Читать книгу Бахыт Кенжеев. Избранное - Бахыт Кенжеев - Страница 3

Душа моя тянется к дому. И видит – спасения нет.

Оно достается другому, однажды в две тысячи лет.

И то – исключительно чудом,

в которое Томас, простак,

не в силах поверить, покуда пробитого

сердца в перстах

не стиснет. И ты, собеседник,

как в черную воду глядел,

в созвездиях, в листьях осенних, когда мы

с тобой не у дел

остались. Состарилось слово, горит,

превращается в дым.

Одним в полумраке багровом рождаться.

А что же другим?

Такая вот очередь, милый. Любители жизни живой,

сойдясь с неприкаянной силой, назвали ее роковой,

придумали свет за оврагом, прощальную

чернь в серебре,

врагом называли и другом осиновый крест на горе.

А пламя колеблется, копоть пятнает высокую речь.

Разорванного не заштопать, и новой заплате не лечь

на ветхую ткань золотую. И с прежним

душевным трудом

мы странствуем, любим впустую, второго

пришествия ждем.

А где-то есть край окаянный,

где гвардия ищет с утра

запомнивших треск деревянный

и пламя другого костра.

Оливы рассветные стынут,

нужды никакой в мятеже.

Но каменный диск отодвинут – и тело исчезло уже.

А где-то есть край богомольный —

черемуха, клевер, осот.

Проселками вор сердобольный пропавшее

тело несет.

И в поле у самой границы ночует, и стонет во сне —

Опять ему родина снится, как раньше

мерещилась мне.

А шелест воды нескончаем. Холодные

камни блестят.

Послушай, ты так же случаен, как этот

глухой водопад.

А что не убьют и не тронут, что лев

превращается в мед,

то канет в крутящийся омут, непойманной

рыбой плеснет,

и там, за железной дорогой, у самой

стены городской,

блеснет грозовою тревогой, кольнет

бестолковой тоской,

и ясно прошепчет – берите и горы, и ночь, и погост,

где дремлет душа в лабиринте огромных

внимательных звезд.