с вишневым джемом, удивлялась, как вчера весь день могла проходить даже не вспомнив о еде. Обходилась только водой. Более того, вернувшись вечером в гостиницу, тоже не захотела есть. Сегодня предстояла встреча с гадалкой и это обстоятельство подспудно начинало волновать. Надо отвлечься от назойливых неприятных мыслей, решила я, расплачиваясь за завтрак. Выйдя на улицу, полной грудью вдохнула свежий утренний воздух.

Ноги сами привели меня к дому, где мы жили с родителями… Старый барак давно снесли, а вместо него красовался небольшой приземистый магазин, напомнивший почему-то пресловутое сельпо. Воспоминание накрыло теплой волной. Давным-давно, много часов я проводила в садике, который рос рядом с домом. Рядом с моими окнами ветвилась гигантская разросшаяся акация. Она заслоняла свет в моей комнате круглый год, но это обстоятельство никогда не доставляло неудовольствия. В июне акация начинала бурно цвести, ароматные гроздья белых цветов клонились к самому окну, заполняя комнату сладковатым дурманящим запахом. Появлялись толстые шмели, внушительно жужжа, они неспешно перелетали с цветка на цветок. Соседка нередко требовала срубить или выкорчевать дерево. Ее сын ежегодно был ужален «зловредными» насекомыми. Моя мама уже с начала мая натягивала на все окна сетку, предохраняющую от шмелей, комаров и мух. Но, даже играя под самой акацией, я чувствовала себя в безопасности, твердо зная, что мне не будет причинен вред…

Теперь здесь ютился унылый магазин, при взгляде на который, я прочувствовала всю отчужденность от этого места. Приступ ностальгии прошел. Не было тяги к этому месту, так же, как и раньше. С детства задаваясь вопросом, кто я, для чего живу, я испытывала глухую тоску. Не было привязанности к родному дому. Много позже, колеся по миру, как бродяга, всегда и везде чувствовала себя чужой. Я ощущала себя Маугли, человеком, взращенным стаей волков, испытывающим враждебность человеческого мира. Не радовали заморские красоты, не поражали, не интересовали самые изысканные виды и пейзажи. Возможно, эта неприкаянность души произросла от дикого, безграничного чувства одиночества. Чужая везде, без дома и привязанности.

Немного помявшись, зашла в магазин. Продавщица, внешностью напоминала колхозную разбитную торговку. Жуя жвачку, она окинула меня критическим взглядом с ног до головы, не спеша подняла со стула массивный зад:

– Слушаю вас, – надменно процедила она, чувствуя свое явное превосходство.

– Здравствуйте. Дайте минеральной воды, пожалуйста, – смиренно попросила я.

Женщина сурово кивнула. Швырнула на прилавок бутылку с водой, взяла деньги. И, вдруг в одно мгновение преобразилась, посмотрев мне за спину. Лицо ее просияло, озарилось улыбкой. Я обернулась, чтобы посмотреть на причину столь разительной перемены. В магазин вошел мужчина. С восхитительными зелеными глазами…. Наши взоры скрестились. Время остановилось. Взгляд его, глубокий, внимательный, проник прямо в душу, заставив почувствовать себя обнаженной. Сильное смущение охватило меня, я торопливо вышла из магазина. Не оглядываясь, быстрым шагом дошла до гостиницы, поднялась в номер. Мужчина взволновал все мое существо, в душе царила сумятица. Я жалела, что сбежала так поспешно. Не сразу успокоилась. Занялась исправлением визиток. Вручную вписывала новый номер телефона. Несмотря на безотчетную тревогу, остаток дня прошел спокойно. Без пятнадцати пять позвонила гадалка.

– Ангелина… Это Роза, – бодро заговорила она, – мы можем перенести встречу на завтра? Сегодня никак не получается. Послезавтра наш цирк уезжает, перед этим встретимся, вы не против?

– Как скажете, Роза, – испытав непонятное облегчение, согласилась я. Попрощалась с женщиной, села в кресло. Из головы не шел гипнотический взгляд незнакомца. Со вздохом встала, выбрала белое платье, достаточно закрытое, одновременно строгое и соблазнительное. Самое главное, оно было длины миди и закрывало мое, пострадавшее на кладбище, колено. Хотелось развеяться, разогнать мрачные мысли. В то же время меня тянуло в ресторан, внезапно взволновало предчувствие приятных событий…

Почувствовав на себе пристальный взгляд, я медленно повернула голову. Тело пронзило током. Это был ОН, тот самый мужчина, которого я видела днем в магазине. Держа в руках фужер с вином, он поднялся из-за соседнего столика и подошел ко мне.

