Читать книгу Я, Ангел - Айгуль Малахова - Страница 8

Иду по гулкому пустому коридору. Каждый шаг эхом отдается в тишине. Вереница безликих дверей уходит вдаль и теряется в темноте…. Тусклый свет мутных ламп освещает серые стены и потолок, мои босые ноги, нерешительно делающие шаг за шагом. Одна из дверей сбоку со скрипом открывается. Остановившись, смотрю на нее с безотчетным страхом. Сердце начинает бешено колотиться, кажется, эхо от стука разносится по всему коридору. Медленно делаю к двери шаг, другой… Вхожу и… Проваливаюсь в пустоту. Лечу, мучительно пытаясь закричать, но рот открывается в полной тишине, звука нет. Вдруг вместо страшного удара о землю, оказываюсь в белоснежном кожаном кресле. На секунду слепну от яркого света, которым залита комната, в которой я оказалась. Привыкнув к свету, замечаю напротив человека в таком же кресле. Это мужчина в белом костюме, но лицо его невозможно разглядеть: ежесекундно оно меняет лик.

– Не пытайся помешать мне, девочка моя, – слышу удивительно знакомый голос, который звучит внутри моей черепной коробки…

Проснулась с ощущением, что вместе со сном улетучилось что-то важное. Лежа рядом со спокойно спящим Егором, пыталась вспомнить, но, погладив его по плечу, почувствовала, как чутко отозвалось его тело…

Сладкая истома накрыла наши тела. Удивительно, как за один день Егор стал так близок и нужен мне. Одиночество и пустота канули в небытие. Сейчас в целом мире был важен лишь мужчина, лежащий рядом.

– Ангел мой, – сквозь полудрему услышала его голос.

– Ммм? – не открывая глаз, отозвалась я.

– Я подумал… Мы совсем ничего друг о друге не знаем. Давай немного поговорим.

– Это должна была сказать я, нет? – тихо засмеялась, – мне так хорошо сейчас. Расскажу все… Что ты хочешь знать?

– Да… Плохой из тебя разведчик, – тоже рассмеялся он, – хочу знать о тебе все… Сейчас знаю лишь, что ты загадочная миллионерша, целыми днями валяешься в номере гостиницы и балдеешь, – почувствовав его губы на своих, охотно ответила на поцелуй.

– Ты прав, – сонливость пропала, сев в постели, я прикрылась одеялом, – мне по наследству от тети досталось все ее состояние. С девятнадцати лет путешествую, занимаюсь чем захочется, не знаю ни в чем нужды. Приумножать ее состояние у меня нет ни малейшего желания, да оно и не убавляется.

– Мистика, – Егор снова засмеялся, – я-то дурак, свое заработал потом и потом…

– Это потому, что ты хочешь больше.

– Ангел мой, а ты не хочешь?

– Я – нет… Мне достаточно того, что есть.

– Ты потрясающая, – он крепко прижал меня к себе, – на самом деле, я встретил ангела!

– Скорее, ведьму. Не очень люблю об этом вспоминать. Когда меня обижали в детстве, я являлась к этому человеку во сне и творила с ним ужасные вещи… Потом эти дети наяву шарахались от меня, – закончила я, – так что не советую меня огорчать, иначе прилечу во сне на метле и побью ею.

– Ангел… У тебя есть… Человек, с которым ты состоишь в отношениях? – спросил Егор, как бы между прочим, но я почувствовала, как напряглось его тело в ожидании ответа и поняла, как важен для него этот вопрос.

– Нет, – я посмотрела прямо в его глаза, физически ощущая, как затягивает в их глубину, – я до тебя вообще не жила. А у тебя?

– И у меня никого нет. И не было. Не будет. Ты одна, – его лицо приблизилось и наши губы слились, унося в страну экстаза.

– Не успел спросить. У тебя что-то произошло? Ты плакала днем… И голос…

– Забудь. Ничего серьезного, – я вдруг расхотела рассказывать Егору о смерти гадалки. Так не хотелось прерывать эту красивую сказку, – машина сломалась, не завелась.

– Такие пустяки? Я решил, умер кто-то… Надо посмотреть твою ласточку, напомни. Пора, девять утра, – взглянув на часы, Егор поднялся с кровати. Я залюбовалась мускулистым торсом.

– Сегодня раньше девяти не смогу освободиться, но завтра постараюсь пробыть с тобой весь день, – одеваясь, произнес Егор, – как ты смотришь на то, чтобы провести его вдвоем?

– Положительно смотрю, – замурлыкала я, кутаясь в одеяло.

– Отлично. До вечера. Я позвоню, – он поцеловал меня на прощание. Поцелуй вышел долгим. Егор ушел, оставив едва уловимый запах дорогого одеколона и сигарет. Я парила в облаках счастья. Казалось удивительным и даже странным, как столько лет можно было жить одной, страдая от пустоты, собственной ненужности. Счастье затмевала лишь туча воспоминаний о вчерашней смерти. Не смогла уберечь человека, а быть может, сама явилась источником бед. Надо собираться, уезжать в Москву. Не сегодня и не завтра, решила я. Да и машина сломалась… Я не заметила, как уснула. Бурная ночь дала о себе знать.

Проснулась в полдень, отдохнувшая, посвежевшая. После завтрака в ресторанчике, пошла гулять в парк. Я шла по узкой дорожке, углубляясь все дальше, стараясь найти место, где будет меньше людей. Вышагивала, погрузившись в воспоминания о тех временах, когда я с родителями гуляла по этим местам, когда деревья и кусты были большими, а я маленькой. Сухие листья шуршали под ногами, издавая неповторимый аромат тихо умирающего лета. Посмотрела вперед и…. Сердце оборвалось.

Она стояла в конце парковой дорожки и смотрела на меня. В том же плаще, с такой же прической, как только что в моих воспоминаниях. Мама… Стояла довольно далеко, но я могла бы поклясться, что это она: ее лицо, фигура, милый родной облик, который не спутать с другим. Время остановилось. Ватная тишина окутала все вокруг. Исчезли немногочисленные люди. Остались лишь мы. Я на одном краю дороги и мама на другом. Ее губы задвигались и издалека послышались негромкие слова:

– Твой отец хочет…

– Что? – спросила я и… Меня схватили и дернули за руку. Это было настолько неожиданно и грубо, что показалось, будто меня с размаху ударили тяжелым предметом. Мрак…

– Девушка, очнитесь! – я открыла глаза. Надо мной нависла обрюзгшая немолодая женщина. Я догадалась, что лежу на земле.

– Что случилось? – я села, огляделась.

– Понятия не имею! Я сидела на лавочке, вон там, – женщина выпрямилась, ткнула толстым пальцем за мою спину, – увидела, как вы стоите и смотрите на даму, кстати, очень похожую на вас. Я еще подумала: " Никак, близняшки…» Тут, непонятно откуда, взялась девчонка, подбежала к вам и вцепилась в руку. Лет десяти-одиннадцати девка. Вы и повалились, как тот куль! А девчонка бешеная, как ветер умчалась. Загипнотизировали вас, что ли? – забеспокоилась толстуха, помогая мне подняться и подавая сумку, – вы кошелек проверьте, не зря так девка сиганула, вытащила кошелек. Или телефон…

Я поблагодарила женщину и поспешила в гостиницу. Гулять расхотелось. Вообще, находиться в городе Н. хотелось все меньше. Самое интересное в этом происшествии было то, что толстуха видела мой «призрак», следовательно, это не была галлюцинация. Откуда взялась девочка и кто это? Почему я потеряла сознание от простого рывка, как от тяжелейшего удара по голове, так, что до сих пор ощущение слабости и коленки трясутся? Что хотела сказать мама? Снова вопросы БЕЗ ОТВЕТА. Стало страшно от того, что казавшееся надежным и нерушимым бытие, стало вдруг зыбким, как колеблющийся в пустыне мираж. Стало страшно завернуть за угол и увидеть что-то еще более сюрреалистическое. Стало страшно за свой рассудок…

Сидя в одиночестве у раскрытого окна, я пила крепкий чай, наслаждаясь его вкусом и ароматом. Всегда вожу с собой маленький фарфоровый чайник. В нем заваривается замечательный напиток, пакетированный употребляю крайне редко. Это своего рода ритуал: заваривание чая. После прогулки в парке, вернулась в номер. Решение уехать постепенно крепло. Перед гибелью, родители поссорились. Может быть, мама пыталась передать какую-либо информацию от папы? При этой мысли истерический смешок вырвался у меня. Один призрак пытается передать слова другого?