– Вы разрешите? – не отрывая пристального взгляда, проговорил мужчина. Ошарашенная новыми для себя впечатлениями, я смогла лишь кивнуть в ответ. Незнакомец присел за мой столик.

– Мы сегодня виделись, – сказала я, утопая в бездонном омуте зеленых глаз. Он улыбнулся:

– Да. Вы убежали, как Золушка с бала. Но судьбе было угодно поселить нас в одной гостинице… На самом деле, я вас давно заметил. На вас трудно не обратить внимание. Еще тяжелее забыть, – он не спеша сделал глоток из бокала, – невозможно. У вас ангельское лицо. Нет, не так. У вас лицо ангела… Позвольте представиться: меня зовут Егор Никишин…

Я наслаждалась абсолютно новым, неизведанным чувством. Колыхаясь на неведомых волнах, чувствовала, как тысячи бабочек порхали вокруг, щекоча нежными крылышками каждую клеточку тела…. Ему сорок лет, он бизнесмен из Москвы, здесь по делам, разведен, детей нет. Информация доходила туго, будто в уши набили вату, но все же необходимое я услышала, воспарила от радости. Мы разговаривали, но на все вопросы я отвечала автоматически, буквально физически погружаясь в пучину глубоких зеленых глаз… Раздался звонок телефона. Недолго поговорив, Егор нахмурился:

– Ангелина… Давайте встретимся завтра, – хотелось слушать его бархатный голос вечно, – часов в восемь вечера, вас устроит? Можно здесь встретиться, я закажу столик. Сейчас, к сожалению, меня ждут партнеры по бизнесу, – он достал портмоне, собираясь расплатиться.

Я согласилась. Мы обменялись визитками, потом разошлись в разные стороны. Уже открывая дверь, вспомнила, что завтра в пять часов встреча с гадалкой. Надеюсь, успеем решить все вопросы до восьми. В этот момент, информация, которую собиралась сообщить мне Роза, казалась ничтожной. И вообще, гадалка представилась в новом свете. Хитрая и жадная до денег женщина, увидев входящего к ней человека во взволнованном состоянии (то бишь, меня), вполне могла устроить небольшой спектакль, с целью выманить как можно больше денег. Но мои предчувствия? Неужели, все лишь кажется мне, накрученный разум выкидывает фокус? Завтра все прояснится….

Мне снились гигантские, размером с девятиэтажный дом, зеленые глаза. Они парили в свинцово-сером небе над Москвой. Загипнотизированные колоссальными зрачками, прохожие роняли телефоны и застывали, как кролики перед удавом…

Утро было хмурым, пасмурным. Тяжелые предчувствия с новой силой овладели мной. Приняв душ, попила чай. Потянулась за пультом от телевизора и внезапно застыла на месте. Это была «картинка», видение из будущего…. Крупным планом я увидела неподвижное тело гадалки, остановившийся взгляд, разрастающуюся лужу крови вокруг головы… Произойдет это событие недалеко от сквера, где мы условились встретится. Трясущимися руками схватила телефон, набрала номер Розы.

– Да, Ангелина, – раздался в трубке ее сонный голос.

– Послушайте, Роза, вам угрожает опасность! Вы не должны сегодня приходить на встречу со мной! – вдруг осознала, как нелепо звучат мои слова.

– Я вас поняла, – голос ее стал встревоженным, – если хотите, можем встретиться прямо сейчас…

– Нет, лучше не выходите сегодня никуда. Если хотите, я приеду к вам в цирк, – мне показалось, что решение найдено. Женщина никуда не пойдет и опасность минует.

– Нет, мне это неудобно, – вдруг заартачилась Роза, – давайте встретимся через час, там же, где договаривались изначально.

– Хорошо, – обреченно произнесла я, – вы, лучше кого бы то ни было, знаете, что играть с судьбой бессмысленно. Все равно проиграете…

– Я знаю, – Роза помолчала, видимо, взвешивая все «за» и «против». Потом решительно сказала, – я буду очень осторожна. Через час жду вас у сквера Жукова…

Можно было не спешить. В этом городе все рядом, успею. Но было неспокойно. Торопливо оделась, вышла на улицу, села в машину. Вставила ключ в замок зажигания и… Тишина была мне ответом. Машина не завелась. Проклиная все на свете, я понеслась на остановку, благо она была недалеко.