Мысли мои постепенно перетекли к одному из самых болезненных вопросов. К смерти тети Лиды. После ее гибели, я старательно избегала воспоминаний о том дне. Думаю, таким нехитрым способом мой организм оберегал рассудок от помешательства. Сейчас проснулась от спячки и меня удивляло, как столько лет я могла не вспоминать о трагедии. Лишь ночные кошмары напоминали о том дне, но и они появлялись нечасто, исчезая с наступлением утра.

В последние дни перед самоубийством, тетя Лида была не в себе. Это в один голос твердили соседи. Почему мне не рассказывали об ее неадекватных поступках, так и осталось без ответа. В числе ее непонятных действий было, в том числе, стояние на подоконнике часами. Пока я была в институте, она взбиралась на подоконник, вставала широко раскинув руки и застывала подобно изваянию. В черном платке и платье фигура тети напоминала пугало…

Долгое время память моя заботливо избегала воспоминаний о последних словах покойной тети. Теперь все всплыло так отчетливо, словно произошло вчера. Ее обвинения в том, что я ведьма, убила дядю Гену и прочее, можно бы было отнести к бреду свихнувшегося рассудка. Но признание в том, что она была любовницей моего папы, не было бессмыслицей. Последняя ночь перед автокатастрофой, полная упреков и обвинений между родителями, очень хорошо вписалась в признание тети Лиды. Как и частые командировки отца, незадолго до случившегося… И беспричинные, как мне казалось, слезы мамы, постоянно сидящей в задумчивости. Как мое чувство одиночества и покинутости. Родителям было не до меня. Получается, отец хотел бросить нас с мамой и уехать к своей любовнице, маминой сестре. Пытаясь представить их вместе: папу и тетю Лиду, я поразилась нелогичности выбора. Они были такие разные: две сестры. Мама – высокая, стройная и красивая блондинка, и тетя Лида, маленькая, коренастая, обычная шатенка. Скорее всего, дело здесь было не в красоте или уме. В любви, это я начала осознавать четко….

Одна женщина, которую он боготворил, была рядом. Но, холодностью, неприступностью, убила любовь. Другая, тетя Лида, теплая, ласковая. Она отдавала всю себя без остатка. Потому и решил уйти к ней. От ледяного сердца к любящему… Но что стало с мамой, почему она так отстранилась от отца?

Тетя Лида почти не уделяла мне внимания, потому что всегда была занята бизнесом. При этом, она «на бегу» умудрялась замечать любые изменения в моем состоянии, настроении, желания тоже прочитывались ею безошибочно. Возможно, все дело было в том, что она была замечательным психологом. Или все было значительно глубже, ее интерес ко мне был тщательно замаскирован под деланное равнодушие…

Мы никогда не разговаривали с тетей о маме. Вопрос о родителях был под молчаливым запретом, как с моей, так и с теткиной стороны. Лишь однажды, перед моим выпускным, тетя немного разговорилась. В этот день она вызвала своего парикмахера на дом. Мастер, блондинистая девица в модных джинсах, жуя жвачку, стала творить мне прическу на выпускной. Через некоторое время она закончила и я встала со стула. Вошедшая тетя Лида, увидев меня, попятилась назад:

– Боже, – пробормотала она, – я думала, что будет похоже, но чтобы ТАК!

Она убежала в свою комнату, а через минуту вернулась, неся в руках старинный фотоальбом в кожаном переплете. Парикмахерша, получив свой гонорар, давно ушла, а мы сидели с тетей голова к голове и разглядывали фотографии. На одном снимке я увидела маму, на ЕЕ выпускном. Юная, воздушная и… Так похожая на меня…. Нет, я на нее. Мы сидели рядом с тетей Лидой, и я вдруг ощутила острое желание обнять ее, прижаться. Испытала чувство из далекого детства, когда рядом была мама. Щемящее чувство нежности.

– Как же ты похожа на маму, – вдруг взволнованным хриплым голосом сказала тетя, разрушив чары. Посмотрела на меня взглядом, полным ненависти (так показалось). Обниматься пропала охота, – в твою маму были влюблены все окружающие…

– И ты будешь сердца разбивать, – будничным тоном произнесла она, унося альбом и словно отгораживаясь стеной, – бездушная кукла, – едва слышные слова повергли меня в недоумение.

Бездушная кукла… Но мама, нежная, ласковая, не могла быть бесчувственной. Хватит, решила я. Бесконечным копанием в воспоминаниях, не добиться ничего, кроме чувства вины. Пойду прогуляюсь, даже если в парке опять случится чертовщина. Не спеша привела себя в порядок и вышла из номера. Пустынный коридор гостиницы напомнил безликий переход из ночного кошмара. В очередной раз покрываясь липким потом, осадила себя. Сколько можно, так и до больницы недалеко. Успокоив себя, решительно зашагала на улицу. Погода располагала к прогулке, на душе значительно повеселело от яркого солнечного света и прозрачного воздуха, который хотелось пить, как вкусную родниковую воду.

Я прогуливалась по аллеям, наслаждаясь теплом и красотой парка, одновременно краем глаза не переставая зорко наблюдать за обстановкой. Присела на лавку, глядя на манящее бездонной синевой небо.

– Дивная погода сегодня, – вдруг услышала я рядом негромкий тенорок. С удивлением обнаружила, что на лавочке появился сосед. Невысокий, худой старичок в плаще и шляпе. Аккуратная узкая бородка придавала его лицу интеллигентный вид, а необычайно яркие голубые глаза светились умом и проницательностью.

– Молодая леди в печали? – продолжил старик.

– Почему вы так решили? Все в порядке, – улыбнулась, но с некоторой натяжкой.

– Потому что мне семьдесят пять лет, милая барышня, – тонко прищурился дедуля, – даже если бы вы сейчас беззаботно хохотали, ваш взгляд выдал бы то, что вы в беспокойстве. Простите, я, возможно, назойлив и докучаю вам…

– Нет, совсем вы не назойливы, – мне вдруг захотелось раскрыться перед этим незнакомым человеком. – Вы как относитесь к мистике? – вопрос вылетел стихийно, заставив меня покраснеть. Спросила о том, что мучило меня, хотя собиралась сказать совсем другое. Поговорить о славной погоде, к примеру.

– К мистике, – его смеющиеся глаза посерьезнели, – это достаточно обширное понятие.

– К вещим снам, к дару предвидения, например, – нетерпеливо проговорила я.

– Это не мистика. Игры подсознания, ничего таинственного в этом нет. Вот ведьмы, летающие по ночам – это мистика…

Я вздрогнула, внимательно посмотрела на незнакомца. Случайная фраза?

– Расскажу вам одну историю, – задумчиво чертя на сырой земле острием длинного черного зонта-трости, заговорил старик, – мне тогда семнадцать лет было, юнец… На дачу поехали с родителями. Я, как обычно, пошел на рыбалку. Стою с удочкой. Дождик начал накрапывать. Как сейчас, – он поднял глаза на безоблачное синее небо. «Какой дождь!» – едва не вскрикнула я, вовремя взяв себя в руки. Старичок между тем, продолжал: – река неширокая, но откуда-то туман появился, видимость плохая. И вдруг поднимаю глаза и вижу: на другом берегу парнишка с удочкой стоит. Махнул ему рукой, он мне в ответ. Я присмотрелся, а у него МОЕ ЛИЦО! Я вскрикнул от ужаса. И вдруг – БАХ! Молния! Прямо в него! Я отпрянул от неожиданности в сторону и вот тут… БАХ! МОЛНИЯ УДАРИЛА В ТО МЕСТО, ГДЕ Я ТОЛЬКО ЧТО СТОЯЛ! Песок расплавился, вздыбился причудливым фонтаном, удочка превратилась в столбик пепла. Убежал домой, да в постель, со страху. Утром пошел умываться, а виски седые… Вот это мистика, я считаю…

Я сидела, представляя ощущения человека, который увидел свое лицо в ком-то другом.