Время тянулось медленно, стрелки часов еле ползли. Несколько раз я с недоверием прикладывала часы к уху, убеждаясь, что они работают. С тревогой высматривая гадалку, я стояла неподалеку от входа в сквер. Увидела ее на другой стороне дороги и от сердца немного отлегло. Сейчас по пешеходному переходу доберется до меня. Я помахала Розе рукой, приветливо улыбаясь, она ответила тем же. Внезапно лицо женщины исказилось. Она в панике оглянулась назад, хотя там никого не было и побежала прямо на проезжую часть, игнорируя переход…

Яростный визг тормозов ударил по нервам больнее, чем саднящий звук железа по стеклу. Глухой удар в одну секунду оборвал планы Розы. Ее подкинуло вверх, с силой швырнуло на асфальт, где она осталась лежать нелепой скомканной куклой…. Из черного джипа, сбившего гадалку, выскочил водитель, подбежал к неподвижному телу. Начала собираться толпа, жадная до подобных зрелищ. Я не стала подходить к женщине, наверняка зная, что увижу ее остановившийся взгляд. Не нужны больше гадалке деньги, ей теперь ничего не нужно… Не помню, как добралась до номера в гостинице. Перед мысленным взором прокручивался один и тот же кадр. Роза, обернувшись назад, бежит в мою сторону, а на лице ее застыл неописуемый ужас. Я пришла в себя в номере. Сидела в тренче, вцепившись двумя руками в сумочку. Достала телефон. Поразилась. Время всего лишь двенадцать часов дня. Мне казалось, прошла вечность с тех пор, как гадалка трагически погибла.

Набрала номер Егора, испытывая потребность поговорить с живым человеком.

– Здравствуйте, Ангелина, – после первого гудка раздался его голос, сразу согревший своей теплотой, – я думал о вас…

– Егор, – в моей интонации раздались предательски дрогнувшие нотки, – я тоже о вас думала, но… Что-то плохо чувствую себя сегодня. Не получится у нас с вами встреча.

– Очень жаль. А может, ну его к черту, этот официоз. Зайду к вам в номер, посидим, поговорим. Мне кажется, сейчас вы нуждаетесь в поддержке. Я же чувствую по голосу, у вас что-то произошло…

Я всхлипнула. Не в состоянии больше сдерживать себя, расплакалась.

– Я приду. Часов в шесть вечера освобожусь и сразу к вам, – встревоженно сказал Егор, – Ангелина… Прошу вас, не плачьте.

Взяла себя в руки. Улыбнулась сквозь слезы:

– Я буду ждать.

Положив трубку на стол, задумалась, поймав себя на том, что улыбка так и осталась на лице. Надо было организовать ужин. Наверное, это очень неприлично, на второй день после знакомства приглашать мужчину к себе в номер… Но мне было все равно. Мы взрослые люди, удивительно понимающие друг друга с полуслова, к чему игра в морально-аморально? Заказав ужин на двоих в номер, я постаралась создать максимально непринужденную и уютную атмосферу. Пыталась не думать о бедной погибшей гадалке, но мысли вновь и вновь возвращались к страшному моменту…

В шесть вечера раздался стук в дверь. На пороге стоял Он, мужчина из моих туманных снов и грез… Мы сели за столик. Огонь свечей рождал в его глазах таинственные блики. Егор был незнакомым и, в то же время, удивительно близким и родным.

Музыка обволакивала нежными волнами, ласкала…. Покачиваясь в такт музыке в танце, я почувствовала его губы на своих. Искра пробежала по жилам, будоража кровь. Бешеная страсть и одновременно нежность подхватили меня, унося далеко от земли….

Спустя много столетий, счастливые и обессиленные, мы лежали, обнявшись. Егор курил. Мысли мои плыли так же медленно и лениво, как сигаретный дым.

– Ангел… Я буду тебя так называть, можно? – густой, с хрипотцой, голос вернул меня на Землю. Он назвал меня ангелом, словно пробуя это слово на вкус.

– Да, милый, – прошептала я.

– Ты особенная. Нежность, которая исходит от тебя, обволакивает… Ты – настоящее чудо, ангел во плоти, – он погладил мое разгоряченное бедро.

– Ангел… – эхом отозвалась я, – а может быть, ведьма! – его прикосновения вновь вызвали приступ желания. Хулиганя, я села верхом на него.

– «Да ты ведьма!» – мы начали барахтаться, как дети. Суматошная борьба плавно перетекла в страстные поцелуи. Мы предавались любовным утехам медленно, с наслаждением изучая тела друг друга, смакуя каждый миг. Еще никогда в жизни я не испытывала подобных ощущений, такой гармонии духа и тела. Словно две нашедшиеся половинки, мы сливались в единое целое. Обессиленные, уснули…