– На самом деле, Ангелина, я здесь для того, чтобы максимально помочь вам… А главное – не дать Хаосу завладеть миром, – я вздрогнула и застыла, боясь пошевелиться. Старик продолжил, – не могу раскрыть вам всего, что знаю, к сожалению. Сейчас пойдет дождь и врата закроются. Времени нет. Молю вас лишь об одном, Ангелина: не забывайте о том, что вы, прежде всего, человек. Не предавайте человечество! Вам будут пытаться внушить, что вы не самостоятельны, но выбор за вами. Только он определит будущее мира, – старик произнес тираду одним духом и проворно вскочил с лавочки, словно собираясь взлететь в небо…

– Подождите. Кто вы? Откуда вы меня знаете? – схватила я его за рукав.

– Мне пора, – дед тоскливо посмотрел на небо и деликатно высвободил конечность, – сейчас пойдет дождь, – в подтверждение его слов, свирепый ветер поднял вихри опавшей листвы. Небо заволокло тучами.

Крупные капли дождя обожгли кожу на моей руке. Невольно отдернув ее, я посмотрела вверх, не веря, что вот так, внезапно, за несколько секунд, может налететь непогода… А когда опустила взгляд, старичка и в помине не было. Дождь уже хлестал вовсю, смывая начерченные острым кончиком зонта на земле дверь и кресло с вопросительным знаком вместо человека… Это был странный дождь, совсем не осенний. Мощный, напористый, подобный летнему ливню.

Добежала до гостиницы, промокнув насквозь, проклиная по дороге всю мистику вместе взятую! Уже в номере, стаскивая с себя влажную одежду, решила поговорить с Егором. Мне не было ясно ничего, кроме того, что надо ехать в Москву. Казалось, что возвращение в город Н. поможет найти ответы на волнующие вопросы… Ошиблась, кроме новых дилемм, эта поездка не дала ничего. Хотя… Она дала мне нечто намного более важное: встречу с Егором.

Вечером Егор пришел поздно, в одиннадцать часов. Я ждала его, хотелось знать, что будет с нами, желает ли он дальнейшего развития наших отношений. Разговор вышел не простой, но с радостным (для меня) исходом. Мы пришли к выводу, что я поеду в Москву, поживу в теткиной квартире, а Егор приедет позже, закончив дела в городе Н. Вопрос о НАШЕМ будущем остался висеть в воздухе, но торопить события не имело смысла. Пусть все идет своим чередом, решила я. Утром оба встали рано. Вовремя вспомнила про машину.

– Давай ключи, я посмотрю, – предложил Егор, – немного времени есть. Хотел весь день провести с тобой, но сегодня важная встреча. Да и ты решила ехать.

Он ушел ненадолго, а вернувшись, обнял меня с порога.

– Глупенькая… Все в порядке с твоим агрегатом. Ты на скорость ее поставила, а потом забыла, наверное. Вот она и не завелась.

Я поцеловала его в порыве благодарности. Проводив, стала собирать нехитрый скарб. На скорость машину я не ставила, во всяком случае, сознательно…. Через некоторое время, управившись со всеми делами, решила прогуляться напоследок в парк. Он притягивал и в то же время отталкивал меня. Такое ощущение, что в этом заурядном месте что-то очень загадочное. Например, портал в иное измерение. Все это были лишь догадки, предположения и проверять их не хотелось. Пройтись по парку решила на прощание, загадочные и не совсем понятные события последних дней потрепали нервы. Прогулка напоследок и – в Москву….

Я вышла на улицу, вдохнула терпкий воздух, пахнущий дымом. Надела тренч. Временами дул холодный северный ветер. Голова и плечи изнывали от жары, в то время, как ноги и тело замерзали. Неспешно прогуливаясь по аллейкам, я поймала себя на том, что высматриваю странных людей (наверное, в надежде встретить таинственного старичка). С грустью подумала, что больше никогда не появлюсь здесь. Этот город был, есть и останется слишком чужим для меня, а потому, покинуть его навсегда – это лишь логическое завершение моего путешествия длиной в жизнь. Устав от ходьбы, присела на скамейку, стараясь выкинуть из головы все лишние мысли, пытаясь запомнить лишь это чистое синее небо, солнечный образ такого родного и, одновременно, незнакомого города…

Тоска сжала сердце при мысли о том, сколько близких людей потеряно навсегда, непрошеные слезы обильно увлажнили глаза. Сморгнув, увидела перед собой очаровательное создание лет трех-четырех. Белокурая девочка стояла, держа в руках голубой шарик и изучающе смотрела на меня ясными, в цвет шарика, глазами. Увидев, что я заметила ее, очаровашка подошла ближе.

– Почему ты плачешь, тетя? – спросило дитя, сочувственно заглядывая в глаза.

– Я не плачу… От ветра глаза слезятся, – растерявшись, ответила я.

– А я не плачу от ветла, – не проговаривая букву «р», поведала малышка, – я плачу только когда мама лугает…

– А за что она тебя ругает? – я обрадовалась возможности перевести разговор со своей персоны.

– Если иглушки не убилаю, – насупилась девочка и подошла совсем близко. Доверчиво вложила свою крохотную ладошку в мою руку. Я вздрогнула от этого прикосновения. Ладонь была ледяная.

– Да ты замерзла совсем… Где же твоя мама? Надо отвести тебя к ней! – я вскочила со скамейки, оглядываясь вокруг. Парк был безлюден. Я искала взглядом непутевую мамашу, потому что заметила, как одета девочка. Невзирая на холодный ветер, она была в легком воздушном голубом платье и сандалиях.

– Мама там, – махнула рукой с шариком в сторону выхода из парка девочка, – сколо плидет… А ты пока поиглаешь со мной?

– Ты замерзла, какие игры! – рассердилась я, снимая с себя тренч.

– Я не замелзла… А ты такая большая и такая глупая. Давай поиглаем? – настойчиво предложил ребенок. Я попыталась укутать девочку в свою одежду, но она проворно вырвалась и легко, как лань, поскакала к деревьям.

– Не догонишь, не догонишь! – девочка показала «большой нос» двумя руками, весело хохоча, забежала за толстый ствол старого дуба и спряталась за ним. Я бросилась догонять малышку, но запуталась в полах снятого тренчкота и едва не упала. Справившись с непослушной одеждой, побежала вслед за ребенком. Не дойдя пары шагов до дуба, остановилась.

– Девочка! Выходи, я тебя нашла, – чувствуя себя крайне глупо, в полной тишине, подошла к дереву:

– Ага! Попалась! – ликующе воскликнула я, заглядывая за толстый ствол и…

Замерла. За деревом было пусто. Не было маленькой девочки. На сырой земле не было отпечатков ее крохотных сандалий. Лишь запутавшийся в кроне могучего дуба голубой шарик говорил о том, что это не была галлюцинация. Или не говорил ни о чем… Я огляделась вокруг. Остальные деревья были слишком тонкими для того, чтобы спрятаться за них. Да я ВИДЕЛА, что малышка забежала именно сюда, ошибки быть не могло. Для очистки совести, обошла все вокруг. Мои ботильоны оставляли на рыхлой сырой земле глубокие отпечатки, но нигде не было видно детских следов. В задумчивости я вернулась к скамейке, взяла позабытую сумочку и побрела в гостиницу. Все хватит с меня мистики, потусторонних порталов, ясноглазых старичков и испарившихся девочек, решила я. Отдала ключи девушке за стойкой, погрузила чемодан в багажник. Кроме загадочного исчезновения девочки за деревом, было в этой истории еще что-то странное. Непонятность засела иглой в извилинах мозга.

Да что, собственно говоря, произошло? Девочка…. А была ли девочка? Вот в чем вопрос. С тех пор, как я вернулась в Россию, слишком много непонятных и загадочных событий стало происходить вокруг. Что, если это плод моего больного воображения? Вопросы мучили меня в течении всей дороги от Н до Москвы. Вдобавок в многочасовой пробке при заезде в столицу, этом современном заМКАДном аду… Оказавшись рядом с домом, я чувствовала себя, как выжатый лимон. Вынула чемодан из багажника, подкатила его ко входу, потом в лифт. Аллилуйя! Тетушкина полутемная прихожая показалась вратами в рай…

Прошла в гостиную. Без сил опустилась на диван, скинула ботильоны. Почувствовала, какой неприятный спертый воздух в квартире, заставила себя встать, открыть балконную дверь. Холод, ворвавшийся с улицы, заставил вспомнить, что на улице осень… Я вернулась к дивану. Решила немного отдохнуть и потом пойти в магазин. Адски хотелось есть, после завтрака не ела целый день. Снова натягивая обувь, ругала себя за несобранность. Взяв в руки сумочку, вдруг застыла на месте, глядя на мамину фотографию. Подошла к ней, взяла старый фотоальбом, лежащий тут же. Открыла. И заноза, весь день не дававшая покоя, выскочила. На второй странице красовалась мамина фотография в детстве. Мама в платьице, с шариком в руке, с косичками и бантами. Не было сомнений, сегодняшняя девочка просто копия моей мамы в детстве! Удивительно…. Потрясенная, я сидела, разглядывая фото. Невзначай, а, возможно, подсознательно, ковырнула ногтем край старого черно-белого фото. Карточка легко отошла, обнажая другой снимок, искусно спрятанный под детской фотографией. Я обомлела. На снимке была мама, молодая и очень счастливая, с незнакомым красивым мужчиной под руку.

Налетевший непонятно откуда, порыв ветра от сквозняка, вырвал фото из моих ослабевших пальцев. Покружил его по комнате, а потом быстро вынес на улицу вместе с отчаянно хлопающими занавесками… Вскрикнув, я попыталась подхватить фотографию, но через мгновение она исчезла в черном чреве улицы. Глупая женщина, забыла закрыть входную дверь, поняла я, когда, стремглав, побежала к выходу. Согласно закону подлости, кнопка вызова лифта ответила тишиной, хотя еще пять минут тому назад кабина работала.

Кляня про себя нечистую силу, вкупе с лифтерами и сквозняками, я кинулась вниз по лестнице. Определив примерное место падения фотографии, я забежала за дом. Здесь было совсем темно. Сунув руку в карман тренча, нащупала телефон, включила фонарик. Через несколько минут поисков, я увидела светлый квадрат на траве. Бережно отряхнула карточку, убрала в карман.

Вздрогнула. В тусклом свете фонарика, из темноты вырисовалась фигура в капюшоне и направилась ко мне. Я замерла, в воображении молнией проносились жуткие сцены. Человек подошел ближе. Ладонь моя, сжимающая телефон, взмокла.

– Сестра, есть закурить? – обдавая меня запахом перегара и табака, грубым голосом спросила нетрезвая женщина. Я облегченно вздохнула. Нащупала в кармане кучу мелочи, сгребла ее и протянула страждущей:

– Не курю… Может быть, это пригодится, – я высыпала мелочь в руку женщине.

– Спсб… – проглатывая гласные, поблагодарила женщина. – Ты стржно тут. Двор негла… Небла… Шпны плно, вбщем, – икнув, заботливая пьяница побрела прочь, пошатываясь.

Я погасила фонарик и побежала домой. Тщательно заперев входную и балконную двери, убрала фото в сумочку. Переодевшись, нашла в чемодане пачку печенья. Затем позвонила Егору, сообщила, что добралась благополучно. Наскоро попив чай с печеньем, улеглась в постель. Взбудораженное воображение не помешало мне погрузиться в глубокий сон…